Атомные агенты Кремля - Александр Иванович Колпакиди
А с Дэвидом Хокинсом, не имевшим к ядерной физике никакого отношения (он был дипломированным философом) другая история. По мнению отдельных американских журналистов и историков, он в Лос-Аламос попал по чьей-то протекции и занял один из административно-технических постов в аппарате управления атомного проекта. Его должность и личные качества характера позволили установить контакты с множеством ученых и инженеров[15]. Маловероятно, что в Лос-Аламос он приехал по собственной инициативе. В 1943 году этот место сложно было назвать комфортным. И если у физиков-ядерщиков не было особого выбора, где им еще заниматься научными исследованиями, то у административного работника был шанс найти работу в более цивилизованном месте. Если бы он был агентом Москвы и прибыл в Лос-Аламос выполняя задание советской разведки или тех, кто работал на нее (например, друзей — коммунистов), то чем бы он занимался?
«Тайные информаторы Кремля» предлагали своим коллегам по работе и однопартийцам помочь Москве ускорить процесс создания советской атомной бомбы. Большинство людей отказывалось от участия в шпионаже, но при этом не сообщали о попытке «вербовки в лоб»[16].
Это затрудняло работу американской контрразведки. Например, в конце 1945 года в Нью-Йорк на несколько дней из Лос-Аламоса приехал высокопоставленный сотрудник американского атомного проекта. ФБР не без оснований подозревала этого человека в сотрудничестве с советской разведкой, но доказать ничего не могла. С ним попытался встретиться советский разведчик Анатолий Антонович Яцков — один из шести советских разведчиков удостоенных звания Герой России за вклад в решение «атомной проблемы» в нашей стране. Из-за того, что американца плотно опекали агенты ФБР, личной встречи не получилось[17]. Этот человек так и не был разоблачен американской контрразведкой.
Читая газеты и книги
Справедливости ради отметим, что к 1945 году советская разведка в США использовала не только возможности агентурной разведки для сбора информации по «Энормозу», но и, например, внимательно читала британские и американские газеты. Так, 18 октября 1945 года профессор и директор физического отделения Бирмингемского университета Маркус Олифант во время выступления в Бирмингеме «сообщил, что применяемые против Японии атомные бомбы сейчас уже устарели. Сейчас будут производиться бомбы в 100 раз сильнее…» и призвал создавать бомбы в 1000 раз сильнее. На следующий день его выступление опубликовала «Таймс»[18]. А советская разведка переслала перевод этой статьи в Москву.
А вот сообщения американских СМИ в СССР попадали с запозданием. Например, 5 ноября 1948 года «Нью-Йорк геральд трибун» опубликовала заметку «Работы по получению новых материалов в Металлургической лаборатории Атомной комиссии». А «Уорлд Телеграф» 29 октября 1948 года написала про «Производства дейтерида урана» — соединение урана и дейтрия. В Москве узнали об этом 26 января 1949 года[19].
С книгами еще интереснее. Например, в сентябре 1945 года в США была издана книга Г. Д. Смита «Атомная энергия для военных целей. Официальный отчет о разработке атомной бомбы под наблюдением правительства США». С этой книгой ознакомился академик И. В. Курчатов и заявил, что в ней «освещен ряд вопросов, которые ранее не были разрешены нашими учеными, занимающимися проблемой № 1, и что, по его мнению, книга представляет большой интерес для лиц, занимающихся этой проблемой». В декабре 1945 года ее хотели издать тиражом в 2 тыс. экземпляров, под грифом «Для служебного пользования» и напечатать в типографии НКВД. Но в январе 1946 года руководство советского атомного проекта приняло иное решение. Напечатать в обычной типографии — «Трансжелдориздат», тиражом 30 тыс. экз. и разрешить свободную продажу[20].
В Москве обоснованно предположили, что в в доклад Смита не только не вошли крайне важные секретные данные, имевшие отношение к атомной бомбе, но и намеренно была включена дезинформация для того, чтобы ввести в заблуждение советских ученых. Агенту советской внешней разведки «Эрнсту» поручили выяснить было поручено выяснить, насколько соответствует действительности это предположение. 27 ноября 1945 года резидент в Сан-Франциско сообщил в Москву, что «Эрнст» был послан на встречу инженером Моррисом Перельманом работающим в Лос-Аламасе и профессором, чью личность установить не удалось. Согласно сообщению, оба последних были знакомы со Смитом. «Эрнсту» предстояло узнать, что им известно о докладе. Высока вероятность того, что оба собеседника советского агента не знали о его тайной связи с Москвой. Кроме того, «Эрнст» встретился еще с одним ученным, обозначенным в переписке резидентуры с Москвой как «Д.». Последний снабдил «Эрнста» данными, отсутствующими в докладе Смита. Причем «Д.» прекрасно знал с кем имеет дело. В шифровке имеется ссылка на готовность Д. в любое время «передать нам» имеющеюся у него техническую информацию по Манхэттенскому проекту[21].
Поясним, что «Эрнст», он же «Ири» — «Поль Нахин, гр. США, д-р хим. наук, фирма "Юнион Ойл Ко" в Калифорнии». К сотрудничеству с советской внешней разведкой был привлечен в 1943 году Семеном Семеновым («Твен»). Выполнял роль наводчика на потенциальных агентов по линии научно-технической разведки[22]. В конце 1944 года был задействован «в разработке «Честера» (Роберта Оппенгеймера) [23].
Тайные информаторы Москвы сообщают…
Выше мы писали о том, что осенью 1942 года И. В. Курчатов «жаловался», что в его распоряжение предоставили лишь материалы полученные советской разведкой в 1941 году. К началу 1943 года ситуация кардинально изменилась.
К марту 1943 года советская внешняя разведка смогла добыть 286 секретных научных документов и закрытых публикаций по атомной энергии. Эти документы или их краткое описание были представлены для ознакомления И. В. Курчатову. 4 июля 1943 года ученый подготовил отзыв на Перечень работ американских и английских ученных, поступивших из НКГБ. И. В. Курчатов указал, что было прислано 286 названий: 39 из них являются отчетами, содержание которых неизвестно; содержание 10 работ остается мало ясным и далее дал анализ 237 работ по темам:
29 работ по разделению изотопов урана;
18 работ по разделению изотопов урана центрифугальным методом;
4 работы по разделению изотопов урана методом электролиза;
6 работ по разделению изотопов тяжелых элементов в ректификационных колонках;
5 работ по общим вопросам разделения изотопов;
10 работ по осуществлению урановой бомбы из урана — 235;
32 работы по котлу «уран — тяжелая вода»;
29 работ по «уран — графитовому» котлу;
14 работ по 93 и 94 элементам (нептуний, плутоний);
3 работы по урану-232 и урану — 233;
30 работ по общим вопросам нейтронной физики и физике деления ядра;
55 работ
