Японская разведка против СССР - Алексей Борисович Кириченко
Вскоре ему позвонил САМ Николай Иванович. Да, тот самый Рыжков, Председатель Совета Министров СССР, что некогда на трибуне всенародно плакал (отсюда пошло его прозвище — «плачущий большевик»).
Узнав, что высокого шефа беспокоит судьба его зятя, а именно его Стерлигов прихватил и поместил в кутузку в качестве живца, главный борец с расхитителями социалистической собственности г. Москвы вытянулся по стойке смирно перед великим телефонным собеседником и, делано удивившись, подобострастно извинился:
— Николай Иванович, вы уж, пожалуйста, извините за это недоразумение. Все немедленно исправим.
Как только разговор закончился, главный обэхаэсник радостно потер руками: «Клюнуло!» и тут же освободил из-под стражи задержанного, а вскоре организовал его переход на работу в КГБ.
Николай Иванович, нынешний депутат Государственной Думы, по достоинству оценил оперативность и понятливость Стерлигова и перевел его под свое начало в Управление делами СМ СССР, обеспечивать экономическую безопасность народного хозяйства в целом.
Стерлигов по максимуму извлек выгоды своего пребывания на хлебном месте, не зря ведь его молоденький племянник, начальник «Алисы», несколько лет назад все время мелькал на российском телеэкране, пока не профукал невесть откуда свалившиеся на него капиталы.
Затем «генерал» Стерлигов стал помощником бывшего вице-президента Руцкого, вместе с которым летал в Крым арестовывать гэкачепистов. Ему были поручены наблюдение и строгий контроль за действиями председателя КГБ В.А. Крючкова. А затем Стерлигова российские власти, видать, раскусили и убрали подальше от себя.
Я подробно остановился на этом герое потому, что он один из тех, кто немало способствовал тому, что наша страна оказалась в таком ужасном положении, хотя и прикрывается громкими фразами, призывая к «соборности русского народа». Грабить народ не надо, товарищ Стерлигов.
В результате «укрепления» МВД сотни опытных милицейских сыщиков были уволены, а вместо них пришли чекисты, но далеко не бойцы, которые вскоре по разным причинам ушли, но оставили о себе не очень лестное мнение.
Японские невольники
В Советском Союзе долго хранили молчание по поводу «японских военнопленных». Почти все архивные материалы по этой проблеме были засекречены, а в средствах массовой информации не было даже намека на эту тему даже тогда, когда на страницах печати в изобилии стали появляться материалы о различных нарушениях и несуразностях сталинских времен. К моменту распада СССР положение несколько изменилось и некоторые вещи начали называться своими именами.
В августе 1945 года Советский Союз присоединился к Потсдамской декларации[27] и вступил в войну с Японией. Война была скоротечная и для СССР на редкость удачной. Однако Советский Союз грубо нарушил 9-ю статью указанной декларации и обманным путем насильственно вывез на свою территорию около 600 тысяч японских военнослужащих, объявив их военнопленными. Этапированные на территорию СССР японцы были загнаны в лагеря МВД, где около четырех лет использовались как рабочая сила. В результате изнурительного труда, постоянного недоедания и суровых климатических условий около 20 % японских невольников в лагерях умерло (точное количество умерших до сего времени не установлено). Все принимавшие участие в войне с Японией страны отказались от японских военнопленных, и более 3 миллионов японских военнослужащих, оказавшихся на день капитуляции на чужих территориях, были отпущены домой. И только мы отличились!
Сложность этого вопроса заключается также в том, что в 1956 году при подписании советско-японской декларации о нормализации отношений обе стороны пришли к согласию, что по проблемам, связанным с японским пленом, обоюдных претензий нет. Но проблемы на самом деле есть…
В лагерях начался поиск преступников — выявление среди японских военнопленных лиц, совершивших преступления против СССР. По результатам работы оперативных отделов лагерей к 22 марта 1949 года было выявлено 8512 таких «преступников».
Большая часть выявленных «преступников» была репрессирована и даже расстреляна, 969 человек в 1950 году были переданы КНР, где они были осуждены за совершенные на территории Китая преступления. Часть из репрессированных умерла в ИТЛ, а около одной тысячи были реабилитированы в конце 1990-х — начале 2000-х годов, как незаконно осужденные.
Из числа наиболее важных по занимаемой должности плененных японцев было подготовлено 22 свидетеля для советской стороны обвинения на Токийском процессе для главных военных преступников. На процесс вывезли шесть человек, а от остальных использовали только собственноручные показания, записанные на японском языке.
Вместо заключения. Встреча через 30 лет
Восемь лет назад я находился в научной командировке в Токио. Мой знакомый японский исследователь К. пригласил меня на суйёкай. Я давно хотел попасть на такой «междусобойчик», который в Японии очень популярен. Суть его заключается в том, что бывшие коллеги по работе или учебе периодически собираются и за чашкой кофе-чая и маленькой рюмочкой саке проводят вечер воспоминаний.
Присутствие гостя из России, да еще бывшего сотрудника КГБ (а в Японии было известно об этом) возбудило интерес у присутствующих и многие считали своей обязанностью выпить со мной хотя бы глоток. Потом меня попросили выступить, что я и делал на своем не очень хорошем японском. Мой приятель К., хихикая, сказал, что все здорово.
Вдруг ко мне подошел элегантный японец, представился как Ямада и спросил:
— А вы меня не узнаете?
Я силился вспомнить, видел ли я когда-либо этого японца, но так о не вспомнил.
Он улыбнулся и сказал:
— А ведь в 1977 году мы с вами несколько раз встречались.
— Но у вас же была другая фамилия.
Ямада засмеялся:
— Японцы любят поиграть в шпионов. Да, я хотел бы вас поблагодарить. Мой контакт в вами был высоко оценен в Токио и сыграл большую роль в дальнейшем продвижении по службе.
— Рад за вас, — ответил я, а потом продолжил: — Видимо, в Японии ко мне, как бывшему сотруднику КГБ, относятся не очень хорошо?
Ямада горячо возразил:
— Что вы, что вы! Мы считаем, что в КГБ дураков не брали.
Я ухмыльнулся и подумал: «Наивные японцы. Брали дураков. И много».
Потом Ямада, улыбаясь, продолжил:
— Ну а я в Токио работал против советской разведки. Только у меня ранг был повыше, чем у вас: я был заместителем начальника японской контрразведки.
Я сказал, что рад такой возможности пообщаться с японским коллегой. Мы с ним выпили и сфотографировались.
Ямада оглянулся, осмотрел подгулявшую публику и вдруг сказал мне:
— Если у вас возникнет какой-либо вопрос, обращайтесь ко мне. Потому что эти ваши друзья только болтать умеют, — и он брезгливо посмотрел на развеселившуюся публику.
Я не стал долго раздумывать и сказал японцу, что у меня уже
