Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки
Йабланс был сыном таксиста-иммигранта из Бруклина, который продолжал крутить баранку, когда Фрэнк начал своё восхождение по служебной лестнице на студии «Парамаунт». Он любил повторять, что окончил «Бруклинскую уличную Школу экономики». Он был невысок ростом и коренаст, как настоящее дитя улицы, знал, как и когда уносить ноги, а отнюдь не доброе чувство юмора пускал в ход вместо дубинки. Самолюбие у Фрэнка было огромным. По замечанию Фридкина, который познакомится с ним несколько позже, «у Фрэнка «комплекс Наполеона» был несоизмеримо больше, нежели у любого другого человека его роста». А вот мнение Ала Рудди: «Это был задира, непроходимый тупица, пошлый до сентиментальщины. Орал так, что, казалось, уже только криком дух вышибал из оппонента. Его кредо можно сформулировать так: «Да, детка, я могу всё — писать, ставить, продюсировать. Я знаю больше, чем любой за всю историю Голливуда». Послушать его, так вокруг было одно дерьмо и только он — чистый и пушистый».
Чтобы стать хоть чуточку выше ростом, Йабланс устроил в своем офисе в здании «Галф + Уэстерн» на площади Колумба что-то вроде подиума. Он обозревал подчинённых, сидя за столом, который был водружён на 20-ти сантиметровую платформу. Фрэнк не считал предосудительным, проходя мимо сотрудницы, отпустить комплимент вроде: «Сегодня твоя грудь особенно хороша». Но за прямоту и решительность его любили. Всегда было понятно, на чьей он стороне. Дело он поставил как семейный бизнес: для всех был Фрэнком, знал по имени каждого сотрудника, был доступен в общении и открыт для любого интересного предложения.
Вполне понятно, что за созданной им самим маской, Йабланс скрывал совсем другого человека, человека, который ненавидел свою внешность. Вспоминает Барт: «Как-то в Лондоне мы собирались на обед. Я застал Фрэнка в номере в тот момент, когда он заканчивал одеваться и осматривал себя в зеркале. Он сказал тогда: «Ты знаешь, я действительно настоящий урод. Обыкновенный невзрачный и толстый еврей». Понятно, почему Эванс приводил его в бешенство — был красив, с неизменным роем девиц».
Бладорну Йабланс симпатизировал. Оба были замешаны из одного теста, оба для достижения поставленной цели были готовы идти до конца. В основе стиля руководства у них были общие составляющие — страх и тестостерон. Нападая, они не знали сдерживающих барьеров, только — вперёд. Йабланс не находил ничего предосудительного называя босса «нацистом». Вот как он характеризует своего начальника: «Чарли — тёмная личность, человек склада Макиавелли. Вы могли быть либо с ним, либо — против него, что автоматически означало схватку. Я предпочитал второе, потому что в противном случае это приводило к приступу бешенства. Но какую бы линию поведения вы ни избрали, результат был очевиден — вы всегда проигрывали». После одной довольно серьёзной, полной злобы и сарказма стычки, Бладорн послал Йаблансу в подарок упаковку зубного эликсира.
Ссорились в основном из-за денег. Рассказывает Йабланс «У меня и Эванса были с ним отношения типа папа — сыпок, то есть вполне патерналистские. Но Бладорн, как человек с менталитетом жителя Восточной Европы, обхаживал вас — оплачивал аренду жилья, покупал машины, и вес-всё прочее — только до тех пор, пока вы оставались под его полным контролем. Стоило попытаться освободиться, как он набрасывался на вас как шакал. Если бы мы с Эвансом сделали для Стива Росса столько, сколько для Чарли Бладорна, мы бы сегодня вдвоём тянули па миллиард долларов. Чарли был очень мелок. Я как-то заметил: «Чарли, я бы на твоём логотипе изобразил две ручные тележки крест-накрест, потому что место тебе — с лотка приторговывать, никак не больше».
Импульсивно, как и очень многое в своей жизни, Бладорн на должность начальника производства компании назначил Эванса, актёра-неудачника, который был признан профнепригодным. Он сыграл матадора в картине «И восходит солнце» и исполнил главную роль в ленте «Злодей пошёл на Запад». По мнению Говарда Коча-старшего, которого Эванс сменил в 1966 году, он получил это место исключительно благодаря дружескому расположению жены Бладорна, француженки Иветт, которая сказала мужу: «Он просто великолепен, а компании как раз не хватает яркого, по-настоящему сексуального мужчины-руководителя». Подругой версии, Эванс был назначен потому, что Бладорна не сильно волновало будущее студии, которая в статье доходов «Галф + Уэстерн» не превышала 5%. В любом случае, он был игроком и просто поставил на Эванса, ограничившись ремаркой: «Нынешний шеф «Парамаунт» — пердун, ему 90 лет, он ходит под себя и не слышит ни черта». Киносообщество восприняло назначение Эванса как шутку, неудачную даже по голливудским меркам. «Ну и насмешил, — замечает Блонер из «Би-Би-Эс». Я подумал тогда, что Эванс просто хорошо «имеет» Бладорна или что-нибудь в этом духе».
