Владимир Бешанов - Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года
По зрелом размышлении в Каунасе решили пойти на тесное военное сотрудничество с СССР, но при этом отказаться от присутствия Красной Армии. Однако на новых переговорах выяснилось, что Москва настаивает на размещении войск, намекая при этом, что красноармейские штыки под окнами вы увидите в любом случае, а вот Вильнюса – уже нет. В качестве дополнительного аргумента на границах Литвы была развернута 3-я армия Белорусского фронта численностью 194 тысячи человек при 1378 орудиях и 1000 танках.
Перед литовским правительством встала «стратегическая дилемма»: подписать договор о размещении советских войск и получить Вильнюс и Виленскую область или не подписывать договор и вместо Вильнюса получить войну. Убедившись в невмешательстве Германии, литовское руководство согласилось с убедительностью сталинских аргументов: 10 октября был подписан «Договор о передаче Литовской республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой» сроком на 15 лет. Договор, предусматривавший ввод 20-тысячного контингента советских войск. 15 октября было подписано советско-литовское торговое соглашение.
Латвийское руководство, внимательно изучив опыт, через телеграфное агентство объявило 2 октября, что «Латвия готова приступить к пересмотру своих внешних отношений, в первую очередь с СССР». Министру иностранных дел Вильгельму Мунтерсу было поручено немедленно направиться в Москву, чтобы войти в прямой контакт с советским правительством. В тот же вечер в Кремле началась первая беседа Мунтерса с Молотовым и Сталиным, которые предложили упорядочить советско-латвийские отношения. Примерно так, как с Эстонией. Непорядок заключался в том, что у латышских военно-морских сил имелись незамерзающие военно-морские базы, а у могучего Красного флота не было ни одной. «Нам нужны базы у незамерзающего моря, – терпеливо втолковывал Молотов, – то, что было решено в 1920 году, не может оставаться на вечные времена. Еще Петр Великий заботился о выходе к морю. В настоящее время мы не имеем выхода и находимся в том нынешнем положении, в котором больше оставаться нельзя. Потому хотим гарантировать себе использование портов, путей к этим портам и их защиту… Уже исчезли такие государства, как Австрия, Чехословакия, Польша. Могут пропасть и другие. Мы полагаем, что в отношении вас у нас подлинных гарантий нет. Это и для вас небезопасно, но мы в первую очередь думаем о себе».
Отметая возражения латышского министра, присутствовавший при разговоре Сталин позволил себе откровенность: «Я вам скажу прямо: раздел сфер влияния состоялся… если не мы, то немцы могут вас оккупировать. Но мы не желаем злоупотреблять… Нам нужны Лиепая и Вентспилс…» Так что либо мы, либо немцы, и нечего трепыхаться, все уже решили без вас.
Вячеслав Молотов в беседах с Феликсом Чуевым с удовольствием вспоминал, как он ломал Мунтерса: «Министр иностранных дел Латвии приехал к нам в 1939 году, я ему сказал: «Обратно вы уж не вернетесь, пока не подпишете присоединение к нам… Нашим чекистам я дал указание не выпускать его, пока не подпишет». Одновременно, в соответствии с приказом начальника Генштаба РККА, основная часть войск 8-й армии комдива Хабарова производила перегруппировку к югу от реки Кудеб на границу с Латвией, а советская авиация произвела воздушную разведку латвийской территории.
И Мунтерс поставил автограф как миленький. 5 октября был заключен договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод в Латвию 25-тысячного контингента советских войск. Пакт вступал в силу 14 октября после обмена ратификационными грамотами. 18 октября было подписано советско-латвийское торговое соглашение. Вернувшись в Ригу, Мунтерс, делая радостную мину, разъяснил, что цель договора состоит в сохранении мира и статус-кво в бассейне Балтийского моря. Пакт не затрагивает суверенных прав сторон. Он заключен в обстановке войны, и вовлечение в нее Латвии означало бы угрозу СССР, хотя нынешняя обстановка, подчеркнул министр, «не дает никакого основания для опасений подобного рода».
«Могучее советское государство, – вещал журнал «Большевик», – внимательно и бережно относится к независимости малых стран. СССР не вмешивается в их внутренние дела. Но он не может допустить, чтобы слабые в военном и экономическом отношении соседние государства стали слепым орудием и марионетками в руках матерых поджигателей войны и этим поставили бы под угрозу оборону советских границ».
