Евгений Гришковец - Продолжение ЖЖизни
Прилетели мы в Харьков очень поздно на небольшом самолёте с пропеллерами, и поэтому заходили на посадку не как на реактивном, то есть быстро и прямолинейно, а долго кружили возле города, зацепляя крылом его предместья. Я в первый раз увидел Харьков с самолёта, весь в огнях. Огней не сильно много, можно было бы осветить город получше, зато город очень большой. Приземлились, вышли из самолёта, и нас встретила довольно зловещая картина – все наземные службы, все сотрудники авиакомпаний, все таможенники и пограничники, которые встречают самолёт, прилетевший из другого государства, – все без исключения были в белых масках и смотрели на нас очень строго, будто мы прилетели из прокажённой местности. Так Украина борется с чумой XXI века (улыбка). Когда ехали в гостиницу мы обнаружили, что Харьков буквально весь перерыт… А это был первый в нынешнем году по-настоящему знойный летний вечер. Знаете, такие тридцатиградусные сумерки.
На следующий день, перед премьерой, я прогулялся по улице, увидел невероятное количество красивых женщин, одетых в основном в большие солнцезащитные очки и маленькие цветные лоскутки. Потом было очень сильное волнение перед спектаклем, потом сам спектакль, а потом я чувствовал, что никаких сил у меня не осталось, потому что спектакль «+1» действительно труден для исполнения… Так вот, я чувствовал, что сил никаких нет, но я при этом счастлив… Сложилась маленькая компания приятных людей, не было никаких особенных разговоров, было немного вина, первая моя в этом году вкуснейшая окрошка на открытом воздухе, а над головой полная луна и подвижное ночное харьковское небо. Мы сидели долго, в основном помалкивали, а я смотрел-смотрел в это небо и в три часа ночи увидел, как в него пришёл рассвет. В городе было ещё темно, а небо светлело прямо на глазах и шевелилось разными цветами. Было тепло… Потом я пешочком дошёл до гостиницы, упал в постель и моментально уснул.
Проснулся я от очень громкого колокольного звона. Я вспомнил, что рядом с гостиницей католический собор. Молотили они в колокол отчаянно и однообразно. Посмотрел на часы – полдень, а они молотят и молотят. Мне хотелось ещё поспать часика два, была такая возможность. К тому же я всегда тревожусь, если слышу близко церковный колокольный звон: как слышу, что в церкви звонят колокола, всегда думаю, ой, опять какой-то важный праздник пропустил, или что надо бы хоть иногда ходить в церковь, или этот звон напоминает, что не так как-то живу. И вообще он напоминает о том, что надо бы всё делать по-другому, лучше, ответственнее… (улыбка). А тут звон был прямо за окном. И вот я так тревожился, а он вдруг раз – и стих, и возникла удивительная тишина…
Если в маленький прудик или озерцо, которое всё подёрнулось ряской, ну представляете, которое всё покрыто свежей зеленью, – в такое озерцо бросить камушек, он плюхнется, и на поверхности появится маленький кругляшок чистой воды, в котором очень ярко отразится небо, но постепенно-постепенно ряска затянет кружок чистого неба, и снова поверхность озерца будет зелёной. Представляете? Так же случается после того, как замолкает колокольный звон. На некоторое время возникает над городом звенящая тишина, будто машины перестали ездить, птицы – кричать, а деревья шелестеть листьями. Абсолютная непроницаемая тишина. Конечно, и машины, и деревья, и птицы остались на своём месте, но какое-то время после громкого колокольного звона ничего не слышно, будто среди шума возник чистый кружок тишины. А потом, точнее довольно скоро, тишина начинает заполняться городским шумом, голосами птиц и шелестом деревьев: ряска городской жизни затягивает пятнышко тишины. Вот так и случилось со мной при пробуждении в Харькове. Немного тишины за окном – а потом опять городская возня.
Я лежал в гостиничном номере, разбуженный колоколами, слушал шум за окном, глухие шторы были плотно задёрнуты, в углу свистел кондиционер, в номере было довольно прохладно, и мне показалось, что на улице пасмурно, погода испортилась. Ну потому что у меня-то в комнате было темно и прохладно. Я подошёл, раздёрнул шторы и почти сразу распахнул окно. На меня обрушился полуденный зной. Окно моё находилось на самом верхнем этаже, передо мной открылись крыши Харькова, какие-то дальние холмы, кроны уже немного запылённых деревьев, узенькие улицы… Я был самую малость выше всех остальных крыш, то есть строго на той линии, где город заканчивается и начинается его небо. И всё это небо было исчерчено стремительными ласточками. Ласточки чертили небо, будто много-много людей одновременно пытаются заштриховать карандашом один листок бумаги, но только след от карандаша моментально исчезает. Я обрадовался, увидев ласточек, в этом году я их ещё не видел. И так я стоял у окна, и мне открылся Харьков.
