Станислав Зигуненко - Разведчики и шпионы
…Арестовали Конона в 1961 году из-за предательства уже упоминавшегося офицера польской разведки, кое-что знавшего и о лондонской резидентуре. Всю вину Гордон Лонсдейл взял на себя и получил 25 лет заключения. Однако получили неожиданно суровые сроки заключения и Крогеры-Коэны, не сказавшие на суде ни слова, и те агенты «Бена», которые решили сотрудничать с британской контрразведкой – уж слишком большой шум произвел процесс в прессе.
В лондонской тюрьме судьба свела Конона с другим советским разведчиком Джорджем Блейком, приговоренным за шпионаж в пользу Советов к 42 годам. «Бен» поддерживал грустного Блейка такой шуткой. Предлагал ему спор на тему, через сколько лет они с Джорджем встретятся на параде в честь 7 ноября на Красной площади.
Самое интересное, что он угадал. В 1964 году Молодого обменяли на англичанина Гревилла Винна – связника предателя Олега Пеньковского. Блейку же в 1966 году устроили побег. И они действительно встретились на гостевой трибуне Красной площади во время одного из праздников.
Свободное время, которого в тюрьме у него оказалось полным-полно, Конон Молодый использовал весьма своеобразно. Еще во время судебного процесса он заключил контракт с крупным британским издательством на книгу мемуаров «20 лет секретной службы». За описание приключений собственной жизни ему полагалось 100 тысяч фунтов.
Естественно, в той книге весьма мало правды, зато Конон Трофимович дал волю богатой фантазии. Сам автор, вернувшись после заключения домой, только посмеивался, когда его спрашивали, что в книге правда, а что ложь. Но в его творение поверили, растиражировали на многих языках; отсюда, наверное, и пошли по миру гулять легенды и мифы о легендарном Гордоне.
А вот дома в Москве об аресте сына, мужа и отца долгое время не знали. Только когда в Лондоне уже заканчивался судебный процесс, к Галине Петровне пришли и сказали: ваш муж – советский разведчик, ему грозит долгое тюремное заключение. Вскоре сообщили и о приговоре. Маленький Трофим, было ему три года, никак не мог понять, почему мама все время грустит и плачет.
Сам Конон Молодый не стал рассказывать домашним о годах заключения. Сказал лишь однажды, что худо было вначале, когда его еще надеялись перевербовать и держали в одиночной холодной камере, неделями не давая спать. Но потом поняли тщетность своих попыток и оставили Гордона Лонсдейла в покое. Он зажил обычной тюремной жизнью, стараясь не выделяться среди сокамерников. Ходил на прогулки, работал над книгой. И ждал, веря, что свои в беде не бросят. И в конце концов дождался…
Жизнь дома
Когда в апреле 1964 года Конон Трофимович вернулся домой, семье дали двухкомнатную квартиру в доме на Фрунзенской, где и сейчас живет немало чекистов.
И Молодые стали жить-поживать обычной жизнью москвичей. Вместе с женой, сыном и приемной дочерью Лизой от первого брака Галины Петровны они ездили отдыхать на море. Купили автомобиль. Принимали гостей и сами ходили в гости к тем, кого знали и любили…
Молодый, например, несмотря на разницу в возрасте, был очень дружен со своим бывшим резидентом в Нью-Йорке Фишером-Абелем. Оба с интересом следили за съемками фильма «Мертвый сезон», который консультировали. Первую часть фильма они восприняли относительно спокойно, но от «накрученности» приключений второй серии дружно отмахивались: так в жизни не бывает.
Работал Конон Трофимович по-прежнему в разведке. Преподавал в разведшколе, консультировал коллег, если в том была необходимость…
…Умер Конон Молодый внезапно, так и не дожив до старости. В субботу 10 октября 1970 года они с женой поехали по грибы. Забрались далеко, набрали по корзинке. А когда сели перекусить, Конон Трофимович вдруг упал на траву как подкошенный. В больницу его привезли уже мертвым. Врачи сказали: обширный инсульт, сделать все равно было ничего нельзя.
Таков рок семьи Молодых: ведь и отец Конона – Трофим Кононович тоже умер внезапно.
Союз «Луиса» с «Лесли» (Морис и Лона Коэн)
В разведке довольно часто работают целыми семьями – одинокий человек вызывает большие подозрения у спецслужб. Морис и Леонтина Коэны были как раз такой семьей. И если бы не предательство, их нелегальная деятельность, наверное, так и осталась бы нераскрытой. И это несмотря на то, что они были радистами – представителями самой опасной в разведке профессии. Ведь именно рации пеленгуют в первую очередь.
