Мэри Роуч - Обратная сторона космонавтики
Бутерброд с говяжьим фаршем и острым соусом по вкусу напоминал застывший мексиканский соус. Изготовляемые в Натике вегетарианские закуски (на которых, как ни удивительно, так и было написано «вегетарианские») тоже напоминали обычное, немного островатое томатное пюре. Астронавты «Меркурия», должно быть, ощущали себя все это время запертыми в отделе соусов небольшого продуктового магазинчика. Но вот яблочное пюре Натикской лаборатории, изготовленное по той же формуле, что и попавшее благодаря Джону Гленну в историю яблочное пюре из тюбика[93], было выше всяких похвал.
Частично, думаю, это из-за схожести продуктов, ведь, говоря о яблочном пюре, все и представляют его себе в виде кашки. Одной из основных проблем первой еды для астронавтов была ее необычность. Когда человек вертится где-то высоко в холодной, ужасно тесной и запертой жестянке, ему очень хочется иметь рядом что-то родное и знакомое. Для всего простого американского народа космическая еда была новинкой, но у астронавтов новинок и без этого имелось предостаточно.
Иногда от астронавтов можно услышать, что недурно, мол, было бы выпить немного во время ужина. Пиво в космосе категорически запрещено, потому что в отсутствие гравитации насыщенные углекислым газом пузырьки не будут подниматься на поверхность. «И в итоге вы получите просто гору пены», – говорит Борланд. (По его словам, компания «Кока-Кола» потратила $450 тысяч на разработку торгового автомата, который работал бы в невесомости, только чтобы хоть как-то продемонстрировать силу науки над биологией.) Поскольку пузырьки не поднимаются на поверхность, у астронавтов будут проблемы и с отрыжкой. «Очень часто она сопровождается выбросом из желудка части выпитой жидкости», – поясняет Борланд.
Борланд в свое время возглавлял краткосрочный эксперимент с подачей астронавтам вина к еде на борту космической станции «Скайлэб». Энологи из Калифорнийского университета посоветовали ему херес как вино, которое проходит термическую обработку, а значит, лучше сохраняет свои свойства. Это своего рода пастеризованный апельсиновый сок в винном королевстве. В целях безопасности сливочный херес «Пол Массон» был отправлен в космос не в бутылках, а в пластиковых мешочках, помещенных в контейнеры для пудингов, ограничивая тем самым и так небольшое количество вина.
Как и любое технологическое ноу-хау для космоса, жестяные контейнеры с хересом предстояло испытать сначала во время параболического полета. И хотя упаковка зарекомендовала себя прекрасно, никто из присутствовавших в тот день на борту большого энтузиазма опробовать продукт не выказал. Сильный запах хереса просто переполнял кабину самолета, вызывая тем самым еще большую, чем обычно, тошноту. «Стоило только открыть контейнер, – вспоминает Борланд, – как все тут же тянулись за гигиеническими пакетами».
И все же Борланд оформил официальный заказ на несколько ящиков «Пол Массон». Но как раз перед погрузкой хереса на борт кто-то упомянул в интервью о готовящемся эксперименте, и в НАСА посыпались письма от возмущенных налогоплательщиков-трезвенников. В результате после бог весть скольких потраченных денег на разработку упаковки и проведение исследований НАСА вынуждено было закрыть проект.
Но даже если бы херес и доставили тогда на «Скайлэб», он не был бы первым алкогольным напитком, определенным правительством как часть рациона при выполнении задания государственной важности. В рацион служащих Британского военно-морского флота до 1970 года входил ром. С 1802 по 1832 год военные США, кроме обычной порции говядины и хлеба, ежедневно получали 250 граммов рома, бренди или виски. К каждой сотой порции прилагался кусок мыла и килограмм свечей. Последние можно было использовать для освещения, обмена на что-то еще, или же чистюля мог их растопить и употребить вместо целлофана для обертки бутербродов.
Однако не стоит винить в бесчеловечности первой космической еды исключительно диетологов. Чарльз Борланд обратил мое внимание на один факт, который я вначале пропустила: стоящую после имени пропагандиста жидких диет Нормана Хайдельбога аббревиатуру «USAFVC». Значит, Хайдельберг был членом Ветеринарной корпорации ВВС США (англ. United States Air Force Veterinary Corps)? К этой же корпорации принадлежал и Роберт Флентдж, один из редакторов «Требований к производству аэрокосмической пищи», 229 страниц подробнейшего руководства по приготовлению еды для астронавтов. «Большинство ученых, задействованных в этой сфере, были военными ветеринарами», – говорит Борланд. Начиная с запуска в космос обезьян и опытов полковника Стэппа с системой торможения, ВВС содержали целые колонии подопытных животных и, как необходимое следствие, ветеринаров (или, как их называли те, кому было недостаточно просто девятибуквенного слова, «ветеринаров по обеспечению биоастронавтической поддержки»). Согласно статье 1962 года «Небо – потолок карьеры военного ветеринара», в обязанности этих медиков входили «проверка и определение состава продовольственных продуктов» – для животных и, возможно, первых астронавтов. Вот и ответ.