Таким образом, правительства прибалтийских государств, убедившись, что помощи им ждать неоткуда, а альтернативой советским базам является только советское вторжение, при жестком прессинге со стороны Москвы, или, как писали коммунистические историки, «под давлением своих народов и при доброжелательной, конструктивной позиции Советского Союза», были вынуждены заключить с СССР соглашения о военном сотрудничестве. В связи с этим вызывают недоумение публичные заявления нынешних российских депутатов и политиков о добровольности этого шага.
За полгода до описываемых событий, 23 марта 1939 года, литовский посланник Балтрушайтис жаловался наркому Литвинову на брутальный характер нацистской дипломатии – это когда Гитлер потребовал вернуть взад Мемель (Клайпеду): «Собеседник принес мне копию германо-литовского соглашения о Клайпеде, сообщив при этом подробности «переговоров». Риббентроп обращался с Урбшисом весьма грубо, вручив ему проект соглашения и потребовав немедленного подписания. Когда Урбшис стал возражать, Риббентроп заявил, что Ковно будет сровнен с землей, если соглашение не будет немедленно подписано, и что у немцев все для этого готово. Риббентроп, наконец, согласился отпустить Урбшиса в Ковно с условием, что он немедленно вернется с подписанным соглашением». Похоже, не правда ли? Надо ли напоминать, что Литва «добровольно» отдала Клайпеду.
В советскую историю вписал свое имя московский налетчик Яков Кошельков. В январе 1918 года он остановил машину Председателя Совнаркома, приставил к его лбу наган и забрал у товарища Ленина шикарное авто, бумажник и любимый браунинг. Кошельков тоже не мог потом понять, отчего встали на уши Всероссийское ЧК и Московский уголовный розыск, ведь клиент все отдал сам, совершенно добровольно, потом даже статью об этом написал.
Советские граждане тех лет прекрасно понимали «политику партии». Например, преподаватель Военно-медицинского училища батальонный комиссар Г.М. Иконников на лекциях разъяснял слушателям: «Ввод наших частей Красной Армии в прибалтийские государства аналогичен такому примеру, как пустить приятеля в свою квартиру, который, сначала заняв одну комнату, затем захватит всю квартиру и выживет из нее самого хозяина».
Теперь Москве следовало реализовать свое «право первой ночи». На основании директивы наркома обороны от 30 сентября была образована военная комиссия под председательством командарма 2 ранга К.А. Мерецкова, в состав которой вошли дивизионный комиссар Н.Н. Вашугин, комкор Д.Г. Павлов, комдивы Алексеев и А.А. Тюрин, комбриг Калмыков. Целью комиссии было «совместно с представителями Правительства Эстонской Республики установить пункты размещения и обсудить вопросы устройства частей Красной Армии». Директива устанавливала примерные районы дислокации и состав войск, предписывала осмотреть предоставляемые эстонцами земельные участки, помещения и казармы, укомплектовать вводимый контингент наилучшим и тщательно проверенным рядовым составом, наиболее подготовленными командирами и комиссарами, а также непременно «войска хорошо обмундировать, обратив должное внимание на качество и пригонку». Переговоры военных делегаций сторон завершились 11 октября подписанием соглашений о размещении войск и базировании флота в районах Палдиски, Хаапсалу, на островах Сааремаа и Хийумаа. В Хаапсалу советские войска размещались на все время войны в Европе, но не более чем на два года, а КБФ на период сооружения баз имел право в течение двух лет базироваться в Рохукюла и Таллине. Протокол заседания военных комиссий устанавливал, что в районе Палдиски будет дислоцироваться стрелковый полк, артиллерийский дивизион, танковый батальон, истребительный и бомбардировочный авиационные полки, а в районе Хаапсалу – управление корпуса, управление дивизии, штаб авиационной бригады, стрелковый и артиллерийский полки, танковая бригада, отдельный механизированный отряд в составе механизированного полка и «моторизованного эскадрона», ряд других частей, в том числе бомбардировочный авиаполк. На островах Сааремаа и Хийумаа предполагалось разместить стрелковые, артиллерийские и авиационные части.
Начало ввода войск в установленные районы было намечено на 18 октября 1939 года. Переброска могла производиться как автомобильным, так и железнодорожным транспортом по графикам, составленным по обоюдному соглашению. Охрану путей и дорог обеспечивало правительство Эстонии, охрана войск, перебрасываемых на острова, возлагалась на флот СССР. Было оговорено, что для строительства казарм и аэродромов эстонская сторона окажет содействие в наборе рабочей силы, а также в приобретении строительных механизмов. Запретные зоны для полетов военных самолетов СССР над территорией Эстонской Республики устанавливались штабом эстонской армии.
