Джордж Mapтелли - Тайный фронт
После смерти летчика рождается легенда о Джонни. Эта идея, возможно, пришла в голову сестре: ведь она гораздо энергичнее брата. Никто не знает о смерти летчика, и если организовать группу Сопротивления, которой он якобы руководит, то такая группа будет пользоваться большой поддержкой населения. Днем летчик скрывается: якобы не хочет, чтобы люди видели его изуродованное лицо. Он встречается с участниками движения Сопротивления только по ночам, и все находят в нем сходство с Яном Дайкерсом. Да и как же этому не быть? Ведь Ян Дайкерс и есть Джонни. Группа Джонни одерживает один успех за другим, вдохновляя на борьбу другие организации Сопротивления.
Но вот война кончается и встает вопрос: как быть с Джонни? Брат и сестра прекрасно понимают, что скоро этим легендарным героем будут интересоваться. Привидение должно исчезнуть раз и навсегда. Устраивается взрыв в сарае — и Джонни исчезает. На его могиле появляется новый крест. Вот как я представляю себе всю эту историю. Может быть, я не прав?
— Умный человек на основе имеющихся фактов может сделать много различных выводов, — ответила Анни. — Но какие у вас есть доказательства?
— Доказательства — в могиле под белым крестом. Если я прав, там захоронено тело человека, погибшего полтора года назад. Если же верен ваш рассказ, то мы найдем лишь останки человека, погибшего при взрыве два-три месяца назад. Что же, будем вскрывать могилу?
— В этом нет необходимости, — тихо проговорила Анни. — Вы, конечно, правы. Что вы теперь намереваетесь делать?
— Ничего. Я только хотел бы пожать руку двум молодым патриотам, которые сделали для своей родины все, что могли.
— Что же нам делать с телом погибшего летчика? — спросила Анни, когда я уже собрался уходить.
— Оставьте его прах в покое. Не так уж часто молодым летчикам доводится продолжать борьбу после смерти.
Несколько минут спустя я сел в машину и поехал в Зутфен.
В. О. Ч.
В первые месяцы 1942 года я почувствовал себя очень усталым. Война продолжалась уже два с половиной года. За это время я участвовал в проверке многих тысяч беженцев, которые укрывались в Англии, спасаясь от нацистов. На первых порах я и мои коллеги, тоже занимавшиеся проверкой, работали в самых примитивных условиях в одном из пяти приемных центров, организованных советом Лондонского графства. Эти пять центров располагались в районах Фулхемского шоссе, Балэма, Буши-парка, Кристалл-паласа и Норвуда. С последним мне пришлось познакомиться лучше других. Когда-то это была больница. Вокруг тщательно охраняемой территории был наскоро установлен забор из колючей проволоки.
Когда в центр прибывала новая партия беженцев, там творилось что-то невообразимое. Разноязыкая речь, крики детей, плач женщин, растерянные, приведенные в состояние полного замешательства старики. Люди, скрывавшиеся от преследования в течение многих дней и даже недель, не могли себе позволить быть привередливыми. И тем не менее нужно было дать им кров, обеспечить их горячим питанием и, наконец, начать выполнение самой важной задачи — проверки беженцев с точки зрения безопасности.
Часто, особенно зимой 1940 и весной 1941 года, прибытие новых партий беженцев сопровождалось грохотом воздушных налетов, и тогда ставшая уже привычной неразбериха превращалась в настоящий ад. Немецкая авиация, пытаясь разрушить Лондон, применяла тактику «нанесения ударов по площадям», и объектами бомбардировок были районы Кристалл-паласа и Норвуда. Таким образом, центры приема беженцев получали солидную дозу воздушных тревог и бомбовых ударов.
Итак, весной 1942 года я почувствовал усталость от войны. Практически я не имел отпуска с сентября 1939 года и теперь все чаще мечтал о том, чтобы уехать из Лондона и провести день вдали от города, оставить позади бомбежки и проблемы безопасности, расслабить мышцы и насладиться пением птиц. И когда такая возможность неожиданно представилась, я ухватился за нее обеими руками.
Однажды утром мы получили сообщение о прибытии в Лиссабон хорошо известного руководителя голландского движения Сопротивления, носившего псевдоним Альберт. Альберт был секретно вывезен из Голландии по одному из маршрутов, подготовленных участниками движения Сопротивления. Прибытие Альберта на один из аэродромов Южной Англии ожидалось после обеда в день получения сообщения.