Не знаю, что произошло. Я описал цепочку непримечательных обстоятельств, при которых он для меня открылся, но теперь точно знаю, что город стал мне ближе, знаю, что мне в нём будет не так, как раньше, а намного лучше, и с этих пор ощущаю его своим, потому что в нём случилось то, о чём я рассказал.
Скоро пойду готовиться к спектаклю в Днепропетровске, а тем, кто не может в ближайшие дни попасть на мои спектакли, очень рекомендую посмотреть маленькое видео, где мальчик читает стихотворение Роберта Рождественского. Этот мальчик родился немногим раньше меня. Я вчера посмотрел эту запись раз десять и хочу её всем показать. Посмотрите, вас это точно порадует, можете не сомневаться.
17 июня
Диктую по телефону из Одессы. Приехал сюда из Севастополя, отмотав пятьсот шестьдесят километров. Не спешите мне завидовать, Одесса встретила дождём, и сегодня с утра пасмурно и очень ветрено, хотя Одесса и есть Одесса, в любую погоду Порадовало, что и в Запорожье, и в Севастополе, и в Симферополе залы были почти полны, несмотря на опасения организаторов. Много спектаклей в этих городах отменяется, но всё же люди нашли время и настроение и выделили из своих личных бюджетов деньги, чтобы пойти в театр… Сильно ощущается, что кризис в приморских городах – не только газетная тема. В прошлом году в это же самое время Севастополь был заполнен людьми, ночью и днём было сложно проехать по городу из-за понаехавших отовсюду автомобилей, в гостиницах не было мест. А нынче тихо. В Одессе та же картина.
Спектакль в Севастополе совпал с Днём города. Кстати, мы играли «По По», в котором есть большой кусок, посвященный феномену праздника День города. Как же я не люблю это мероприятие, которое проходит в наших странах везде одинаково! Много нарядных людей с детьми, счастливые дети, ожидание чего-то радостного… Так было, когда мы заходили в театр, чтобы сыграть спектакль. А когда спектакль закончился и мы вышли, уже стемнело. Город был заполнен какофонией, которая складывалась из громкой музыки, звучавшей со многих эстрадных площадок. Ещё отовсюду доносились задорные голоса ведущих и громкие крики зазывал. Всё было завалено пустыми банками из-под слабоалкогольной отравы, и всё пространство набережной заполняла уже очень помятая толпа. Самое тяжёлое во всём этом зрелище – множество пьяных детей в возрасте 15–17 лет. Многие, конечно, искренне радовались тому, что происходит, но зрелище огромного числа пьяных лиц, даже на фоне стен прекрасного города, безобразно. День города всегда наносит тяжёлый удар по чистоте города, по здоровью его жителей, а ещё из бюджета выделяются значительные средства, которые по большей части разворовываются, а те, что не разворованы, тратятся на крайне сомнительного качества концерты и увеселения. Бесспорно красив только салют. Ну скажите на милость, с какой стати в Севастополе на празднике Дня города выступал Евгений Кемеровский с песнями про братву?! Видимо, просто стоил подешевле, чем другие.
Самое отчаянное чувство у меня вызвала одна песня… На небольшой и не основной эстрадной площадке, после салюта и основных торжеств выступали местные самодеятельные ансамбли. Люди уже на это не смотрели, нарядные мамаши с детьми тоже покинули улицы, и с места на место перетекала сильно выпившая человеческая субстанция. И среди всего этого пела девочка, было видно, что долго готовилась, волновалась, продумывала свой сценический образ, много часов ждала выступления… Она пела песню «Ничто на земле не проходит бесследно». Пела несильным и срывающимся голосом, но очень искренне, а вокруг неё было вот это не обращающее ни на что внимания и ничего не слышащее шевеление. Печально, досадно и даже больно смотреть.
Особенно сильно всё то, что я описал, контрастировало с публикой, которая была в театре. И с атмосферой, которая была в театре. Спектакли в украинских городах проходят прекрасно. Видимо, если людям действительно трудно выделить деньги из личного бюджета, чтобы купить совсем не дешёвые билеты, тогда в театральных залах нет случайных людей. Сегодня в Одессе исполню «Дредноуты». Буду играть здесь спектакль третий раз. А билеты почти все раскуплены.
