Яков Киселев - Чекисты рассказывают. Книга 7-я
И на этот раз Марчелло позвонил Нине. Они встретились и долго гуляли в приморском парке.
Нина устала и предложила пойти в кино. Марчелло ни разу не был в нашем кинотеатре и не видел ни одного советского фильма.
Вспыхнул экран, побежали первые кадры. В фильме рассказывалось о жесточайших боях западнее Сталинграда зимою 1942 года. Нина почти не переводила ему текст, и смысл фильма не дошел до Рамони.
Когда они вышли из душного кинотеатра на улицу, Марчелло некоторое время молчал, а потом спросил у Нины, не видела ли она итальянский фильм, название которого на русский язык можно перевести в нескольких вариантах, но наиболее правильный из них — «Грязный мир».
— О чем это? — поинтересовалась Нина.
— О том, что цивилизация ничем не отличается от дикости. Чем выше цивилизация, тем больше звереет человек. Наш постановщик очень хорошо показал, что человек кровожаден, уродлив и прожорлив.
— Глупость какая, — начала было Нина, но Марчелло перебил ее. Он утверждал, что для того, чтобы держать в руках звереющего человека, в государстве нужна сильная личность, каким был Муссолини.
— У вас много говорят о войне и показывают фильмы, в которых слишком много убивают. А нужно показывать развлекательные фильмы, чтобы люди наслаждались ими.
Нине не хотелось с ним спорить, и она перевела разговор на другую тему:
— Мы встречаемся не первый раз. А я так мало знаю о тебе. Расскажи мне, отчего умерла твоя жена.
— Жена моя погибла в автомобильной катастрофе, — с раздражением сказал Марчелло, — а о дочери я тебе говорил. Что еще?
Он надолго замолчал, а потом вдруг заговорил о том, как переправить чемоданы с приданым Нины в Италию, чтобы избежать таможенных формальностей.
Нина засмеялась, но тут же спохватилась — а вдруг это предложение по-итальянски. Весь дальнейший разговор свелся к итальянским свадебным обрядам.
— А церковь у вас есть? — поинтересовался Марчелло.
— Конечно, есть, — сказала Нина, ожидая, что дальше он заговорит о венчании.
— И ты ходишь в церковь? — удивился Марчелло.
Нина в церкви ни разу не была даже на экскурсии.
— У нас не принято, — проронила она тихо.
— А у нас все посещают, — с подчеркнутым превосходством заявил Рамони.
Промолчав, чтобы не обидеть его, Нина подумала, что никаких признаков набожности в нем не замечала.
— Я видел в вашем городе единственного человека с крестом — бармена из «Бригантины».
Нина едва не рассмеялась при упоминании об этом «святоше», не умевшем даже перекреститься.
Марчелло проводил Нину и назначил свидание в следующий приход.
Когда вернувшийся из рейса Рамони появился на территории порта, его уже поджидали.
— Синьор Марчелло Рамони? — спросил у трапа мужчина в темных очках. — Вы не могли бы зайти в технический отдел капитанерии?
— Кто вы такой? — спросил Рамони.
— Сержант капитанерии, — небрежно проронил незнакомец.
О капитанерии Рамони знал. Не раз бывал в техническом отделе, который принимает заявки на разного рода ремонтные работы и оборудование на судах.
Ему только казалось странным, что технический отдел был укомплектован не гражданским персоналом, а военными.
По дороге в капитанерию Рамони пытался понять, чем он мог привлечь внимание технического отдела, но ничего особенного не вспомнил и поэтому порог переступил вполне спокойно.
Сержант указал ему на мягкое кресло у стола, однако человека, сидевшего за столом, не назвал. Синьор этот сидел закинув ногу за ногу и курил сигарету, разглядывая Рамони. «Американец, наверное», — подумал Рамони.
— Перейдем к делу, — сказал сержант.
Рамони кивнул в знак согласия, посмотрел на часы, давая понять, что времени у него в обрез.
— Насколько нам известно, в Новочерноморске вы встречаетесь с русской?
— Вы располагаете не полной информацией. В Марселе у меня француженка, а в Стамбуле — турчанка, исповедующая ислам, — парировал Рамони. — Морская традиция со времен пиратов — встречаться и кутить в иностранных портах с женщинами.
Молчавший синьор с седеющими висками посмотрел пристально и сказал:
— Вы исходите из того, что мы будем обвинять вас за связь с русской. Не будем, но расскажите нам, кто она. Наверно, атеистка, ненавидящая капитализм и Америку?
— Ее имя — Нина, фамилию не знаю. Работает гидом-переводчиком в клубе моряков, говорит на итальянском и английском. Вероисповеданием не интересовался. Смею вас заверить, что оно не сказывается на ее фигуре.
