Ральф Баркер - Торпедоносцы. Британские ВВС против немецких конвоев
Глава 12
Десять дней для Алам-эль-Хальфы
Положение с поставками у Роммеля никогда не было таким хорошим, как в начале его победной кампании 26 мая, однако в последующие недели бои были настолько сильными, а его потери так велики, что к тому времени, когда он захватил Тобрук, его силы были уже на исходе. Вместе с тем в Тобруке ему удалось захватить большие трофеи, включая боезапас, горючее, продовольствие и различные военные материалы, что позволило ему продолжить преследование отступавших британских сил с удвоенной энергией. Но к тому времени, когда его в конце концов остановили у Эль-Аламейна, немецкие резервы, включая материальную часть немедленного использования, в конечном итоге были израсходованы.
В течение первых трех недель июня, когда англичане были заняты операцией по снабжению Мальты, странам «Оси» предоставилась великолепная возможность собрать большие запасы военных материалов в итальянских портах и беспрепятственно переправить их через Средиземное море. Однако близорукость тылового командования, его неумение предвидеть привели к тому, что в этот период в Африку были транспортированы лишь 3000 грузов. Когда же в конце месяца были предприняты новые попытки провести следующий конвой, Мальта уже была готова к их встрече.
В течение июля и первой половины августа работа итальянских тыловиков оставалась сумбурной и нерешительной. Они не учитывали ослабление ударных сил на Мальте в период, предшествовавший прибытию «Огайо». Линии коммуникаций Роммеля растянулись до опасного предела, а его основной заботой было не допустить, чтобы баланс сил перевесил в сторону англичан. Он знал, что англичане непреклонно наращивают свои силы, и с большим уважением относился к промышленному потенциалу Америки, чьи товары, по имевшимся у него сведениям, растекались по позициям, противостоящим ему. Роммель получил информацию о том, что большой британский конвой, несущий более 100 000 тонн в просевших до ватерлинии кораблях, груженных новыми припасами для 8-й армии, должен был прибыть в Суэц в начале сентября. Поэтому Роммель планировал нанести последний, завершающий удар до конца августа.
В связи с этим Роммелю пришлось оказать самое большое давление на итальянцев, чтобы получить от них необходимые поставки для финального удара по Каиру, и в конце концов он заручился их согласием организовать регулярные проходы танкеров ко времени его наступления. Более того, если эти танкеры будут потоплены, итальянцы обязались заменить их новыми, а в случае необходимости для транспортировки самых срочных материалов будут использованы подводные лодки, боевые корабли и самолеты.
Роммелю необходимо было любой ценой избежать позиционной войны. Он понимал, что при боевых действиях между равными силами английские солдаты, вполне вероятно, проявят большую выдержку. Решающее сражение должно было состояться уже за линией английской обороны, где командиры и войска Африканского корпуса будут иметь шанс продемонстрировать свои лучшие тактические навыки и умение вести мобильные военные действия.
По плану Роммеля две мобильные бронетанковые дивизии должны были быть передислоцированы в условиях строжайшей секретности. Тогда он организует отвлекающую атаку на севере, сдерживающие действия в центре и направит основные усилия на юг, где, как он считал, оборона британцев была самой слабой. Танковой армии предстояло пробить английскую оборону выше впадины Каттара, а затем повернуть на север к морю. Тем самым он обойдет все позиции Эль-Аламейна, 8-я армия окажется полностью в окружении, а ее коммуникации будут отрезаны. По мнению Роммеля, главное сражение состоится у Алам-эль-Хальфы. Англичанам останется выбор: либо сражаться до конца, либо прорваться и вернуться на восток, ослабив тем самым оборону Египта.
Но прежде всего для этого требовалось горючее.
Сразу же после прохождения августовского конвоя 217-я эскадрилья получила новое назначение – перебазироваться с Мальты на Дальний Восток. Из девятнадцати экипажей, прибывших на Мальту двумя месяцами ранее, осталось только восемь. Этот пробел был заполнен 86-й эскадрильей, которая на тот момент насчитывала двенадцать экипажей плюс приданная ей 39-я эскадрилья, численность которой за последующие несколько дней возросла до десяти экипажей. Эти две эскадрильи были переформированы и составили 39-ю эскадрилью под командованием Пета Гиббса. На острове находилось двадцать «Бьюфортов-I» и ни одного «Бьюфорта-II», так как на Мальте не было наземной команды, способной обслуживать двигатель «Уосп», который был отличительной чертой данной марки. Гиббс старался повсюду ввести «Бьюфорт-II», которому экипажи доверяли больше. Однако важные сражения, которые состоялись в ближайшие несколько дней, им пришлось вести на старом «Бьюфорте-I».
