Потусторонний криминал - Евгений Петрович Ищенко
1871 год. Случай в доме священника Ляховского получил широкую огласку, тем более что спустя некоторое время еще более обескураживающие события произошли в усадьбе уральского помещика В. В. Щапова. Распоряжением генерал-губернатора была образована комиссия, в которую вошли инженер-технолог А. Ф. Акутин, редактор газеты «Уральские ведомости» Н. Ф. Савичев и врач А. Д. Шустов. Однако, как следует из выводов комиссии, «с помощью приборов не удалось уловить ни малейшего намека на сходство явлений с электричеством и магнетизмом».
В Кронштадте на протяжении 1870–1872 годов по проекту архитектора Владимира Виндельбандта было возведено весьма презентабельное трехэтажное каменное здание, в котором разместился сиротский дом для детей обер-офицеров и штаб-офицеров, погибших при исполнении воинского долга. Особняк, расположенный ныне по адресу улица Ленинградская, 10, как выяснилось во время рытья котлована под фундамент, поставили на месте древнего, предположительно языческого, захоронения, о существовании которого никто не знал. Невзирая на то, что православные каноны разрешали устраивать на былых погостах лишь парки для созерцательных прогулок, все же решили от проекта не отказываться.
Собранные кости перезахоронили, освятив, а в новом сиротском доме обездоленные дети принялись постигать азы школьных наук. Размеренная, сытая, теплая жизнь школяров ничем не омрачалась вплоть до 1876 года. Накануне Рождества, как следует из дневника воспитателя по фамилии Хвостиков, грянули трагические события.
Дневник объемом 89 страниц подробно повествует о «визитах в буранные дни девочки-призрака, всегда подъезжающей к парадному входу в белой карете, тоже призрачной». Карета и девочка, что для привидений нетипично, оставляли четкие следы — отпечатки полозьев и лошадиных копыт на снегу, мокрые следы босых ног в помещениях сиротского дома, где бы прозрачный ребенок ни был замечен.
И вот, после того как с присутствием призрака обвыклись даже самые пугливые воспитанники, с ним начали вести беседы «голосовым манером». То есть назидания и наставления призрачной девочки, как правило богословского характера, могли отчетливо, «с приемлемой громкостью» слышать все присутствующие. О предстоящем визите и прекращении его «сигнализировало освещение помещений — самостоятельно загорающиеся и гаснущие керосиновые лампы».
Из любопытства призрака спросили, кто он, почему выбрал для посещений сиротский дом. Лучше бы не спрашивали! Призрак вместе с прозрачной каретой и лошадьми исчез, учинив погром. Детей же по ночам кто-то невидимый начал резать чем-то острейшим, невыносимо болезненно. На простынях утром, по свидетельству Хвостикова, обнаруживалось много крови. Порезы, рисунки злобных лиц, многоголовых зверей, очертания куриных, кошачьих, песьих лап после заживления ран «оставались пожизненно». На стенах и потолках проступали надписи, выполненные печной сажей. Сажу и жаркие уголья выбивало из печей и разбрасывало повсюду, грозя пожаром.
Молебнов по изгнанию злых сил отслужили не менее десяти. Не помогло. Впору было переселять сирот в безопасное место. Выручила случайность. По весне под окнами спален, как пишет Хвостиков, «фонтаном ударила земля, обнажив яму с малым, вестимо детским, скелетом». Останки бережно упокоили на западном погосте Кронштадта. Беспорядки в приюте словно ножом отрезало: «все зажили славно». Остался один из многих, самый неразрешимый вопрос. При строительстве сиротского дома скелет, «уложенный без тлена одежд, фрагментов гробовых досок», обязательно бы нашли. Этого не случилось. Почему? Хвостиков вопрошает: «Уж не по воздуху ли он перенесся и был закопан без видимого ворошения земли?»
Полтергейст сиротского дома, если уместно так выразиться, универсален, потому что вобрал поведенческие особенности полтергейстов, замеченных в чем-то одном: в перемещениях предметов, излияниях воды, нефти, крови, самопроизвольных возгораниях людей, построек, в устрашающих речевых звуках, несущих осмысленную информацию обращениях например. Кстати сказать, по свидетельству воспитателя Хвостикова, призрачная девочка, корявыми буквами сообщившая со стены спальни, что зовут ее Ксения, тихим, но вполне разборчивым голосом не менее пятидесяти раз просила, чтобы по ней прочитали заупокойную молитву. Когда просьбу «неизвестно кого» проигнорировали, посыпались пересыпаемые площадной бранью угрозы в виде записок, выбрасываемых из пустых пространств. Создавалось впечатление, будто клочки разлинованных бумажек из разорванных в клочья кондуитов составлялись невидимым образом здесь же, в спальнях.
Если выброс записок приходился на время ночного отдыха воспитанников, они или начинали тлеть, или жарко вспыхивали прямо на пододеяльниках и подушках, никогда не вызывая пожаров и не причиняя ожогов. Коронным номером духа Ксении были выхватывания предметов прямо из рук воспитанников. Книги, мотки ниток, швейные иголки, гребни, наперстки после долгих поисков находили в других комнатах или на улице.
Если обитатели сиротского дома, воспитатели, обслуга объясняли феномен демоническими происками, исходящими из загробного мира, то современные исследователи, серьезно изучающие полтергейст, предполагают, что козни «шумного духа» сугубо энергетические, состоящие из концентрированных остаточных («лоскутных») энергий многих поколений людей, некогда обременявших нашу землю. Правы ли они? Не уверен.
1887 год. Сибирь, Томская губерния, город Маринск. На кожевенном заводе купца Савельева 40 заводских рабочих показали, что видели, как вещи, лежащие спокойно, внезапно поднимались с места, летели в окна и разбивали их.
1888 год. В доме крестьянина Чеканова в селе Силино Нижегородской губернии — стуки, шаги, сама по себе открывается дверь, ее привязывали за скобу поясом в несколько узлов — опять отворилась; летают вещи и т. п. Самое интересное явление — мужской хриплый голос, раздающийся в темноте, ведущий с крестьянами разные речи, но только в присутствии Анюты, 10-летней дочери Чеканова.
1890 год. Полтергейст в доме крестьянина Пашкова в селе Горяиново Обоянского уезда Курской губернии. Рассмотрим его подробнее, поскольку случай был уникальный: полтергейст буйствовал там целый год. В начале своего вселения «шумный дух» выдавал стандартный репертуар: разбивал домашнюю утварь, бросал камни в окна и двери. Осенью 1891 года отец Пашкова, лежа на печи, услышал в сенях музыку и звуки пляски. Но там никого не оказалось.
На вопрос: «Кто там балует?» — в него полетел камень, а музыка продолжалась. Собрались соседи, искали все вместе, но ничего и никого не нашли. В избе же с полок полетела посуда, перевернулись столы и лавки. Пригласили священника. Во время молебна сама собой отворилась дверь в избу, под ноги дьякону влетел огромный камень. Из сеней раздались крики, свист и топот, а затем донеслись слова: «Мне всего осталось сроку одна неделя, я и сам отсюда уйду!»
Но слова хулиганистый дух не
