Сборник - Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

Ряд свидетельских показаний не замедлил установить между подсудимыми и обвиняемыми тесную связь и близкое знакомство. Так, Рысаков бывал у умершего Ельникова. Посещения эти удостоверяются показанием служанки квартиры последнего, Смелковой, видевшей Рысакова у Ельникова еще 26 февраля, признаются самим Рысаковым и доказываются платком с меткой «Н.Р.», принадлежащим Рысакову и найденным у Ельникова. Подсудимый Желябов бывал иногда, как признает та же Смелкова, у того же Ельникова вместе с Рысаковым и Перовской. Желябов бывал и в лавке Кобозева, это удостоверяется старшим дворником Самойловым и его подручным Ульяновым, которые хотя и мельком, но видели, заметили его и признали, несмотря на то что Желябов, по его словам, так ловко может изменять свою наружность, костюм и походку. Свидетели признали его здесь, на суде, да и сам Желябов не отвергает того, что он был в числе ночных работников, готовивших подкоп. Нам всем памятно, как вчера Желябов с особым усердием останавливался на показании этих свидетелей, хотел их сбить, указывал на мелкие неточности их показаний, на невозможность им поверить, на несообразность их вывода. Вероятно, у вас, милостивые господа, мелькнул в голове вопрос: да почему же Желябов все это делает, когда сам признает, что бывал у Кобозева и работал в подвале? Ответ прямой: ему это нужно не для самого себя, а для Тимофея Михайлова, чтобы, по возможности, его выгородить из дела и снять с него обвинение, которое над ним тяготеет. Умерший Саблин также бывал у Рысакова, по крайней мере, в трупе его хозяйка квартиры Ермолина признала сходство с ним лица, посещавшего Рысакова. Далее, Геся Гельфман также была у Ельникова три раза, по показанию Смелковой, не заставала его дома и оставила ему записку. Подсудимый Михайлов бывал в лавке Кобозева, что удостоверено целым рядом лиц. Видели подозрительных людей, приходивших к Кобозеву, дворники и сказали об них околоточному Дмитриеву, которому было поручено вообще наблюдать за лавкой и который одного из этих лиц проследил по выходе его из лавки. Он видел, как этот человек вышел на улицу и направился к Невскому. Дмитриев в этом лице здесь, на суде, положительно признал подсудимого Михайлова. Он проследил его до извозчика, так называемого «лихача», которого Михайлов нанял к Вознесенскому мосту, и на другом лихаче поехал за ним, но потерял его из виду. Извозчик Гордин, показание которого вы слышали и который отвозил Михайлова, точно так же по росту и сложению признал подсудимого Михайлова за того человека, который его нанял за рубль к Вознесенскому мосту и потом велел отвезти в Измайловский полк. Он не признал его только по голосу, но голос есть признак для признания личности весьма шаткий. Если подсудимый Желябов так хорошо меняет походку и наружность, то можно предположить, что и Михайлов в числе прочих сведений, им в революционной партии добытых, приобрел и усвоил себе сведения о том, как следует изменять свой голос, в особенности при том условии, что ему пришлось сказать извозчику лишь несколько слов. На основании приведенных мной данных, я считаю удостоверенным тождество Михайлова с лицом, посещавшим лавку Кобозева. Затем, Перовская также бывала у Ельникова вместе с Желябовым. Они сошлись 26 февраля, придя к Ельникову вместе с Рысаковым, и ушли несколько раньше Рысакова. Отсюда вывод весьма простой и категорический… Участники злодеяния 1 марта обнаружены; их можно перечислить по одному, можно указать на каждого в отдельности без всякой ошибки. Это: во-первых – Рысаков, во-вторых – умерший Ельников, в-третьх – Желябов, в-четвертых – Перовская, в-пятых – Кибальчич, который был арестован 17 марта и который сознался, что он «техник», упоминавшийся Рысаковым, в-шестых – застрелившийся Саблин, в-седьмых – Геся Гельфман, в-восьмых – Тимофей Михайлов, в-девятых и десятых – называвшиеся Кобозевыми, мужем и женой, и, пожалуй, прибавим сюда, если верить показанию Рысакова, необнаруженного человека, виденного Рысаковым в конспиративной квартире под именем Михаила Ивановича. Из этих одиннадцати лиц двое умерли, трое пока не разысканы и шесть находятся здесь, перед вами налицо. Подсудимый Желябов вчера по поводу свидетельских показаний говорил, между прочим, что вам на этой скамье придется еще видеть других лиц. Надежда подсудимого Желябова, что на этой скамье будут прочие его соучастники, – надежда основательная и справедливая. Желябов в данном случае не ошибается.

