Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини
Слушания были отложены и снова открылись в мае. К этому времени вашингтонские спириты хорошо продумали тактику атаки. Его преподобие Стрек, секретарь национальной ассоциации спиритов Америки, дородный, величественный и красноречивый, произнес изящную речь в защиту спиритизма как религии, обвинив Гудини в нападении на свободу вероисповедания. Гудини привел подтвержденное клятвой признание бывшего медиума, женщины, воспроизводившей голоса при помощи трубы. Она заявила, что, покинув медиумов, она освободилась от тяжелого груза, лежавшего на ее совести.
Затем Гудини попросил позволения показать как создаются послания, появляющиеся на грифельных досках во время сеанса. Он выбрал находящуюся в комнате жену одного сенатора, с которой не был знаком ранее, и получил «доказательное послание» для нее на внутренней стороне одной из двух сложенных вместе грифельных досок, поверхность которой была до этого чистой. По просьбе председателя комитета он рассказал, что накануне, когда женщина входила в комнату, он шел впереди нее и услышал, как она сказала: «Я хотела бы получить спиритическое послание». Выяснив ее имя, Гарри постарался узнать о ней что-нибудь полезное для сеанса. Затем он объяснил зрителям, как, демонстрируя грифельные доски, он сумел вместо четырех поверхностей показать только три, так как четвертая как раз и содержала заранее написанное им «послание».
Когда начала давать показания должным образом присягнувшая миссис Джейн Коутс, члены комитета и все присутствующие почувствовали себя как на веселом спектакле, который давался в их честь медиумом, прижатым к стенке. Она набросилась на агента Гудини Роуз Макенберг с упреками и обвинениями, не всегда выдержанными в вежливом тоне.
В конце концов комитет под нажимом спиритов вынужден был ответить, что законопроект, предложенный Солом Блумом по совету Гудини, в случае его принятия сделал бы незаконным для спиритов осуществление требований их религии, а именно использование божественного дара пророчества. Кроме того, спириты утверждали, что в округе Колумбия все шло отлично, что полиция в полной мере осуществляла контроль за обманщиками и мошенниками до тех пор, пока не вмешался Гудини со своими советами.
При таких парламентских перепалках Гудини, будучи не особенно красноречивым, не мог одержать верх. Это стало ясно, когда преподобный Альфред Терри, пастор первой спиритуалистской церкви в Вашингтоне, заявил, что уже существующий закон при надлежащем его исполнении не позволит ни одному мошеннику действовать в Вашингтоне. Такой поворот темы был весьма неприятен для конгрессменов.
Когда Терри спросили, почему покойная мать не может войти в контакт со своим сыном без медиума, он объяснил, что это связано с большим духовным совершенством медиумов, усердно упражняющихся в выявлении спиритических способностей, которые в усыпленном состоянии присутствуют в каждом человеке. Медиум является только инструментом. Это как телефон, при помощи которого мы говорим со своими любимыми, хотя и удалены от них на огромные расстояния.
Против законопроекта высказался также джентльмен по имени Палмер, проработавший тридцать пять лет клерком в пенсионной конторе. Мистер Палмер был ярым сторонником спиритизма и приводил в качестве доказательства истинности своей религии Лоджа, Крука, Ломброзо, Фламмариона и Хиуорда Каррингтона.
При упоминании имени Каррингтона Гудини не выдержал и вскочил. Набросившись на это имя, как ястреб на курицу, он отозвался о знаменитом писателе в резких выражениях и был почти невменяем в своей ярости.
Покончив с Каррингтоном, Гудини вернулся к вопросу о продаже талисманов и амулетов, заявив, что они могут принести вред. По этому вопросу выступила женщина-адвокат, мисс Ларримор Кили. Она выразила опасение, что утверждение законопроекта сделает незаконной продажу чудотворных амулетов католической церкви.
Законодатели комитета, по-видимому, приходили во все большую растерянность. Им отнюдь не помогло выступление свидетеля, который начал аналогию спиритизма с того, что объявил внесение законопроекта проявлением давления официальной религии на спиритуалистские церкви! Свидетель с глубоким возмущением напомнил комитету, что две тысячи лет тому назад Иуда предал Христа, что Иуда был евреем и что теперь этот законопроект тоже представлен двумя… Тут раздалось громкое постукивание председательского молотка.
Ненамного прояснило вопрос и выступление леди, заявившей, что на спиритическом сеансе она встретилась со своей умершей матерью. Желая убедиться, что это не обман, она протянула руку и дотронулась до одежды привидения, обнаружив при этом, что ткань какая-то «ползучая».
