Екатерина Коути - Недобрая старая Англия
В 1850-х Ханна служила в Лондоне. Как-то раз во время ничем непримечательного похода за покупками она поймала на себе восхищенный взгляд молодого джентльмена с курчавой бородкой. Посмотрела на незнакомца — и была сражена! Так начался роман, который продлился полвека, вплоть до ее смерти в 1909 году.
Джентльмена звали Артур Манби. Он родился в 1828 году в Йорке, в семье адвоката и дочери пастора. Изящная и болезненная матушка почти не принимала участие в воспитании сына, о мальчике заботилась нянька, которую тоже звали Ханна. У Манби-старшего было достаточно средств, чтобы дать сыну хорошее образование. Юноша выучился на юриста и зажил респектабельной жизнью. В то же время его одолевала всепоглощающая страсть. Он не пропускал ни одной юбки… если она была грязной и рваной, а ее обладательница — бабой из народа. Женщины среднего класса не вызывали у мистера Манби ничего, кроме отвращения. Иное дело — молочницы, уличные торговки, проститутки и посудомойки. От них у молодого Артура кружилась голова.
Проектом его жизни стало фотографирование работниц, которых он считал исчезающим видом. Хотя мистер Манби уверял, что этот проект сугубо социологический, его интерес был не таким уж бескорыстным. Все свободное время Манби посвящал поискам «Дульцинеи» из народа. Он захаживал в цирк, чтобы полюбоваться на акробаток в мужских трико. Ему ничего не стоило сняться с места и поехать за многие мили, чтобы пообщаться с шахтерками, которые в те годы еще надрывались в забоях. Его записные книжки были полны зарисовок — широкоплечие женщины в мужских штанах, с черными лицами и длинными руками. Грубые, отекшие от работы руки, и чем грязнее, тем лучше, были фетишем мистера Манби. Историки порою называют его мизофилом, человеком, приходящим в эротическое возбуждение от грязи и нечистот. Впрочем, фетиш Манби был более обширным — его привлекал любой тяжелый труд.
Грязь и тяжелый труд — фетиши мистера Манби. Рисунок из журнала «Панч»
А тут в Ханне Каллвик Манби обрел свой идеал. Его поразила ее внешность при первой же встрече. Простая посудомойка из провинции, она держалась с достоинством высокородной леди. Ее прекрасные руки были красными и загрубевшими от плеч до кончиков пальцев, и это обстоятельство сразило Артура наповал. Он заговорил с девушкой, они познакомились и стали тайно встречаться. По просьбе Артура Ханна начала вести дневник, который стал уникальным ресурсом для историков, изучающих повседневность. Свой распорядок дня она описывала в мельчайших деталях.
Почти сразу у любовников начались тайные игры, которые несли на себе яркий отпечаток садомазохизма. Пока Ханна, стоя на коленях, отскребала копоть с крыльца, Артур прохаживался мимо нее. Потом, когда она служила в меблированных комнатах, он снимал номер, чтобы она обслуживала его, как любого другого постояльца. Когда выдавалось время, Ханна навещала его в своей грязной, пропахшей потом одежде и нарочно мазала лицо ваксой. Тем же вечером она переодевалась в элегантное платье и позировала для фотографии. Он фотографировал ее в образе простой служанки и знатной дамы, кающейся Магдалины и чернокожего раба. Как-то раз Ханна коротко постригла волосы и путешествовала по Европе в качестве камердинера мистера Манби, Впоследствии она вновь совершила европейский вояж, но уже в женском платье и под именем «миссис Манби». Служанка могла изображать кого угодно, но всегда выставляла напоказ свои руки, которые так любил Артур.
Своего любовника Ханна называла «масса» — диалектное словечко от «master», т. е. господин, хозяин. В знак его власти над собой она начала носить кожаный браслет на правой руке. Фетиш стоил ей рабочего места: Ханна должна была прислуживать за столом, и хозяева потребовали, чтобы горничная сняла грязную кожаную повязку. Ханна отказалась наотрез. Хозяева пригрозили ей расчетом, и Ханна, пожав плечами, собрала вещи и ушла. Свой образ жизни, всецело связанный с Артуром, она ценила настолько, что ради него могла пожертвовать местом.
В конце концов Ханна поселилась в доме Артура в качестве его горничной. Друзья не могли не догадываться о том, что они сожительствуют, хотя вряд ли подозревали, как именно они проводят время. Артур млел, когда Ханна мыла ему ноги и массировала ступни — она тоже наслаждалась этим занятием. Дело в том, что у Ханны был свой фетиш — обувь. Чистка обуви была ее излюбленным занятием, и она постоянно подсчитывала, сколько пар ботинок вычистила за месяц, за год, за всю жизнь. Иногда она вылизывала ботинки Артура и утверждала, что может на вкус определить, где он побывал. Иными словами, это была очень странная и очень счастливая парочка.
