Станислав Куняев - Жрецы и Жертвы Холокоста
Что было — то осталось в истории. Этого уже не стереть из памяти никакими политическими технологиями, никакими подтасовками демиургов нового мирового порядка, рухнувшего у нас на глазах. Ну отменили в 1991 году антиизраильскую резолюцию, и всё равно сегодняшнее разрушение Газы все честные мировые политики уже сравнивают с штурмом нацистами Варшавского гетто, где израильские коммандос выступают в роли фашистских карателей, а палестинцы с их партизанским упорством в роли героически погибающих в центре Варшавы евреев.
XIV. Борис Ельцин с маленькой буквы
Им нужно, чтобы мы сдохли, исчезли с этой земли.
Слова безымянного палестинцаА теперь несколько слов о книге «Отрицание отрицания или Битва при Аушвице» и о её создателях.
В пресс-релизе, вручённом участникам пресс-конференции, созванной в честь выхода книги, перечислены все их научные заслуги: Альфред Кох — «писатель», «математик», «экономист» «бизнесмен», бывший «глава Госкомимущества РФ», «в администрации бориса ельцина занимал пост вице-премьера».
Павел Полян — «социальный географ и историк», «окончил в 1969 г. с серебряной медалью московскую школу», «высшее образование, МГУ», «окончил аспирантуру», «защитил докторскую диссертацию», «ведущий научный сотрудник», «координатор кабинета мандельштамоведения в научной библиотеке РГГУ», член библиотечного совета РГГУ, «является председателем Мандельштамовского общества»…
Исторические познания этих обременённых дипломами, степенями, званиями и должностями соавторов действительно впечатляют. Но вот что они пишут и под чем подписываются в этой удивительной книге:
«Израиль после войны не настаивал на том, чтобы Германия выделяла ему какие-либо финансовые средства. На этом настаивала сама ФРГ. Как только у неё появилась такая возможность, то есть с начала 50-х годов, Аденауэр упорно говорил о том, что Германия должна оказывать такую помощь. И только в 1952 году Израиль дал согласие принять эту помощь, причём при голосовании по этому вопросу разгорелась жаркая дискуссия, и решение прошло с мизерным перевесом всего лишь в несколько голосов. Так что инициатива относительно такой помощи исходила отнюдь не от Израиля» (стр. 326).
Какая идиллия! Благородные немцы, обуреваемые чувством неизбывной вины перед евреями, хотят искупить свой грех бескорыстной помощью — хотят облегчить свою совесть, а благородные евреи — отказываются: «нет! не надо! Вы и так сами разорены, едва сводите концы с концами. Спасибо, дорогие друзья арийцы! Давайте жить безо всяких компенсаций и контрибуций! Мы же два избранных народа, товарищи по общему несчастью!» Если бы всё было так, я бы поверил, что Полян и Кох настоящие, честные историки. Но на самом деле история с германскими деньгами выглядела иначе. Цитирую отрывок из книги «Автобиография», написанной президентом Еврейского палестинского агентства Наумом Гольдманом, который был в 1951 году представителем государства Израиль по вопросу о репарациях:
«В начале 1951 года Израиль впервые выступил на мировой арене, направив четырём союзным державам две ноты, в которых указывалось, что еврейские требования, касающиеся возмещения ущерба новой Германией, определены суммой полтора миллиарда долларов, из которых половину должна выплатить Западная Германия и половину — Восточная. Эта сумма основывалась на следующих расчётах: Израиль принял около 500 000 евреев, и экономическая реинтеграция одного беженца стоила примерно 3 000 долларов. Спасая эти жертвы нацизма и приняв на себя огромные финансовые расходы, Израиль считает себя вправе предъявить эти требования от имени еврейского народа, хотя и без законной основы, так как еврейское государство не существовало во времена нацистского режима» (с. 262).
«В этих обстоятельствах израильский министр иностранных дел летом 1951 года обратился ко мне как к президенту Еврейского Палестинского агентства и попросил меня созвать конференцию крупных еврейских организаций США, стран Британского содружества и Франции для оказания поддержки израильским требованиям и изыскания средств, способных заставить их выполнить» (с. 263). «Переговоры, которые мы намеревались провести, были весьма щекотливыми. Они не имели никакой юридической основы» (с. 268).
«С большой смелостью и великодушием федеральный канцлер принял за основу для дискуссии сумму миллиард долларов, но я знал, что партия, враждебная столь гигантским уступкам, уже сформировалась внутри правительства, среди вождей политических партий, среди банкиров и промышленников. Мне повторяли с самых разных сторон, что бесполезно рассчитывать даже на приблизительную сумму».