Председатель: «Ползучая?»
Свидетельница: «Ползучая, ну вы знаете, как китайский креп».
Этот законопроект больше никогда не рассматривался. Тем не менее от проведенных слушаний выиграли все стороны. В течение нескольких дней имя Гудини упоминалось в сообщениях телеграфных агентств. Для медиумов, хиромантов и астрологов это была хорошая реклама: их кабинеты продолжали работать до глубокой ночи, принимая всех жаждущих. Опубликованные протоколы слушаний послужили прекрасным ориентиром для медиумов в их столкновениях с противниками.
Не успев еще остыть от напряженных баталий в Вашингтоне, Гудини снова ввязался в битву.
Как-то после полуночи 31 мая Джим Коллинз и его жена Мод были разбужены настойчивым телефонным звонком.
«Коллинз, Коллинз! — раздался знакомый голос, мы должны ему показать! Этот Каррингтон, этот ловкач, он где-то раздобыл мошенника-йога, чтобы показать погребение заживо. Это дешевый трюк. Он хочет ввести йога в приличные дома! Медиумные способности— вот чем, по его мнению, обладает этот йог!
Сверхъестественные способности! Мы должны дать им по рукам!»
Коллинз, несколько успокоив босса, обещал все обдумать и опять завалился спать.
Причиной в^его этого переполоха был темнокожий артист по имени Раман Бей. Говорили, что он — дервиш из Египта и может контролировать при помощи оккультных методов функции своего тела. Хиуорд Каррингтон увидел его впервые в Европе и страшно заинтересовался его способностями.
Ярость Гудини объяснялась тем, что Каррингтон снял сцену в театре «Селвин» для представлений дервиша. В качестве импресарио факира, Каррингтон перед выступлением произнес краткую сдержанную речь, в которой упомянул о необычайных возможностях человеческого организма, развитых на Востоке приверженцами тамошних мистических учений.
Раман Бей начал представление с типичных карнавальных трюков: останавливал пульс, проталкивал сквозь щели шляпные булавки так, что следы крови были почти не заметны, ложился, опираясь плечами на один ятаган, а ногами — на другой, при этом ассистент разбивал тяжелой кувалдой лежащий на его животе, кирпич. Он демонстрировал также простые трюки, основанные на слепом видении. Он пытался, правда, без особого успеха, анализировать непроизвольные движения избранных им зрителей. Он ложился на гвозди (расположенные так тесно, что они не протыкали кожу). Все это было в лучших традициях карнавального шоу. Затем наступила очередь главного номера — погребения заживо.
Именно эта способность Бея интересовала Каррингтона. Остальное было обычными трюками, многие из которых описывал еще сам Каррингтон в своей книге «Цирковое искусство и трюки с животными», кстати сказать, более информативной, чем книга Гудини «Торговцы тайнами».
Перед погребением заживо Раман Бей сделал вид, что впал в каталептический транс. Затем его положили в гроб, крышку забили гвоздями, гроб поставили посередине сцены на кусок линолеума и засыпали небольшим слоем песка.
Старый приятель Гудини Джо Ринн, будучи членом наблюдательного комитета, вышел на сцену и, внимательно осмотрев переднюю часть гроба, расположенную вдали от рампы вне поля зрения публики, обнаружил трещину в досках передней панели, через которую «обитатель» гроба мог просунуть соломинку или трубочку для дыхания.
Однако Раману Бею, очевидно, не понадобилось ничего подобного, так как «захоронение» продолжалось всего несколько минут.
Гудини больше всего задело намерение Бея опуститься в водонепроницаемом металлическом гробу на дно Ист-Ривер. Этим, в основном, объяснялся взрыв его негодования во время телефонного разговора с Коллинзом. Ведь дервиш, можно сказать, наступал на пятки всемирно известному маэстро. В течение многих лет, с 1911 года, Гудини показывал этот номер. И он знал, что для этого совсем не нужно впадать в каталептический транс. Сохраняя спокойствие и дыша как можно экономнее, можно жить в гробу или любом другом ящике на удивление долго!
Выступление египтянина состоялось в июле. Он был уложен в цинковый гроб, крышку которого надежно запаяли оловом. Но еще до того, как гроб опустился на дно, зазвенел сигнальный звонок. Когда гроб подняли и сняли крышку, все увидели, что дервиш по-прежнему в трансе. По-видимому, египтянин мог звонить, даже находясь в бессознательном состоянии!