Ветеринары, которые назначались ответственными за те или иные исследования продовольствия для диких животных или домашнего скота, обращали особое внимание на три вещи: стоимость, простота в использовании и безопасность для здоровья. А нравилась еда обезьянам и коровам или нет, волновало их мало. Именно отсюда и берут свое начало традиции ирисковых диет, спресованных кукурузных хлопьев и кубиков из арахисового крема. Вот что получается, когда ужин готовят ветеринары. «Ветеринар скажет: когда мне надо накормить животное, я просто смешиваю все необходимые питательные ингредиенты и даю ему это съесть. Так почему нельзя сделать то же самое и для астронавта?» – прокомментировал Борланд.
И иногда они так и поступали. Технический свидетельский отчет Нормана Хайдельбога за 1967 год называется «Метод производства гранулированной еды в небольших количествах». Хайдельбог делал еду для астронавтов! Главными (по принципу веса) ингредиентами в ней были сухое молоко «Кофе-мейт» и декстроза (или мальтоза), так что в утверждение ветеринаров, будто пищевые шарики для людей были «приятными на вкус», верится с трудом. И опять же, вкус еды являлся не главной заботой ее изготовителей. А вот вес и объем – да. И по этим критериям Хайдельбогу равных не было: «Калорийность еды должна составлять не менее 2600 ккал на 600 см3», – писал он в своих работах.
Представленный Хайдельбогом метод экономии пространства кажется пределом дикости, но это только до тех пор, пока вы не ознакомитесь с решением, предложенным в 1964 году Самюэлем Лепковским, профессором птицеводства из Калифорнийского университета в городе Беркли. «Если бы удалось найти астронавта, страдающего ожирением, – пишет Лепковский, очевидно, даже не подозревая насколько нелепо[94] звучат его слова, – мы бы заметили, что тучный человек с массовой долей жира 20 килограммов. уже имеет в своем теле резерв 184 000 ккал, которых ему хватит на 90 дней из расчета ежедневного потребления 2900 ккал». Другими словами: только представьте себе, сколько топлива можно сэкономить, если вообще не кормить астронавтов!
Если бы можно было оставить астронавтов голодать на время всего полета, то разрешилась бы и еще одна задача НАСА: сбор и удаление отходов. И проблема здесь не только в нежелании астронавтов пользоваться пакетами для фекалий, но и в том, что конечные продукты жизнедеятельности человека издают неприятный запах и занимают бесценное место в кабине корабля. «Все время астронавты только и говорили о том, как хорошо было бы не есть, а просто употреблять какие-нибудь таблетки», – говорит Борланд. Ученые попытались реализовать это желание астронавтов, но у них ничего не получилось. Все, что могли сделать в такой ситуации астронавты, это есть как можно реже. Голод переносился легче от осознания того, что последует за приемом пищи.
Джим Ловелл и Фрэнк Борман были заперты в капсуле «Джемини-7» на четырнадцать дней, и здесь уже политика соблюдения поста не действовала. (Почти не действовала. «Первые девять дней Фрэнк ходил в туалет гораздо чаще, чем это на самом деле было нужно», – говорил в устной истории НАСА Ловелл. «Это не так, Джим», – возражал Борман. А Ловелл отвечал: «Тебе-то и нужно было подождать всего пять дней до приземления!») Новой директивой НАСА стала разработка еды, которая была бы не только легкой и компактной, но и «бесшлаковой». «Во время краткосрочных полетов «Меркурия» или «Джемини» в туалет практически никто не ходил», – писал в своих мемуарах Борман.
И тут на помощь ученым вновь пришли добровольные участники их лабораторных исследований. В техническом отчете МЛАЭ 66-147 «Результаты влияния экспериментальной диеты и искусственно созданных условий космической капсулы на природу отходов жизнедеятельности человеческого организма» давалось детальное описание четырнадцатидневного эксперимента, в котором при помощи мужчин-добровольцев ученые могли смоделировать пищеварительный процесс Ловелла и Бормана. Первой из опробованных диет была печально известная еда в кубиках: маленькие квадратные бутербродики, мясные кусочки и миниатюрные десерты. Все очень напоминало кухню кукольного домика.
