Николай Семенов - На веки вечные
Комиссар неожиданно спросил пленного, хотел бы он вернуться в свою часть. Тот испуганно замахал обеими руками:
— Найн, найн!
Заговорил горячо, торопливо, будто боялся, что ему не дадут договорить. Он сыт по горло войной в России, где все, даже погода, против них, немцев. Они несут большие потери убитыми, ранеными и обмороженными. С питанием плохо — в сутки получают кусок хлеба и какие-то эрзац-концентраты. Часто их заставляют искать продукты у убитых русских солдат, у которых почти всегда можно найти сухарик, сахар, сало...
Комиссар кивает в такт этой скороговорке и со злобной насмешливостью, правда, мысленно отвечает пленному: "Дешево стоят ваши слезы "завоевательские". Не такие уж вы голодающие. Просто не собирались зимовать в этих краях, вот и сели на "эрзац-концентраты". Крепко подвел вас фюрер со своим "блицкригом"!"
Пленный одной рукой гладит обмороженные ноги, а другой то и дело скребет спину.
— Григорий Васильевич, спроси, когда он последний раз мылся в бане, — предложил комбриг и почему-то взглянул на своего помпохоза Зубца.
Комиссар спросил. Немец ответил:
— Последний раз был в бане в августе. С тех пор даже не меняли белье.
— Спроси теперь, что он знает об оборонительном рубеже в районе Рамушево, — сказал комбриг.
Пленный показал, что перед передним краем имеется проволочное заграждение в три ряда кольев. Обочины дороги заминированы. Мины есть даже под проволочным заграждением. В самом селе создана система траншей и ходов сообщения полного профиля. Артиллерия преимущественно противотанковая. В основном она сосредоточена на опушке леса, южнее и юго-восточнее села. Хорошо укреплены фланги. Наблюдательный пункт находится там, где тригонометрическая вышка.
— Ничего нового. Все это мы и без него знаем,— комбриг повернул голову к Горбенко.— Кроме того, у них там есть и легкие танки.
— Почему скрыл наличие танков? — спросил комиссар у гитлеровца.
— Что о них говорить, они легкие, застрянут в снегу,— махнул рукой немец.— Никакого маневра..
Пленного увели. Командир бригады пригласил комбатов подойти поближе к развернутой на столе карте. Ему доложили об обстановке в районах действий батальонов, о потерях, о боевой готовности техники и личного состава. Неистовствует вражеская артиллерия и авиация. От танков часто отсекается наша пехота. Оставшись без непосредственной поддержки, танки несут потери. С утра до вечера кружатся фашистские самолеты - разведчики.
— Вчера вечером сосредоточились на кладбище,— сообщил майор Ложкин,— а утром уже налетели пять бомбардировщиков. От прямого попадания бомб два танка сгорели...
— А экипажи?
— Убит один механик-водитель.
— Надо самым строжайшим образом соблюдать маскировку, танки рассредоточивать,— сказал Агафонов. — Ничего не поделаешь — в авиации, артиллерии и в танках немцы пока нас серьезно превосходят.
Коротко отдав необходимые распоряжения, комбриг посмотрел на часы. Был уже час ночи.
— С рассветом ударим по Старой Руссе и по Рамушеву. А сейчас поедем к пехотинцам, подробно обсудим взаимодействие.
5.
На совещании командир дивизии полковник Бедин сообщил командирам полков и танкистам: разведкой установлено, что со стороны Старой Руссы в Рамушево прошли около двадцати автомашин. Чуть позже в селе остановились еще столько же автомашин, прибывших со стороны Шелгуново. К большинству из них прицеплены противотанковые орудия. По всей вероятности, эти фашины там останутся до утра.
— Поэтому,— уже тоном приказа сказал комдив,— Пока темно, нужно перерезать шоссе и ворваться в село!
За час до атаки провели артиллерийскую подготовку, ней участвовала вся дивизионная артиллерия. По тем временам и возможностям лучшего нечего было и ожидать.
С началом артподготовки танки роты старшего лейтенанта Крапивина выдвинулись на исходные позиции. "На бортах, по пять-шесть человек, расположились пехотинцы— танковый десант. На танке лейтенанта Соколова с санитарной сумкой заняла место Мария Кузнецова.
— Ну девичье ли это дело — находиться под пулями да осколками? — вздохнул кто-то из пехотинцев.— Сидела бы себе в медпункте... А еще лучше —дома.
— Нам, мужикам, не дюже будет сладко, а ей...— поддержал его другой десантник, сержант.— В самом деле, Маша, тикай-ка до медсанбата. Мы уж как-нибудь без тебя управимся.