Поскольку Альберт выехал из Голландии недавно, его информация об обстановке в стране представляла значительный интерес. Чтобы быстрее получить от Альберта все те сведения, которыми он мог располагать, встретить его должен был наш сотрудник, бегло говоривший по-голландски. Поэтому я и решил заняться этим сам.
Выдался теплый солнечный весенний день, и я с удовольствием думал о поездке по английской провинции, которая позволяла отвлечься от повседневных забот.
После завтрака я выехал на аэродром в штабной машине с водителем-солдатом. И вот, после многих месяцев кабинетной работы в Лондоне, я мчался в машине, откинувшись на спинку сиденья и полузакрыв глаза, и с удовольствием ощущал на своем лице порывы свежего ветра из открытого окна машины. Большего удовольствия я не мог себе и представить. Рассеянно слушая разглагольствования своего спутника на чистейшем кокни[13], я думал о том, почему все армейские водители такие большие любители поболтать, и время от времени бормотал что-то себе под нос, чтобы показать, что я слушаю его.
Мы подъехали к аэропорту значительно раньше положенного времени. У шлагбаума стоял часовой. Дежурный капрал просто очаровал меня своим усердием и доскональностью проверки наших пропусков. Наконец он открыл шлагбаум и отсалютовал нам на прощание.
В то время иногда случалось, что посторонние лица проникали в лагеря и на военные объекты, показав пропуск, подписанный «Адольф Гитлер». Редакция одной из газет, увлекшись трюкачеством, нарядила своего сотрудника в полную форму штурмовика и отправила на Уайтхолл. Никто не обратил на него внимания, за исключением нескольких преисполненных чувства долга солдат, которые салютовали новоиспеченному штурмовику, приняв его за офицера армии «Свободной Франции». Бдительность никогда не была отличительной чертой англичан.
Машина подъехала к фасаду красивого, типично английского загородного особняка, расположенного на краю аэродрома на площадке, обнесенной забором из колючей проволоки. Позднее я узнал, что в начале войны взлетные полосы аэродрома были увеличены, и в связи с этим пришлось конфисковать этот особняк с прилегавшим к нему участком земли. Начальник авиабазы занял дом под свой штаб и квартиру, оставив лишь пару комнат для офицерского собрания, посещавшегося преимущественно старшими офицерами. Летчики помоложе предусмотрительно расположили свою клубную комнату подальше от штаба и ушей начальства.
На всякий случай я прибыл на аэродром за добрых полчаса до прибытия самолета из Лиссабона. Войдя в дом, я попросил вестового проводить меня к начальнику авиабазы. Последний уже ждал и приветливо поздоровался. Едва успев усадить меня, он заказал по телефону чай — универсальное английское средство от всех недугов. Я подозревал, что предстоящее чаепитие являлось для него средством отвлечься от обычных обязанностей. Он принимал у себя представителя профессии «плаща и кинжала», как часто называют разведку и контрразведку, и знал к тому же, что вскоре на аэродром прибудет важный беженец. Все это, вместе взятое, далеко выходило за рамки обычной монотонной деятельности начальника авиабазы.
В нашей работе привыкаешь почти бессознательно анализировать незнакомых людей и оценивать их личные качества. Я не проговорил с начальником авиабазы и пяти минут, как почувствовал, что уже знаю наиболее ярко выраженные черты его характера. Это был человек лет сорока, с редеющими волосами и глубокими морщинами вокруг рта и глаз, которые выдавали его беспокойный характер. Он носил над левым грудным карманом формы нашивку пилота, но не имел ни одной планки орденов или медалей. Казалось маловероятным, чтобы на третьем году войны офицер-летчик действующей армии стал подполковником, не будучи награжденным крестом «За летные боевые заслуги». Поэтому я решил, что хозяин дома — кадровый офицер ВВС, перешагнувший к началу войны установленный возрастной предел для летной работы и поэтому ставший штабистом.
В английских ВВС сложилась практика сохранять на каждой авиабазе постоянный персонал, в обязанности которого входила охрана территории, техническое обслуживание самолетов, организация питания и административного обслуживания находившихся на базе летных подразделений. Между экипажами прибывавших на базу самолетов и постоянным личным составом авиабазы часто возникали трения. Начальник авиабазы отвечал за поддержание дисциплины всего личного состава. И это была нелегкая задача. Начальнику авиабазы нередко приходилось иметь дело с горячими парнями, среди которых попадались равные ему, а иногда и старше его по званию. Многие, вероятно, смотрели на него как на старого пингвина — птицу, имеющую крылья, но не способную летать.
