Юрий Корнилов - Горячее сердце
А дальше вот какая любопытная всплыла деталь. Не так давно Флоренский по собственной инициативе предложил заменить на участке два старых отечественных станка одним заграничным, мотивируя тем, что у заграничного станка производительность и точность обработки намного, по крайней мере вдвое, выше.
— Может, дельное предложение? — на всякий случай спросил Леонид у начальника механического цеха. — В чем же загвоздка?
— В том, что советы давать легче всего, — ответил тот. — Как в шахматах: кто сбоку стоит — всегда хорошо играет. Потому что посоветовал и пошел дальше. А ты сиди и выпутывайся после его подсказки как знаешь. В свое время мы хотели поставить этот станок на другом участке, но обошлись. С год он простоял во дворе, а сейчас посмотрели — нет ни паспорта, ни инструкции. Да кто-то вытащил плунжеры из цилиндров, теперь поставь-ка их на место: все они разные, поди угадай, в каком цилиндре какой плунжер должен стоять. Козловский, наш технолог, сперва было взялся за это дело, а когда я спросил, надежно ли будет станок работать, так ничего толком и не ответил. Этак с одним станком знаете сколько можно провозиться! Сложнейшее устройство, одних маслопроводов не счесть… Ну, вытащим старые станки, фундаменты сломаем, этого «иностранца» поставим, — а как он не заработает? Опять все переделывать? Так и в новые сроки не уложимся. Понимаете, что будет? Тюрьма! И — поделом!
Леонид понимал. И постарался узнать все, что можно, о Флоренском. Оказалось, что тот время от времени самолично обходил все заводские цеха и службы — говорил, что по должностной инструкции обязан периодически осматривать теплосети и водоводы. Не исключено, что это всего лишь предлог. Во всяком случае, устроился он очень удобно: весь завод как на ладони…
Семьи у Флоренского не было, жил он замкнуто, в маленькой комнатушке в коммунальном доме на левом берегу. С соседями по квартире почти не общался, поскольку вообще мало бывал дома — целыми днями, а часто и по ночам пропадал на заводе.
По словам начальника электроцеха, Флоренский сумел выжать из старой заводской котельной все, на что она была способна, и минувшая зима была, в сущности, первой за несколько последних лет, когда котельная работала без аварий. Во всяком случае, не было ни единой остановки котла.
Технолог механического цеха Козловский оказался маленьким, худощавым человеком с остроносым, желтушным лицом, к которому словно приклеилась подобострастно-страдальческая улыбка.
Леонид беседовал с ним в кабинете начальника механического цеха. Они устроились по обе стороны массивного письменного стола, украшенного богатой, во многих местах попорченной резьбой.
Хозяин стола перед уходом наказал секретарше никого в кабинет не пускать.
Предупредив Козловского, что о содержании их разговора никто не должен знать, Леонид вначале поинтересовался общецеховыми делами: как работают люди, многие ли станки нуждаются в замене и, в частности, почему на улице, под открытым небом, стоят заграничные станки, за которые государство платило золотом.
Желтушное лицо Козловского постепенно становилось апельсиновым. Давая объяснения, он испуганно моргал и заикался, но продолжал улыбаться все так же подобострастно-страдальчески.
Оказывается, некоторые станки пришли на завод не по назначению, и им невозможно найти применение, по крайней мере в механическом цехе, другие же либо разукомплектованы, испорчены во время транспортировки и хранения, либо настолько сложны по устройству и в управлении, что их просто рискованно ставить на линию — такой станок может в два счета выйти из строя, а своими силами его не отремонтировать.
— Вы сами-то в этих станках небось разбираетесь? — спросил Леонид.
— Безусловно, — Козловский пригнул голову в кивке. — Как инженер, я обязан в них разбираться. Но работать на таких станках и я не сумел бы, для этого необходим навык.
— Неужели у вас нет рабочих такой квалификации, чтобы?..
— Представьте себе! — развел руками Козловский. — Почему мы и предпочитаем старые отечественные станки — люди привыкли к ним. Притом отечественные станки гораздо надежней, по ним хоть кувалдой бей — и после этого будут работать. А заграничные очень капризны: чуть что — уже залихорадило.