— Дима, кончай треп,— одернул его помкомвзвода.— Она, может, храбрее тебя!
— Так уж и храбрее,— отозвался задетый Дима.— Знаем мы таких храбрых: чуть что и — "ма-а-мочка!"
Немногие знали, что из себя представляет эта хрупкая, маленькая, на вид совсем не воинственная девушка. Не знал и Дима.
— Хвастунишка вы, товарищ сержант,— спокойно сказала Маша, и ее серые глаза потемнели.— Я ведь могу и ссадить вас с танка. И побежите вслед за нами петушком, петушком, как у Гоголя.
Она достала из кармана полушубка гранату "лимонку" и стала запихивать ее за поясной ремень. Трудно сказать, что подумал сержант, заметив в руках девушки гранату, только он вдруг резко отпрянул и свалился с брони в сугроб, прямо под ноги подошедшего в это время к танку командира батальона Иванова.
— В чем дело? — в недоумении спросил комбат.
— Товарищ майор, наш сержант приемы высадки танкового десанта отрабатывает,— под общий смех ответила Маша.
— Если так,— сказал майор,— то отрабатывает неправильно. Надо одной рукой придерживать оружие, а другой — головной убор. А он, как видите, пять минут ищет свою ушанку!
Когда угомонился смех, майор, приняв строгий вид, произнес:
— Старший военфельдшер Кузнецова, ко мне!
Маша спрыгнула с танка.
— Мария Федоровна, вы куда собрались?
— Воевать, товарищ майор!
— Где ваш санинструктор Макаревич?
— Вон он,— Маша показала на следующий танк.
— Он с нами один справится. А вы идите в свою "санитарку" и следуйте за атакующими танками, ясно?
— Ясно, товарищ майор!
В этот момент вывалился из башни командир взвода лейтенант Соколов.
— Мария Федоровна,— сказал он с наигранным балагурством,— если погибну, то вот вам на память обо мне.— И протянул ей пластмассовую расческу.
В то время расческа на фронте считалась ценностью.
Маша первая поняла, что никакого балагурства в словах лейтенанта нет. Она смутилась, однако ответила весело, шутливо:
— Такой смелый да храбрый и вдруг погибать засобирался! А воевать кто будет? Нет, нет, расческу оставьте себе, пригодится. У вас вон какая шевелюра!
Маша ласково тронула пальцем свисающий из-под танкошлема чуб Соколова.
— Берите, Мария Федоровна, прошу от души,— умолял ее лейтенант.
— Хорошо, я возьму, но после боя верну.
— Добро,— обрадовался лейтенант и, ухватившись за ствол пушки, ловко вскочил на танк. Что-то еще крикнул Соколов Маше, но его голос потонул в диком реве моторов.
Через несколько минут танки вышли из леса юго-восточнее Борисова. Затем развернулись и на большой скорости устремились в направлении к селу, где металось зарево пожаров — результат точной работы артиллеристов.
В Рамушево, занятом противником, поднялась паника. В багровых отблесках пожаров, в бледном свете поднимающихся в предутреннее небо ракет отчетливо было видно, как по селу бегали полуодетые гитлеровские солдаты. Однако сопротивлялись отчаянно. Автоматные очереди густо прошивали все подступы. Прицепленные к тягачам орудия поспешно разворачивались, занимали позиции.
Спешившись с танков, наша пехота не смогла продвинуться вперед из-за шквального огня. Сделать стремительный бросок не давали полузасыпанные снегом проволочные заграждения. Группе бойцов все же удалось преодолеть первую линию заграждений, но и они залегли под сильным автоматно-пулеметным огнем перед второй линией. Стрелковые отделения поспешно заняли оборону вдоль ручья.
— Крапивин! Быстрее — на мост через Гусинец! — открыто радировал комбат Иванов командиру роты.
А через несколько минут принял доклад:
— Мост проскочили. Бой ведем в селе. Сильный огонь с опушки леса.
— Не связывайтесь с пехотой, главное — не проглядите орудия! — предупредил Иванов.
— Как же не связываться, когда с колокольни хлещет пулемет!
Крапивин дал по ней длинную очередь. Затем ударил осколочным снарядом.
Всем танкам по улице идти тесно, мешают горящие и подбитые машины. Поэтому некоторые двигаются огородами, околицей.
— Усиливается огонь вражеской артиллерии,— докладывает комбату Крапивин.— А пехота пытается окружить нас. Прошу помочь огнем!
— А свою пехоту не заденем? — спрашивает майор Иванов.
— Ее с нами нет, отсекли!
Наконец по селу открывают огонь наши артиллеристы. Вражеские солдаты попрятались в избах, подвалах.