Американец скупо улыбнулся.
— Где гарантия, что она не обратит вас в коммунистическую веру? Имейте в виду, Рамони, мы первые подскажем католической церкви, что вы можете покраснеть от соприкосновения с русской.
— Я постараюсь не доводить дело до конфликта с папой.
— Этого можно избежать, если русская станет католичкой и вы женитесь на ней.
Рамони не думал жениться на русской, хотя и говорил с ней о переправке приданого. «Пожалуй, можно поторговаться», — подумал он.
— У меня денег не хватит, чтобы из России перевезти ее вещи.
— Мы могли бы свадебные расходы взять на себя, но все деньги ушли в полицию за ваше досье, — тут же осадил его американец. — Женитесь на русской, синьор Рамони, — предложил он, разминая дымящуюся сигарету в пепельнице.
Это была уж очевидная бестактность. Рамони возмущенно хмыкнул.
— Успокойтесь, — сказал американец, которого мало интересовала реакция собеседника. Он кивнул сержанту, тот достал бутылку виски.
— Выпейте, Рамони, — предложил американец.
Рамони пробормотал какое-то проклятие, но выхода из создавшейся ситуации не было. Досье о его связях с мафией и причастности к заговору против республики находилось в их руках. Рамони залпом выпил виски, закурил сигарету.
— Мы с ним договоримся, — подмигнул американец сержанту. — Не будем задерживать. Используйте возможности своей невесты, — заторопился с инструктажем американец, — подберите в Новочерноморске проворного парня, которого можно было бы купить для сбора нужной нам информации. Нас интересуют военные корабли Советов на Черном море. Вы разбираетесь в оборудовании и вооружении. Фиксируйте время и координаты, типы и номера. В портах Восточного блока нас интересует характер грузовых операций, грузы на причалах, особенно военные. Не проходите мимо военных сооружений, антенн, помещений... Погуляйте с невестой в окрестностях Новочерноморска, у полигона, по дороге в загородный ресторан. Хорошо заплатим и за документы: паспорта, трудовые книжки, удостоверения.
— Достаточно на первый раз, — сказал Рамони, поднимаясь с кресла.
Американец и сержант предложили еще выпить, но он отказался.
— Вернетесь из рейса, позвоните мне, — сказал сержант, написав на бумажке номер телефона.
«Бейсуг» снова пришел в порт Монполи, куда так стремился Чукрин. Радист ходил за старшим помощником капитана, назойливо упрашивая отпустить его в город. Старпом объяснил, что в порту участились случаи провокаций и ограблений, поэтому капитан к вечеру запретил увольнения на берег.
Утром радист снова явился к старпому проситься в город.
— Пристраивайся к механику и матросу Перебейносу и отправляйся.
Чукрин взял свой увесистый «дипломат», подошли спутники, и они втроем спустились по трапу на причал.
На знакомой узкой улочке Чукрин приотстал от своих товарищей. Когда они скрылись из виду, он поспешил в магазин Яши. В магазине, как всегда, никого не было.
— Ау, — крикнул Валера, вызывая хозяина к прилавку.
— А, пропащая душа, — приветствовал его Яша. — Какая погода в Одессе?
— За Одессу не скажу, а в Новочерноморске дует норд-ост:
— Я тебе дам пластинку с модной песенкой:
О Шамр-Аш-Шейх!Мы снова вернулись к тебе.Ты — в наших сердцах...
Голос с «исторической родины». Передашь знакомому в Одессу.
Между тем Чукрин выложил на прилавок сотенные купюры — тысячу рублей. Яша пересчитал деньги и похвалил его за надежность.
— Я тебя когда подводил? — спросил польщенный Валерий.
В ответ Яша обвел широким жестом полки.
— Выбирай... Как говорят в Одессе — что для твоей души угодно.
Чукрин достал из кармана список, начал читать вслух, дошел до кассеты с записью фильма, о котором просил Эдик.
Яша обещал достать, заметив, что это будет стоить кругленькую сумму в рублях.
— Я когда-нибудь подводил? — повторил Чукрин и поднял над прилавком «дипломат».
— Золотые слитки с Колымы? — кивнул Яша на «дипломат». Чукрин раскрыл его и достал баночку икры.
— Получи презент. Остальные сорок — уступаю по пяти долларов за штуку.
Под прилавком шла запись на магнитную ленту, бесшумно работала кинокамера.
— Я специализируюсь на рублях. Да и если перемножить сорок на пять, то получится сумма, которой я не имею, — сказал Яша.
Он подмигнул Валере, вышел через зеркальную дверь в комнату и оттуда кому-то позвонил, сказав, что есть товар по сходной цене. Просил не задерживаться.