Футболист, интербригадовец, разведчик…
О том, что в Испании воевали добровольцы из США, писал еще Эрнест Хемингуэй. Но он не знал, что одним из таких добровольцев был сын эмигрантов – белорусски и украинца – двадцатишестилетний Морис Коэн, преподаватель средней школы и довольно известный футболист. Однако член компартии США предпочел поменять поле стадиона на поля сражений в республиканской Испании.
В конце 1937 года в бою при Фуэнтес де Эбро политкомиссар Морис Коэн, числящийся по документам как Израэль Пиккет Олтмэн, был ранен в обе ноги. Пока он лежал в госпитале, к нему внимательно присматривались. И когда раненый начал вновь ходить, его пригласили на беседу с резидентом НКВД в Испании Александром Орловым. Разговор закончился согласием Коэна работать на советскую разведку, от которой он и получил псевдоним «Луис».
Вернувшись в США, Морис привлек к работе и свою жену – Леонтину Терезу Петке – польку, родившуюся в 1913 году в городе Адаме, штат Массачусетс. Она тоже была членом компартии США и вполне разделяла убеждения мужа. А поскольку она работала на авиазаводе, то вполне могла добывать полезную информацию.
Леонтина получила псевдоним «Лесли», и дальше они стали работать вместе. По мере сил семейной паре помогал и отец Мориса, в овощной лавке которого назначались многие конспиративные встречи.
К началу Второй мировой войны «Луис» и «Лесли» завербовали нескольких своих друзей, работавших в оборонной промышленности. Эта группа получила название «Волонтеры», поскольку за свою деятельность агенты не получали практически никакого вознаграждения и действовали исключительно по идейным соображениям.
Атомная эпопея
Когда США вступили в войну с Германией, Морис Коэн был призван в армию. Служил в разных местах, даже на Аляске, а потом его отправили в Европу. «Лесли» же осталась дома и продолжила дело, начатое мужем.
Кроме «волонтеров» у нее на связи находился исключительно ценный агент, получивший псевдоним «Персей». Молодой ученый-физик вскоре стал участвовать в проекте создания американской атомной бомбы и информировал о ходе работ советскую разведку.
Правда, после того как ученых отправили в Лос-Аламос, связь с «Персеем» стала весьма сложным делом. «Лесли» приходилось из Нью-Йорка ездить в зону строгого контроля, где проверки и даже обыски пассажиров были обыденным делом.
И вот однажды, получив пакет с секретнейшими материалами от «Персея», «Лесли» вдруг увидела, что у каждого вагона поезда, на котором она должна была возвращаться, стоят полицейские и досматривают багаж пассажиров.
Что делать? Первую мысль – спрятать пакет в бюстгальтер – Лона сразу же отбросила: пакет довольно объемистый. Между тем времени оставалось в обрез, поезд должен был вот-вот отправиться.
И тогда ее осенило. Она кинулась в дамский туалет, достала из сумки пакет с женскими прокладками, опустошила его почти полностью, сунула на дно пакета взятые у «Персея» материалы и прикрыла сверху прокладками.
С третьим звонком она вылетела из туалета с пакетом в руке и кинулась к поезду, который уже начал трогаться. На бегу сунула пакет в руки молодому полицейскому, стоявшему при ходе в вагон, и принялась лихорадочно искать в своей сумке билет, который, конечно же, куда-то запропастился.
Наконец билет был найден, вручен проводнику, и Лона уже на ходу поезда выхватила у сконфуженного таким оборотом дела полицейского пакет со своими прокладками и… тайнами атомной бомбы.
Благодаря таким вот рейдам «Лесли» Сталин не только получил схемы с тонкостями устройства готовой к испытаниям бомбы, но и знал дату и место первого взрыва – 10 июля 1945 года в пустыне Аламогордо, а также о намерениях американцев сбросить две атомные бомбы на Японию задолго до того, как это произошло.
В компании с «Беном»
Коэны проработали в США на советскую разведку около двенадцати лет. Наверное, благополучно работали бы и дальше, если бы в сентябре 1945 года не произошло драматическое событие, ставшее черным днем в истории советской разведки. В Оттаве сбежал из советского посольства шифровальщик Игорь Гузенко, который выдал нашим противникам множество секретов.
Связь со всеми агентами на американском континенте, в том числе и с «Луисом» и «Лесли», была законсервирована. Но этого оказалось недостаточно. В США началась очередная «охота на ведьм», приступ шпиономании достиг невиданных высот. Про коммунистическое прошлое Коэнов же было известно слишком многим. Так что оставаться в Соединенных Штатах им было опасно. И Центр после некоторых колебаний принял решение о переправке супругов в Европу. В августе 1950 года в резидентуру был направлен приказ об их отъезде.