Ханна была не безвольной рабыней, полностью подчинившейся мужчине. Она получала огромное удовольствие от этих отношений и тоже воплощала в жизнь свои фантазии. А вот попытки командовать собой против воли принимала в штыки. Уже после их свадьбы в дверь постучался мальчишка-посыльный. Манби потребовал, чтобы Ханна называла его «сэр» в присутствии чужого, но та обиделась и ушла к себе. Она осознавала себя рабыней лишь в контексте игры. Это отнюдь не означало, что ею можно помыкать в реальной жизни. Как-то раз она записала в своем дневнике о ссоре с хозяйкой: «Мисс М. сказала, что ей лучше знать, а я ответила — „Нет, мэм, не вам судить о моей работе“. Наверное, она заметила, что я обозлилась, так что сказала — „Ханна, ты забываешься“. А я ей — „Нет, мэм, не забываюсь“» [45].
В 1873 году их счастью наступил конец. Артур решил узаконить отношения с любимой женщиной. Он тайком приобрел свадебную лицензию, а потом уже поставил Ханну перед фактом. Она пришла в ярость. Стать законной женой, целиком и полностью зависимой от Артура, ей не хотелось. А ну как он всерьез начнет ею командовать? И деньги будет отбирать? Ведь прежде Ханна настаивала, чтобы Артур платил ей жалованье. Она сызмальства привыкла зарабатывать, самой пробиваться в жизни, а теперь Артур вознамерился отнять ее свободу. Но делать нечего, лицензия куплена, и родного человека не хочется обижать. Придется идти под венец.
Брак был законным, но тайным. Гости, посещавшие апартаменты Манби, не подозревали, что скромная служанка, принимающая их шляпы, на самом деле и есть миссис. Более того, Ханна настояла на том, чтобы Артур продолжал платить ей жалованье. Несколько раз новоиспеченный супруг предпринимал попытки слепить из нее леди, но Ханне было неудобно в дорогих нарядах, а общество бывших господ ее тяготило: «Я могу работать в свое удовольствие. Уходить и возвращаться, когда захочу… Столько лет бродила по Лондону, а никто мне дурного слова не сказал. И не скажет, если одеваться по-простому и не лезть в чужие дела» [46].
Через 4 года после свадьбы ее терпению наступил конец. Она хлопнула дверью, уехала в Шропшир и вновь поступила в услужение. Оттуда она строчила мужу обиженные письма, хотя и признавала, что любит его по-прежнему. Мистер Манби терзался. Он считал себя Пигмалионом-неудачником. Якобы он так крепко вбил в Ханну подчинение, что она уже никогда не станет свободной женщиной. Если Ханна и слышала его причитания, то разве что крутила пальцем у виска. Она-то всегда знала, что их времяпровождение — всего лишь игра. А жить она будет, как ей захочется.
Супруги помирились, и мистер Манби часто навещал Ханну на новом рабочем месте. Попыток жить вместе они уже не предпринимали, хотя и оставались добрыми друзьями. В июле 1909 года Ханна скончалась, а в следующем январе за ней последовал Артур. Свои фотографии, переписку и дневники Ханны он передал на хранение в Тринити Колледж, Кембридж. После смерти Манби стало известно о его тайном браке, и общественность была шокирована — фи, что за мезальянс! А когда в 1950 году был открыт доступ к его архиву, общественность вновь была шокирована, но уже по-другому. С тех самых пор имя простой служанки не сходит с уст историков, а ее отношения с Артуром Манби помогли переосмыслить сексуальность в викторианскую эпоху.
«Любовь, что таит свое имя»: гомосексуализм в Англии XIX века
Как мы только что видели, чопорные викторианцы не только не отрицали секс, но активно обсуждали и проституцию, и садомазохизм, причем не только мужчины, но и женщины. Но была и другая тема, которую англичане предпочитали не затрагивать, хотя не касаться ее было невозможно. Гомосексуализм. Точнее — «содомия», «порок», «мерзость» и «стыд», потому что сам термин гомосексуализм появился, вероятнее всего, только в 1868 году. Неудивительно, что Альфред Дуглас, любовник Оскара Уайльда, описывал гомосексуализм как «любовь, что таит свое имя». Лесбиянок называли «трибадками» или же «сапфистками», по имени поэтессы Сафо (Сапфо), проживавшей в VI веке до н. э. на славном острове Лесбос. Большинству гомосексуалистов приходилось скрывать свои предпочтения из-за страха перед общественным осуждением, из-за стыда и, не в последнюю очередь, из-за боязни уголовного преследования.