«На первом этапе переговоров между немцами и делегацией Конференции по притязаниям было достигнуто общее соглашение о возмещении ущерба и о его законодательной регламентации. На следующем этапе встал вопрос об общей сумме притязаний, достигавшей 500 миллионов…»
«Мне пришлось снова поехать в Бонн 3 июля, и я сделал следующую уступку: 10 % от 500 миллионов будут предназначаться нееврейским жертвам нацизма и распределяться самим германским правительством» (с. 282).
«Соглашения были подписаны 10 сентября 1952 года в Люксембурге. Германию представлял канцлер, Израиль — министр иностранных дел Моше Шарет, а я — Конференцию по притязаниям» (с. 283).
«Германские поставки были решающим фактором экономического подъёма Израиля на протяжении последних лет. Я не знаю, какова была бы судьба Израиля в некоторые критические для его экономики моменты, если бы Германия не сдержала своих обязательств. Железные дороги, телефонные линии, портовые сооружения, системы орошения; целые отрасли промышленности и сельского хозяйства не были бы в их нынешнем состоянии без немецких репараций. Наконец, сотни тысяч еврейских жертв нацизма получили за последние годы значительные суммы по закону о возмещении ущерба» (с. 286).
«Когда утром в день моего пребывания я нанёс визит премьер-министру Израиля Давиду Бен-Гуриону, он подошёл ко мне с торжественным видом: «Мы с тобой имели счастье увидеть два чуда: создание государства Израиль и подписание соглашения с Германией. Первое сотворил я, второе ты» (с. 284).
В другой своей книге «Еврейский парадокс» Н. Гольдман рассказывает не только о своих переговорах с Германией, но и способе, каким он выбивал репарации из Австрии. Он сказал канцлеру Раабу: «Вы должны платить репарации евреям».
— Но мы сами были жертвами Германии, — возразил Рааб.
Гольдман заявил: «В таком случае я сниму самый большой кинотеатр в Вене и каждый день буду показывать фильм о вступлении немецких войск и приезде Гитлера в Вену в марте 1938 года». (Хорошо бы поставить фильм о нашем вступлении в Ригу в 1940 г. — Ст. К.)
Тогда Рааб сказал: «Хорошо, вы получите ваши деньги».
Речь шла о сумме порядка 30 миллионов долларов, Через некоторое время Гольдман пришёл снова: нужно ещё 30 миллионов.
— Но, — сказал Рааб, — мы дали согласие только на 30 миллионов.
— Теперь вы должны дать больше! — сказал Гольдман и получил что требовал. Он пришёл и в третий раз и получил такую же сумму.
Итак, переговоры шли очень тяжело, почти два года. Но в конце концов евреи принудили немцев заплатить всё, что положено. Это к тому, как совершились «два чуда»: построилось государство на чужой земле и на чужие деньги. А третье чудо заключается в том, что у нас выросла новая школа историков в лице Альфреда Коха и Павла Поляна. На фоне этого исторического конфуза комплимент Поляна в адрес своего соавтора: «Альфред Кох интересуется цифрами, особенно точными» звучит по меньшей мере издевательски.
Как же так, опытный жрец Холокоста Полян не досмотрел за своим соавтором-арийцем и позволил ему так подставить своё имя, подорвать авторитет профессионалов по Холокосту, скомпрометировать столь ценное издание? Приходится после этого думать, что Полян не знает скрижалей, которые пишут верховные жрецы и основатели государства Израиль. Но если бы только одна такая позорная ошибка! В предисловии к книге, написанным Кохом, есть главная мысль о том, что владеть Палестиной должны евреи, не только потому, что они «народ Библии», но главным образом потому, что они умеют хозяйствовать на этой земле, обустраивать и облагораживать её, в отличие от диких, нецивилизованных, не умеющих создать ничего путного арабов.
«Когда сегодня едешь по Израилю, то не устаёшь удивляться, сколько человеческой энергии потрачено на обустройство этой страны. Склоны всех гор по пути от Тель-Авива до Иерусалима засажены вручную кедрами и кипарисами. Апельсиновые и мандариновые сады по пути от Иерусалима на юг. Вся Гимлея — сплошь оливы и пшеничные поля <…> этого ничего не было. <…> Сейчас, когда вновь обострилась дискуссия о праве евреев на землю Израиля, слышатся разные аргументы со всех сторон. <…> Но самого главного аргумента никто не приводит. А аргумент этот прост и ясен. Разве не принадлежит земля тому, кто сделал её лучше, чище, кто вернул ей былую красоту, кто заменил топор дровосека лейкой садовода? Кто в безжизненную пустыню провёл воду, кто оросил поля, не знавшие плуга сотни лет, кто построил прекрасные белые города на месте жалких глинобитных лачуг, кто проложил дороги вместо верблюжьих троп, возвёл больницы, уничтожил эпидемии, ликвидировал голод».