Я старался, милостивые государи, доказать данными судебного следствия, что все подсудимые, без исключения, фактами, относящимися до каждого из них в отдельности и всех вместе, изобличаются в более или менее прямом соучастии в злодеянии 1 марта. В настоящее время мне предстоит перейти к установлению того, что если мы имеем перед собой в лице шести подсудимых соучастников преступления, то это соучастники не простые, связанные между собой обыкновенным уголовным соучастием и стечением виновности, но люди, более крепкой связью соединенные в одно целое, называемое ими социально-революционной партией. Мне, следовательно, необходимо доказать, что злодеяние 1 марта совершено не только несколькими лицами, на него сговорившимися, но совершено целой группой лиц, из среды которой эти лица вышли и в интересах которой они действовали. Другими словами, в настоящее время мне предстоит перейти от обвинения каждого из подсудимых в отдельности как человека, как лица частного, лица физического к обвинению их как лиц, входящих в состав партии, к обвинению этой самой партии. Судебной практикой, да и здравым смыслом, установляется ряд общих признаков, на основании наличности которых в известных фактах можно судить об отношении этих фактов и лиц, фактов, создавших, к известному соединению, преследующему политическую цель, то есть судить о принадлежности тех или других лиц к революционному движению. Такими признаками я считаю, во-первых, печатные произведения и рукописи, свидетельствующие о таковой принадлежности; во-вторых, предметные и иные указания революционной деятельности обвиняемых; в-третьих, революционное их прошлое и, в-четвертых, собственные объяснения обвиняемых об их отношении к этому преступному соединению. Сообразно этим четырем признакам я и разделяю настоящее свое изложение.

Ряд печатных произведений и рукописей, на которых лежит несомненная, неизгладимая печать социально-революционного движения, как о своем источнике, оказывается у каждого из подсудимых. Останавливаясь на подсудимом Рысакове и на вещах, найденных у него по обыску, произведенному в его квартире у Ермолиной, я указываю на нумера «Народной воли», на найденную у него – очевидно, произведение весьма недавнее – программу рабочих членов партии «Народная воля» и объяснительную к ней записку. У него же найдены: рукопись, написанная его рукой, по всей вероятности списанная с чего-нибудь, под заглавием: «Задачи боевой рабочей организации», представляющая как бы введение к объяснительной записке программы, и рукописное стихотворение без заглавия, содержание которого представляет собой фантастический и удивительный по дикости рассказ о бое с царем. У умершего Ельникова, в квартире Артамоновой, найдена была та же самая программа рабочих членов партии, которая оказалась у Рысакова. Затем у подсудимых Желябова и Перовской, живших вместе на квартире их по 1-й Роте Измайловского полка, найдено множество печатных изданий «Земли и воли» и «Народной воли», оказались и прокламации, между прочим, от Исполнительного комитета по поводу взрыва в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. Кроме того, найдена гектографированная «Программа действий Великорусской партии социалистов-федералистов» с объяснительной запиской. Я обращаю внимание на то, что, в противоположность другим изданиям, эта программа не печатная, а гектографированная, вероятно, потому, что в публике было бы неудобно распространять ее, так как по самому содержанию своему она оттолкнула бы публику от движения. У подсудимой Перовской, при ней самой, найдена была печатная программа «Исполнительного комитета» – это руководство партии, программа, которая должна быть в кармане каждого члена общества, в которой написано, чего держаться, как поступать, без которой он не может ступить ни шага и от которой отступить не может. У Перовской же найдено дополнение к этой программе: два экземпляра печатной программы рабочих членов партии «Народная воля», 17 экземпляров приложения к № 2 «Рабочей газеты», начавшей издаваться недавно, в конце 1880 года; затем рукопись весьма замечательного содержания: «Подготовительная работа партии» и, наконец, 18 экземпляров воззвания по поводу события 1 марта от имени «Исполнительного комитета» и 14 экземпляров от рабочих членов партии «Народная воля». У Саблина и подсудимой Гельфман в квартире по Тележной улице найдена масса революционных изданий и брошюр, а также прокламация по поводу злодеяния 1 марта от «Исполнительного комитета». Таковы печатные произведения и рукописи, которые указывают на принадлежность подсудимых к партии.