В числе новых, прибывших из Египта экипажей находился Кен Грант, который принял участие в первой торпедной атаке «бьюфортов» на Средиземном море против «Виктории» несколько месяцев до этого, и Дик Маршалл, австралиец, участвовавший в операции против итальянского флота вместе с Гиббсом. Грант, низкорослый светловолосый англичанин, был одним из ведущих пилотов-торпедистов до того момента, когда его сбили недалеко от Тобрука в следующем ноябре. Ему и двум членам его экипажа удалось спастись на надувной лодке, и он окончил войну в лагере для военнопленных. Маршалл был выдающейся личностью в области торпедных операций, возможно, самым любимым из всех пилотов «бьюфортов». Он выглядел и действительно был крепким, как скала.
Это был здоровяк высокого роста с короткими светло-каштановыми волосами, которые росли низко на лбу, и удлиненным черепом. В нем не было ни грамма жира, он был хорошо сложен, а его горбоносое лицо с мощной выступающей челюстью словно свидетельствовало о его большой физической силе. Он прошел летную подготовку в Канаде, в местечке Челюсть Лося, и это название быстро к нему приклеилось в виде клички. Как ни удивительно, потом это прозвище сократилось до Лося, и в конце концов его стали называть Маршалл Лось.
Лось привык к спартанским условиям жизни у себя в Австралии и чувствовал себя равно хорошо как в пустыне, так и в строгих условиях Мальты.
Но, как и большинство австралийцев, он был не лишен крайностей. Он умел отдаваться радостям жизни и так называемым плохим привычкам. Лось легко выходил из себя. Никто другой не мог выглядеть столь разъяренным. Хотя у него это происходило весьма своеобразно.
«Разве это не раздражает?» – говорил он, когда что-нибудь выводило его из себя. Но уже минуту спустя его лицо расплывалось в широкой улыбке. Он не мог сердиться долго. Он считал себя игроком и был хорошим форвардом, но не очень любил игры с мячом. Когда ему предлагали сыграть в крикет, тут он был первым и терпеливо ждал, когда подойдет его очередь. Но когда он выходил из игры после первого или второго удара – а так оно обычно и случалось, – Лось в сердцах отбрасывал биту со словами: «Вот за что я ненавижу крикет!» Он легко мог сорваться, после чего обычно обезоруживающе улыбался, не чувствуя при этом ни замешательства, ни стыда.
Позже к его экипажу присоединился австралийский штурман Патерсон, всегда настолько суетливый, что вскоре к нему приклеилась кличка Торопыга. Торопыга был бледнолицым, с серо-голубыми выпуклыми глазами и всегда чуть приоткрытыми толстыми губами. Глаза его постоянно светились от возбуждения.
Независимый буйный нрав Лося и эмоциональность Торопыги доводили их до бесконечных неприятностей, но они никогда ни на кого не держали зла. Будучи офицерами Северного военного округа, они не могли пропустить ни одну вывеску «Только для офицеров», где их грубый, но доброжелательный юмор приводил многих в замешательство. А уже на выходе их ожидала военная полиция. В одном из таких случаев в Александрии они примерно с час дрались с военной полицией, которая пыталась их задержать. Их целью был Маршалл Лось. Они молотили его, словно грушу, и разукрасили синяками так, что его и без того большая голова опухла и напоминала тыкву. Сам же он потерял сознание и не мог сказать ни слова. Но всякий раз он быстро поправлялся, и, в конце концов, военная полиция отстала от него. Он погиб через восемь месяцев, когда был уже ведущим эскадрильи…
Все, кто знал Лося и Торопыгу, никак не могли поверить в то, что их уже нет в живых. Те, которые отвечали за ежедневную перекличку имен погибших, отошли в сторону, когда услышали эту новость, и некоторое время молча стояли там в одиночестве. Никого другого из летчиков «бьюфортов» так не любили.
Но были и другие люди, которые, прибыв на Мальту в это время, оставили свой след в мире «бьюфортов». Колин Милсон, еще один австралиец, Дон Тилли из Южной Африки, Лесли Ворсделл, белобрысый англичанин с традиционными для ВВС усиками, Сандерсон, черноволосый уроженец Корниша, тоже с такими же характерными усами. Все они были очень молоды. В свои двадцать пять Гиббс был одним из самых старых, с большим опытом, но внешностью и характером он тоже был молод. Игры, в которые он играл с Линингом во время июльской блиц-атаки, тоже были мальчишескими – они последними вставали с постели во время авианалета, последними днем спускались в оперативную комнату, ожидая, когда откроются бомбовые люки атакующего самолета, наблюдая, перед тем как укрыться в убежище, как медленно падают на них бомбы с высоты в несколько тысяч футов. Они были соперниками в этой юношеской браваде, но Гиббс, как правило, побеждал.
