Станислав Пестов - Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней
Спасибо партии и Сталину за это!
НЭП в НКВД
Как уже говорилось, вследствие неустанной заботы партии, правительства и мудрого Сталина самые талантливые сотрудники РНИИ оказались в тюрьме, а руководство — в тюремной могиле.
Но ни Королев, ни Глушко не сдались. Оба пишут в самые высокие инстанции, отвергая несправедливые обвинения и указывая на то, что они все силы отдавали повышению обороноспособности страны и было бы непростительной ошибкой не использовать их знания и опыт для создания новейшей военной техники. Но уж больно был занят Сталин классовой борьбой, которая все усиливалась, и недосуг ему было читать эти письма.
Несомненно, что Королев вскоре погиб бы на золотоносных приисках Колымы, куда его отправили таскать неподъемные тачки с породой. Редко кто из зеков мог протянуть тут целый год — жестокие морозы, постоянный голод, неимоверные физические нагрузки и побои конвоиров губили большинство в первые полгода…
А спас Королева и Глушко генеральный комиссар безопасности Лаврентий Берия. Возглавив аппарат репрессий, он стал исправлять результаты усердий Николая Ежова — алкоголика, педераста и наркомана.
По свидетельству Константина Симонова Лаврентий Палыч выпустил из лагерей большинство невинно осужденных командиров Красной Армии.
Практичный и прагматичный Берия справедливо рассудил, что из миллионов зеков можно извлечь без ущерба для лесоповала, горных и других изнуряющих работ всего несколько сот человек, которые имеют нужные знания и опыт для создания образцов новой техники, в особенности военной. Они останутся зеками и трудиться будут в охраняемых учреждениях, которые народ назовет потом ласково «шарашками». Толку от таких зеков в КБ будет в тысячу раз больше, чем на долбежке мерзлого грунта.
НЭП, объявленная Лаврентием Палычем, имела весьма благоприятные последствия для многих оставшихся в живых ученых, конструкторов, физиков и химиков. Их изымают из тюрем и лагерей, направляют в различные СКБ, где созданы прямо-таки царские — по сравнению с лагерями — условия.
Нет в углу непременной вонючей параши, спят они на обычных койках в темноте, а не при обязательном даже ночью свете, могут заниматься любимым делом, еду кое-где приносили из ресторанов. А главное — атмосфера близких по духу людей.
В одно из таких СКБ, возглавляемым «врагом народа — организатором русско-фашистской партии» Андреем Туполевым, попадает и Королев. Из лагеря на Колыме его отпускают без конвоя — настолько он был слаб и болен.
Однако, долго у Туполева он не задерживается, началась война и Королева отправляют в Омск, где начали строить авиационный завод.
Там Королев узнает, что зек Валентин Глушко в Казани занимается реактивным двигателем для боевых самолетов. Этот вспомогательный двигатель давал недолговременную, но резкую прибавку в скорости, что помогало подниматься с более короткой взлетной полосы — качество весьма необходимое для полевых аэродромов.
А в воздушном бою такой скачок в скорости мог быстро решить исход его. Королев всеми силами добивается своего перевода в Казань, и они вместе с Глушко в конце концов проводят испытание задуманного двигателя в реальных условиях.
В 1944 году зеков Глушко и Королева досрочно освобождают, но их не реабилитировали и судимостей не сняли. Они надолго так и остаются полузеками…
Как советский фюрер помог немецкому
Пока, благодаря заботе партии и правительства, в СССР успешно разваливалось ракетное дело, вперед здесь вырывается фашистская Германия.
По Версальскому мирному договору 1919 года сильно ограничивалась армия ее (до 100000 солдат) и количество вооружений. Для вермахта и его бравых генералов это было крайне унизительно.
Но спасибо Великому Сталину, сначала он оказал фюреру помощь политическую — велел немецким коммунистам не блокироваться со своими социалистами, а наоборот отмежеваться. Вместе они составили бы блок большинства в парламенте, и тогда Адольф Алоизович не прошел бы в канцлеры. Ну, как тут было не порадеть дорогому для Иосифа Висеарионовича человечку?
За политической помощью последовала и материальная — в Греманию из СССР потянулись составы в рудой, лесом, цистерны с нефтью — с бензином у немцев всегда было плохо, а военная техника не может буз бензина.
А чтобы у германского фюрера голова не болела — как прокормить голодное население — советский фюрер погнал в неметчину вагоны пшеницы, сала, сахара, масла.