— Но разве нельзя научить наших людей и на этих станках хорошо работать? Пригласить инструктора, из Свердловска хотя бы…
— Это можно! — поспешно согласился Козловский. — И мы даже думали об этом. Как только пустим четвертый участок…
— А кстати, — словно бы спохватился Леонид, — ваш начальник цеха мне говорил, что на этом участке недавно предлагали произвести замену нескольких старых станков, поставить вместо них какой-то заграничный и вы сначала будто бы поддержали эту идею.
— Что-то не припомню, считал ли я такую замену возможной, хотя и не могу спорить… Одну минуту… — Козловский выхватил из кармана брюк большой носовой платок и стал сморкаться, стараясь делать это как можно бесшумнее и деликатнее, а потому потратил на всю процедуру столько времени, что Леонид успел исписать целую страницу в своей тетради.
Наконец, аккуратно сложив платок и сунув его в карман, Козловский выразительно поглядел на лежавшую перед Леонидом тетрадь:
— Можно задать вам вопрос: вы меня допрашиваете официально?
— Я вас не допрашиваю, Федор Артурович, — поспешил успокоить его Леонид. — Мне необходимо выяснить некоторые технические детали, и я пригласил вас как опытного специалиста. Надеюсь, вы поможете мне разобраться в тех вопросах, в которых я мало смыслю?
Леонид постарался улыбнуться как можно добродушнее.
— Но вы не только технические детали записываете? — продолжал допытываться Козловский, недоверчиво кося глаз на тетрадь.
— Федор Артурович, позвольте, мы хоть по очереди с вами будем задавать друг другу вопросы, — попытался Леонид перехватить инициативу. — Кстати, вы не ответили еще на мой предыдущий.
— Какой именно?
— Насчет предложения о перестановке станков. Сперва, говорят, вы отнеслись к этому делу с интересом, но затем…
— А что, разве…
Леонид остановил его жестом:
— …а затем, после беседы с начальником цеха, сразу остыли.
— У начальника было свое собственное мнение на этот счет, — сказал Козловский, покачивая головой, — а к его мнению, должен заметить, мы, специалисты, всегда прислушиваемся с особым вниманием. Иван Федорович — человек партийный, активный участник революции, а в гражданскую войну командовал артиллерийской батареей. Иван Федорович ко всем вопросам подходит с государственных позиций. Наше дело — выдавать техническую документацию, предлагать конструктивные решения, и я в меру сил стараюсь, знаете…
— Все правильно, — остановил это словоизвержение Леонид. — Но как инженер вы разве не должны иметь собственное мнение по техническим вопросам? Тем более что у начальника цеха, кажется, нет даже среднего технического образования.
Голова Козловского закачалась, заходила как на пружинке.
— Я, право, не могу утверждать этого, поскольку документ об образовании не всегда свидетельствует о том, что его владелец действительно является специалистом своего дела. И я мог бы привести вам сколько угодно примеров другого рода, когда…
— Давайте, Федор Артурович, вернемся к станкам. В каком порядке их расставить, переставлять заново или нет — все это чисто технические вопросы, которые входят в вашу компетенцию.
— Пожалуй, вы правы: это — чисто технические вопросы. Но…
— Если не ошибаюсь, была высказана мысль о том, что один заграничный станок мог бы заменить два отечественных…
— Это еще надо доказать… Простите, вы сказали, что у нас обычная беседа, поэтому я так вот перебиваю… Да… Пожалуй, вы правы: у меня на этот счет должно быть свое мнение, и оно у меня есть, но я человек не тщеславный, из-за чего, между прочим, терплю насмешки от собственной супруги. Как-то она сказала…
— Кстати, от кого исходила эта идея — заменить станки?
— Я уж теперь точно не скажу… — задумался Козловский.
— У вас такая плохая память? Это ж вот, совсем недавно было!
— Да, я уже вспомнил! — потряс рукой Козловский. — Идея, кажется, исходила от Флоренского, заместителя начальника электроцеха.
— Кажется или именно от него? — потребовал ясности Леонид.
— Если хотите, то именно от него… — вздохнул Козловский.
— Но какое отношение к станкам имеет этот человек?
— Н-ну… — Голова Козловского опять начала описывать витиеватые кривые. — Есть такие люди… Как бы это вам сказать… Проявляют интерес… Здесь у нас производство особого характера, вы знаете, что я хочу сказать, — Козловский оглянулся на дверь. — И я на месте Флоренского не стал бы интересоваться чем-либо, кроме дела, непосредственно меня касающегося…