Эванс стал одним из самых ярких примеров молниеносных взлётов и падений 70-х годов. В 36 лет он был дерзок и тщеславен и главное — красив, как Роберт Вагнер, с непременным загаром, ослепительно белоснежными зубами и волосами, зачёсанными назад, которые позднее превратятся в вечно спутанные космы. Сын дантиста с Риверсайд-Драйв (он вырос в одном доме с Рэфелсоном), Эванс родился 29 июня 1930 года и вместе со своим братом Чарли занимался одеждой. (Когда Бладорн был особенно зол на Эванса, то называл его «портняжкой».) Без сомнения, Эванс был создан на радость женщинам. Утончённый модник, он обожал носить джинсы из ткани под замшу и золотые цепи. Если бы ему не повезло встретить Бладорна, он наверняка все свои молодые годы провёл в качестве жиголо, сопровождая богатых вдовушек в поездках по модным европейским курортам. Говорил он неприятным низким голосом, как будто пережёвывал стекло, да ещё и себе под нос.
В нём удивительным образом сочетались слащавая сентиментальность, послужившая толчком к роману с Эли Мак-Гроу, и всё разрушающая мрачность натуры, которая и затянет его, в конце концов, в свою пучину. Трус с рождения, он любил тусоваться среди бандитов и больше всего гордился своей дружбой с Коршаком, который был его личным адвокатом. Но даже недалёкий и тщеславный, Эванс оставался мягким, преданным и щедрым человеком. Рассказывает Рудди: «Боба нельзя назвать эго-центриком в той степени, в какой это было свойственно Фрэнку. Да, Бобу льстило окружение красивых женщин, огромные плакаты, где он был изображён в окружении актёров. Но по своей сути он был мягким человеком». Эвансу многое сходило с рук, потому что он никогда не представлял собой угрозу начальству. Он умел талантливо, причём прилюдно, сносить оскорбления. А если по его вине и случались ошибки, то ущерб, как правило, он в первую очередь наносил самому себе.
За 290 тысяч долларов студия «Парамаунт» приобрела для него в Беверли-Хиллз дом в стиле эпохи Регентства из 16-ти комнат с бассейном овальной формы, который окружали 30-ти метровые эвкалипты и высоченный забор. Перед входом рос 200-летиий платан, а вокруг всего дома тянулись сплошные заросли роз. Эванс называл свою усадьбу, гордость и любимую игрушку, «Лесная страна». На пике успеха он играл в теннис с Николсоном, Дастином Хоффманом, Генри Киссинджером, Тедом Кеннеди, Джоном Танни и другими представителями своей коллекции друзей-трофеев. Для игры в паре Эванс приглашал таких мастеров, как Джимми Коннорс и Панчо Гонсалес, любил делать ставки на результат, но, так как и сам должен был делать подачи, никогда не выигрывал.
Эванс обладал удивительной способностью к саморекламе. Когда Джойс Хабер сменила в «Лос-Анджелес таймс» Хедду Хоппер, он регулярно надиктовывал ей по телефону нужный материал для её колонки. Она стала частым гостем за его обеденным столом. Руководитель службы студии по связям с общественностью стала выполнять функции его личного пресс-атташе.
А стоило ему появиться на съёмочной площадке, как работа вставала, чтобы он мог сфотографироваться со звёздами киноэкрана.
Но, конечно, больше всего на свете Эванс обожал общество женщин, главным образом — моделей, актрис и проституток. Его домработница, каждое утро принося ему в постель завтрак — кофе и сладкую ватрушку, — непременно оставляла на подносе записку с именем его ночной гостьи, потому что Эванс никогда не запоминал их имена. Говорят, что он раздавал свои пижамы девушкам в качестве сувениров. Считалось, что он поставлял женщин и Бладорну. Замечает один из руководителей студии: «В доме у Боба постоянно находилась какая-нибудь девица. А Бладорн купил «Парамаунт», потому что так, по его мнению, было проще всего затащить кого-нибудь в постель».
24 октября 1969 года Эванс сочетался браком с Эли Мак-Гроу, которую «История любви» сделает кинозвездой. Барт её недолюбливал: «Эли была из тех, кто любил рядиться в одежды истинных «шестидесятников», но на эту роль она тянула не больше Леоны Хелмсли [74]. Она была слишком меркантильной, думала о себе сверх всякой меры, а главное — трахалась со всяким партнёром по съёмочной площадке». Тем не менее в глазах публики это был брак сказочной красоты, как раз то, что нужно газетам, и похоже, Эванс выжал из этого события всё, что можно.
