Татьяна Москвина - Люблю и ненавижу
И вот я думала-думала, и додумалась. Поняла, в чём дело.
Россия сидит на двух трубах – нефтяной и газовой. Это занятие довольно выгодное и прибыльное. Оно даёт изрядные средства. Но на них можно спокойно и безболезненно содержать восемь– десять миллионов людей. Сюда мы включаем олигархов и систему жизнеобеспечения олигархов, власть и систему жизнеобеспечения властей, армию, безопасность, милицию, немного культуры на фасад (иностранцам показывать) и статистов, долженствующих изображать население (преимущественно официантов и менеджеров мобильной связи). Всё. Весь остальной народ нерентабелен, нецелесообразен и решительно никому не нужен.
Да, население производит кое-какую пищу, но оно же её и съедает. Только большие оригиналы носят русскую одежду и обувь (где нашли – секрет). Дома строят турки, квартиры ремонтируют украинцы и молдаване. Вся техника, вся мебель – из-за границы. В магазинах, ларьках, в маршрутках больше половины работников – южане… Между тем, в городах и селах мы видим массу населения. Среди них по прежнему наблюдаются старики, женщины и дети. Старики постоянно болеют, женщины упрямо рожают, дети требуют пищи, потом они вырастают и для них надо содержать кучу школ, институтов и прочих абсолютно убыточных предприятий.
Имея на руках бесполезное, ничего не производящее и постоянно нуждающееся население, для которого по большому счёту ничего сделать невозможно, власть смекнула: гораздо проще создать себе нечто вроде заказника, пригреть несколько батальонов верных и преданных служак, которые, взяв своё, назад его не отдадут никогда. Вот что можно было бы хорошего сделать для социалки Петербурга на семь миллионов телевизионных евро? Лекарств купить для старичков? А на фига? Какой смысл? Скушают лекарства и новых потребуют. Вместо того чтобы отправиться сами знаете куда. Реконструировать какую-нибудь больницу? Для чего? Всех не вылечишь, а и вылечишь, на что они нужны? Даже не могут как следуют прокричать «Ура губернатору» – свистят и плюются.
А пустив семь лимонов на шарап, в недра якобы реконструкции якобы телевидения, власть приобретает несколько сытых, умасленных, железобетонных сторонников, которые готовы идти вперёд, как робокопы, по любой команде. Это совсем неглупо сделано. Нет, в том, что происходит в России с социальными вопросами, видна логика и ясна цель этой политики: предельно сократить население.
Если вы, вооружившись этой гипотезой, рассмотрите деятельность власти, то увидите, как сквозь жалко размалёванный бездарными словесами фасад проступит стальное рыло бульдозера. Разумеется, будут повышать тарифы на жильё, а потом выселять неимущих. Разумеется, отменят льготы, закроют женские консультации, упразднят бесплатное высшее образование, а затем и медицину. Разумеется, повысят плату за детсад и за все виды транспорта. Самая беспощадная война пойдёт со всеми видами культурных лавочек, с рассадниками свободомыслия. Раз питерским властям сошло с рук то, что они закрыли Детскую филармонию на Думской улице – это ведь как сироту зарезать! – что им вопли выселяемых художников и прочей нерентабельной швали. Труба прокормит только десять миллионов ртов – хорошо, до отвала прокормит. А народу в десять раз больше. Что спрашивается в задаче? В задаче спрашивается, сколько лет уйдёт на создание великолепно отлаженной, огромной и всем довольной страны с компактным проживанием небольшого, гармонично развитого населения, без нелепой, неряшливой, больной, жалкой социалки. Сколько времени понадобится, чтоб одна десятая часть населения съела девять остальных.
Впору воскликнуть, подобно унтеру Пришибееву из рассказа Чехова: «Народ, расходись! Не толпись!»
В самом деле, перспективы не просматриваются. На устах правителей – липовый мёд беспросветной лжи. А что вы хотите? Не могут же они сознаться, в чём дело? Им только и остаётся, как заверять в неотложных мерах, обещать, что дело будет взято под контроль и не далее, как осенью/ весной всё расцветёт и созреет. В действительности их единственная задача – остаться по эту сторону баррикад, где куётся цивилизация для избранных. Не дай Бог свалиться туда, на проспект Большевиков. Ой, как там страшно. И как их там не любят…
Итак – народ, расходись! Не толпись. Не мешай людям жить.
2004 г.
