Бесстрашные саперы на финском фронте - В. Макаров
Младший командир М. Булатов
Как мы взорвали дот с пятнадцатью шюцкоровцами
В день Красной Армии, 23 февраля, мне с группой бойцов нашего саперного взвода было приказано взорвать дот. Взяв с собой пару сотен килограммов взрывчатого вещества, мы двинулись в путь. Обошли дот с тыла. Вдруг видим, к амбразуре подходит наш танк. Только он приблизился, белофинны закидали его из амбразуры бутылками с какой-то жидкостью. Одна из бутылок попала на заднюю часть танка, и машина загорелась. Мы начали подавать танкисту сигналы, показывая, чтобы он отъезжал в тыл. В это время бойцы Чупин, Захаров, Сухарев и Сазонов под огнем противника подобрались к горящему танку и стали кидать на него снег, стараясь погасить пламя. Вскоре это им удалось сделать.
Убежище внутри дота
Тем временем подошла еще одна боевая машина. Это приехал наш командир взвода младший лейтенант Гордюшов и привез нам еще взрывчатки.
Я доложил командиру взвода, что дот со стороны амбразуры взорвать трудно. Целесообразнее взорвать его сверху — начать с броневого купола, а потом в самый дот опустить ящик взрывчатого вещества с коротким шнуром и оглушить шюцкоровцев. Так и решили поступить. Под купол подложили 75 килограммов взрывчатки и подожгли шнур. Раздался взрыв. Он был силен, но купол дал только трещину.
Тогда мы решили подорвать дот по-другому. Приготовили взрывчатку, шнур и капсюли. Одного красноармейца посадили на огнеметный танк, чтобы он подавал танкисту знаки, когда жечь амбразуры и когда прекращать огонь.
Вот наш боец, поместившись за башней танка, командует:
— Дай огня!
Танкист дает огонь. Боясь быть сожженными, белофинны укрылись в глубине дота. Тогда я решил вылезть из танка и послушать, что делается в доте.
Услышал разговор. Ах так! Влезаю на дот, кричу:
— Сдавайтесь, гады!
Но белобандиты молчат. Тогда я бросил в отверстие башни гранату. Она взорвалась, и в доте вспыхнуло пламя. Это загорелись бутылки с жидкостью, которые белофинны припасли для поджигания наших танков. Вскоре я услышал стоны и непонятный шум.
Танкисту тем временем подали сигнал, чтобы он дал огня по амбразурам и затем сразу прекратил его. Тот так и сделал. В один миг мы подскочили к амбразурам, заложили в каждую по два ящика взрывчатки и зажгли огнепроводные шнуры.
Когда произошел взрыв, амбразуры разорвало. Вместо них зияли большие отверстия. Вот эти-то отверстия и начал танк беспрерывно поливать огнем. У дверей дота с пулеметом и гранатами стояли бойцы. Белофиннам был отрезан путь к отступлению.
Через некоторое время мы прекратили огонь из танка и бросили в дот четыре ящика взрывчатки. Танкистам предложили отвести танк. Внутри дота произошел сильный взрыв. Купол сбросило, дверь вылетела. В доте — ни звука. Тогда мы доложили командованию, что дот обезврежен.
Нам приказали вынести убитых из дота. Когда мы начали выносить трупы, к нам бросились белофинны из других дотов и начали обстреливать из автоматов. Бойцов-пехотинцев они оттеснили от дота, а мы остались в нем. Ну, думаем, будем сражаться, а из дота — ни шагу!
Правее, в двадцати метрах от дота, расположился наш станковый пулемет. Пулеметчик, видя, что на него движутся белофинны, не растерялся, подпустил их поближе и открыл по ним сильный огонь. Но все же белофиннам удалось бросить к нам в дот гранату, осколками которой ранило командира отделения Краснова.
Вдруг мы слышим, что наш пулемет ведет огонь одиночными выстрелами.
Тогда выполз из дота отделенный командир Сазонов, подобрался к пулеметчику и подал ему новую ленту с патронами. Пулемет снова начал косить белофиннов. Враги не выдержали и убежали. Ми ото их погибло от метких выстрелов пулеметчика.
В доте оказалось 15 убитых шюцкоровцев.
Капитан П. Семьин
Ледовый поход
Ледовый поход нашей дивизии начался с боев под Койвисто. Пуля, снаряд, мина, — вот что грозит бойцу в наземном бою. Это опасность привычная. На твердой земле есть средства защиты от нее. Камень, холм, ствол дерева, не говоря уже об искусственных укрытиях, могут защитить бойца. А надежно защищенный боец активен. Он не чувствует себя мишенью. Наоборот, он сам ищет мишень.
Ледовый поход совершался в иных условиях.
Все опасности, с какими боец встречается на твердой земле, встретились и на льду. Но встретились в гораздо более грозном виде.
Ослепительно белая гладь Финского и Выборгского заливов не могла укрыть от ожесточенного огня противника. Здесь природа была совсем безжалостна. На земле всегда можно как-то бороться и с сорокаградусным морозом, и с леденящим ветром. Труднее было на льду. Боец лежал в снегу и часами не мог шелохнуться из-за бешеного огня противника. А вдобавок его иногда поливал фонтан морской воды из воронки, вдруг пробитой по соседству снарядом.
И нужно быть бойцом Красной Армии, который твердо знает, за что он сражается, чтобы после долгого лежания на льду все же сохранить в себе первоначальный наступательный порыв и по приказу командира устремиться на штурм береговых укреплений противника.
Крепостная артиллерия на острове Раван-саари
К обычным опасностям, какие встречались на твердой земле, прибавилась еще и необычная: опасность утонуть. Это была не только психологическая опасность, отражавшаяся на самочувствии бойца, но и вполне реальная. Ведь кроме того, что лед был разрушен снарядами — и нашими и белофинскими, — местами он был тонок (из-за сильных междуостровных течений) и умышленно разрушался белофиннами, причем места разрушений они искусно маскировали.
И, наконец, полное отсутствие дорог. К началу ледового похода лед в иных местах был покрыт почти метровым пластом снега. Можно представить себе, как много человеческих сил затрачивалось на одну только ходьбу!
Если боец все-таки мог как-то преодолеть бездорожье на льду, то артиллерии и танкам приходилось хуже. Еще хуже приходилось тыловым подразделениям, которые должны были продвигаться за бойцами, снабжать их боеприпасами, продовольствием, оказывать медицинскую помощь, эвакуировать раненых и убитых.
Здесь могла помочь только инженерная служба. И она помогла. Коварная ледяная равнина, покрытая метровым слоем снега, предстала пред славными саперами дивизии, как новый противник.
* * *
Под стремительным натиском наших частей пал Тронгсунд.
Натиск был так неудержим, что белофинны не успели, против обыкновения,