Вопреки Версальскому договору на советских полигонах стажировались офицеры вермахта, в военных училищах СССР ковались кадры будущих фашистских летчиков, танкистов, артиллеристов. Даже спецслужбы — гестапо и НКВД — не стеснялись брататься.
Обойти версальские договоренности оказалось несложно, а вот в отношении ракет и хитрить было нечего. Все в Договоре было перечислено — сколько винтовок, гаубиц, танков и самолетов может иметь вермахт, а вот насчет ракет абсолютно ничего не было сказано.
Для талантливого конструктора — барона Вернер фон Брауна — это стало подарком судьбы. Ракетное оружие, полагал фон Браун, скомпенсирует ущербность вермахта. Он быстро нашел понимание и поддержку генералитета, добился солидного финансирования, и с 1937 года на севере Германии, у рыбацкой деревушки Пенемюнде начал строиться мощный ракетный исследовательский центр со стендами для огневых испытаний и полигоном с площадками для запусков. Вместе с Германом Обертом, с которым потом уже, значительно позже они построят и запустят первый американский спутник, фон Браун принимается за создание невиданных доселе по мощи ракет и с 1942 года начинает испытывать первые образцы ФАУ-2.
Если Сталин строил для своих ракетчиков тюрьмы и лагеря, то в Пенемюнде на побережье моря возникает по существу курортный городок с прекрасными дорогами, роскошными виллами, ресторанами, бассейнами. Здесь трудятся более 10000 человек и к немецким разработчикам «оружия возмездия» — ФАУ — приходит успех.
Они не только построили саму ракету, но и создали сеть заводов в Германии, которые в тесной кооперации изготовляли детали и приборы для ракет, испытывали узлы, а потом собирали для окончательных испытаний саму ракету.
Создать производство, пожалуй, не менее сложно, а даже более хлопотно, чем само невиданное ранее оружие. Один из заводов в центре страны находился внутри горы. Почти всех заключенных, которые строили предприятия и частью работали на них, зверски убили потом, чтобы сохранить все в тайне.
Но нет ничего тайного, чтобы со временем не стало явным.
Заслуга академика Харитона
Как уже говорилось, советскую разведку в Германии Сталин так же успешно разгромил, и о новом ракетном центре в СССР не было известно. Однако, Серго Берия — сын Лаврентия Павловича — утверждает, что его с группой товарищей после окончания разведшколы собирались забросить в немецкий тыл, а именно — в Пенемюнде. Якобы это было в начале войны, но операция почему-то не состоялась.
Однако, можно ли верить человеку, который не так давно заявил[14], что (цитируется дословно): «Наши ученые — ядерщики не копировали американскую бомбу. Скажем, у нашей бомбы иная конструкция. Это заслуга академика Харитона. Бомба создана на принципиально новой основе. Да, ядерное топливо одно — плутоний, но у американцев, грубо говоря, заряд выстреливается в стволе и за счет сжатия начинается цепная реакция и выделение энергии. У нас вместо ствола применили обжатие шара. Это более сложная конструкция, но одна дает лучшее сжатие, лучший КПД». И эту смесь технического невежества с пропагандистской дрянью публикует доктор наук, Главный конструктор ракетно-космических систем, который уверяет, что он дружил с Курчатовым, Ванниковым, Харитоном, Капицей. В этой же публикации утверждается, что Серго Берия принимал «участие в испытаниях первой атомной и разработках водородной бомбы». Дальше уж просто некуда…
Поэтому, похоже, о существовании Пенемюнде первыми узнали те, кого это больше всего волновало — англичане. Они же первыми и организовали нападение на ракетный центр. Несколько сот самолетов разбомбило почти половину зданий, стендов, стартовых площадок. Гитлер брызгал слюной и топал ногами на Геринга, начальник ПВО застрелился.
Однако, немцы методично стали все восстанавливать. Решено было также для страховки построить второй полигон в Польше. Чтобы утереть нос военным, за его охрану и безопасность взялся сам Гиммлер — вот тут разведка союзников и добралась по-настоящему до немецких ракет.
Польские партизаны, сотрудничавшие с британскими спецслужбами, подкупом добыли карту нового полигона, а также упавшую и неразорвавшуюся ФАУ-2.
В Москве об этих ракетах узнали от Черчилля, который прислал Сталину письмо, где сообщал, что на пути наступления советских войск в