Американская «духовка»
Русские интеллектуалы любят ругать Америку, а зачем – сами не знают. Одна известная писательница– аристократка (аристократами у нас традиционно считаются потомки советских конъюнктурщиков) провела десять лет, читая лекции в тамошних университетах и зарабатывая тем самым весомые деньги, вернулась домой – слова доброго про Америку не сказала. Написала десятки преотвратных статей, как она мучалась на этом континенте скорби и бездуховности. А они-то, бедняги, когда приглашали, небось думали – ах, вот она, русская интеллигенция. Та самая, что доктор Чехов прописал. Ведь всё, над чем сейчас принято смеяться, презирать и оплёвывать, клеймя презрительным словцом «духовка», для думающей, не обезьяньей Америки – это чудо чудное и диво дивное. Властно и полнозвучно освоив сферу материального, Америка готова преклониться перед высшими духовными достижениями, подвигами веры и осмысления, интеллектуальными прорывами – и оттого столь внимательно и любовно глядит в сторону России (прошлого России, разумеется). Им трудно понять, как можно в рекордные сроки сдать прошлое в утиль, и глазом даже не моргнуть.
В то время, когда на родине Толстого и Достоевского главные телеканалы встают на четвереньки перед придурками и ласково мычат, пытаясь увеличить надои рейтинга, когда идёт тотальная дебилизация основных средств массовой информации, когда предел умственных усилий жителей Санкт– Петербурга заключён в чтении журнала «Панорама ТВ», а на местном вещании истребляют любые признаки интеллекта с криком: «Вон „духовку“! Мы перекормили народ культурой!» – Америка готова трепетать перед всем, что новая поганая метла пытается вымести на свалку истории. Перед нравственной высотой и воспитательной строгостью нашей литературы, перед обязательным обучением, перед русским поклонением Слову, перед количеством и качеством наших театров и библиотек. Понять, что на свете возможна страна, готовая по доброй воле из научно-культурного колосса превратиться в колонию нефтяных паразитов, им не дано. Они думают, мы так шутим.
Приезжает к нам бузотёр-режиссёр Квентин Тарантино, на которого молится продвинутая молодёжь во главе с модными кинематографистами, и вместо того, чтобы отправиться в казино или потребовать срочно показать ему новую картину Павла Чухрая, выражает твёрдое намерение посетить могилу Бориса Пастернака. Каковое намерение неуклонно осуществляет, вдобавок восхитившись тем, что у нас, у русских, столько памятников поэтам. То, что под каждым памятником сидит Вася и думает, как бы стащить его в скупку металлолома, а не выйдет – так хоть отколупнуть чего, а над памятниками возвышается начальство, которое отродясь не понимало, за каким чёртом развелось столько культуры, Тарантино разглядеть не успел.
Заезжает в Питер актриса Мерил Стрип, и, вместо того, чтобы восхититься тем, что таким большим городом управляет такая причёсанная женщина, просит о встрече с А. Н. Сокуровым, ведь его фильм «Русский ковчег» покорил Америку. А также пешком направляется в музей Ф. М. Достоевского. Госпожа Стрип и вообще бы до Петербурга не добралась – но это же известный ей с юности тот самый Петербург, город любимого писателя. Тарантино и Стрип – знаменитые, состоятельные, свободные люди, и вот, значит, что их заинтересовало в России.
То, чем похваляются начальники, чем гордятся нувориши и коммерсанты от искусства– решительно никому не нужно в мире и не интересно. Всё подражательное, заёмное, скопированное в чудовищных формах и размерах, вызывает там скуку. Казино, бордели, небоскрёбы, бизнес-центры, дешёвые шлюхи, пиво, мюзиклы, кинобоевики – Господи, кому это нужно в русском варианте? Посещающие Россию иноземные театралы любопытствуют исключительно насчёт русского психологического театра. Как же, – говорят, – у вас такая чудесная есть «система Станиславского», мы читали, внедрили даже кое-что в Голливуде, и знаете – работает». «А, – отвечают им, – да, писал что-то один старичок, так это всё отстой, а вот у нас в „Современнике «поставили „Грозу“ нашего классика Островского, так представляете – от автора ничего не осталось! А вы говорите – психология! Интересуетесь взглянуть?» «Нет», – отвечает перепуганный иноземец, удивляясь людям, которые даром отдают всему миру передовые интеллектуальные технологии, считая их за ненужный хлам.
Недавно в Америке издали «Анну Каренину»– тиражом 600 000 тысяч экземпляров. Я боюсь этих людей. Они изучат и переймут у России всё, от чего Россия норовит отказаться – глубинные прозрения Достоевского, воспитательную мощь нравственного воздействия Чехова, лучезарное тело русской поэзии, и все наши педагогические открытия, и все достижения авторского кино…Они, конечно, всё это маленечко упростят и разберут на части – но потом внедрят. Со всей своей протестантской маниакальностью. Последовательно и тщательно. И тогда выяснится, что пресловутая «русская духовность» была не ругательством, а огромным креативным запасом генеральных стратегических идей, рассчитанных на будущее. Только сами русские от этого запаса отказались по глупости. У них заведовать информацией и коммуникацией назначили людей, орущих «Долой „духовку“»!
