Андрей Елпатьевский - Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР
Он рассказывает о 33 пилотах, которые также попали в лагеря за стремление покинуть СССР; из них, как он утверждает, 5 были расстреляны в Красноярске, остальные были направлены в Боровичи (С. 285).
«В Оранском встретились в неожиданной ситуации, – пишет генерал, – несколько красных испанцев, сначала бежавших во Францию, а затем интернированных в Россию через Берлин, куда они спешили, чтобы быть принятыми в объятия победителей. Они странствовали несколько месяцев из лагеря в лагерь, грязные, со своими измученными женами и голодными детьми. Наши военнопленные их утешали и помогали чем могли как добрые христиане» (С. 280). Как мы увидим ниже, это действительно соответствовало истине.
Несколько страниц посвящает испанским морякам и летчикам, оставшимся в СССР после гражданской войны, а также судьбе испанских кораблей Даниэль Араса. Приведем его слова с небольшими сокращениями:
«Другой большой группой испанцев, оставшихся в СССР, были моряки тех судов, которые вошли в советские порты, или направлялись в них, или вернулись туда, когда Каталония уже была у Франко.
Корабли были конфискованы советскими властями. Это были: «Cabo San Agustin» в Феодосии (Крым), «Cabo Cuillates» и «Mario» в Мурманске, «Ciudad de Tarragona», «Ciudad de Ibiza», «Mar Blanco», «Isla de Gran Canaria» и «Inocencio Figueredo» в Одессе, «Juan Sebastian Elcano». Позже «Cabo San Agustin» был включен во вспомогательный советский военный флот и потоплен немецкой торпедой в Черном море; «Ciudad de Tarragona» изменил имя на «Львов» и ходил на линии Ялта – Одесса; «Mar Blanco» принял имя «Орел» и находился в каботажном плавании на Черном море, та же участь постигла «Isla de Gran Canaria»; «Juan Sebastian Elcano» был назван «Волга» и использовался в качестве военного транспорта на базе Севастополя.
Как значимое свидетельство подчеркнем, что когда немцы вторглись в СССР в 1941 г., испанское правительство послало морского капитана Франсиско Нуньеса с целью попытаться вернуть испанские суда. Нуньес… был в Одессе, Севастополе, Ростове и других ближайших черноморских городах. Хосе Хименес Росадо, испанский торговый атташе в Бухаресте, побывал по случаю на южной территории СССР, оккупированной немцами, и говорил, что в Одессе встретился с двумя или тремя испанскими моряками из тех, которые остались в СССР по причине гражданской войны, и предложил им вернуть их в Испанию, но они не захотели (С. 40). В качестве обратного примера подчеркнем, что в Краматорске – городе, где существовала группа испанцев, – шесть моряков, почти все галисийцы, остались ожидать немецких отрядов, с тем чтобы те их репатриировали в Испанию, и добились своего, согласно Аурели Арселиусу и другим свидетелям, которые были в Краматорске. Прочие моряки этой же испанской колонии были эвакуированы с остальными испанцами, оставшимися верными советской власти. Среди первых встречаем фамилии Иглесиас, Триго и Босниегос, а среди вторых были Серра и Франсиско Лоасес.
Большая часть экипажей названных судов возвратилась в Испанию до окончания гражданской войны. По окончании испанской войны тех, кто был в СССР, спросили, хотят ли они остаться или вернуться в Испанию. Некоторые выбрали последнее и репатриировались осенью 1939 г. через Турцию без помех со стороны советских властей. Проблемы были у тех моряков, которые, будучи враждебными победившему в войне испанскому режиму, тем не менее не были коммунистами или просто им не нравилось пребывание в СССР, и они просили выезда в другие страны, особенно во Францию или в Мексику. Такая позиция раздражала русских, потому что они могли понять, что испанцы испытывают ностальгию по своей семье, по своей земле и хотят вернуться, но они не понимали, как можно предпочесть выехать в третью страну, покинув Родину Социализма. Советские чиновники и сами руководители КПИ рассматривали это как оскорбление, и каждый раз, когда испанцы обращались с просьбой о выезде, вместо того чтобы дать им разрешение, их пытались убедить в чудесности своей страны, наказывая им подумать об этом. И если советские не получали уверений, что СССР – самая лучшая страна, могло произойти плохое. Так, Антонио Виланова считает, что Анхель Летуриа (капитан «Mar Blanco» и единственный из экипажа этого судна, кто не вернулся в Испанию), Пио Искиердо, Хуан Искиердо и Хулиан Бильбао (первый, второй и третий машинисты «Cabo San Agustin») и Доминго Гарсия (машинист «Ciudad de Ibiza») были арестованы полицией в Одессе в январе 1940 г., обвиненные в попытке бежать из страны и нежелании включиться в трудовую советскую жизнь.
Дело кончилось тем, что большая часть тех, кто не хотел оставаться в Советском Союзе, несмотря на официальное давление, были отправлены в лагеря, где большинство умерло, но какая-то часть дожила до смерти Сталина в 1953 г., до времени, когда система стала слабее…
Среди отправленных в Сибирь мы встречаем следующих: Мануэль Родригес Техедо, Хуан Каррера Кастильо, Виктор Родригес Ранго, Мануэль Кастаньеда Очатандо, Рикардо Перес Фернандес, Франсиско Льопис Креспо, Паскуаль Перес Хустон, Хосе Лопес Гонсалес, Франсиско Алонсо Мартин, Хосе Троче, Кандидо Триго, Хулиан Полиан Асаенто и Мануэль Хурадо.
Согласно Виланове, умерли моряки: Франсиско Арройо, Хосе Аскуэта, Энрике Мартинес, Хулио Мартинес, Росендо Мартинес Эрмо, Хосе Плата, Хосе Диас Ривас, Мануэль Допико, Антонио Эчаурре, Эмилио Галан Галавера, Франсиско Гонсалес, Рикардо Перес, Хосе Пойян, Секундино Родригес де ла Фуэнте, Франсиско Руис Гарсия и Хуан Серрагоитиа. Этот список, конечно, не полон. Арселюс вспоминает, что в Краматорске находился каталонский морской капитан, которого все знали как «Дон Хасинто» или "Сеньор Синто". Когда началось германское вторжение, незадолго перед тем, как немцы вошли в Краматорск, НКВД расстрелял людей, которые подозревались в малой приверженности к советскому режиму, или тех, кто таковыми считался; и Дон Хасинто, без сомнения, был таким, как и один человек из Чехословакии, бывший переводчиком испанцев.
Вместе с репатриированными Голубой Дивизии вернулись в Испанию в 1954 г. следующие моряки: Авелино Асебаль Перес, Педро Арместо Сако, Хосе Кастаньеда Очоа, Хуан Кастро Лопес, Хуан Конеса Кастильо, Мануэль Давила Эйрас, Хосе Гарсия Сантамария, Хосе Гарсия Гомес, Хуан Гомес Мариньо, Антонио Лейра Карпенте, Педро Льомпарт Бенассар, Хосе Перес Перес, Франсиско Меркадер Сааведра, Энрике Пиньеро Диас, Рамон Санчес Гомес, Кандидо Руис Меса, Педро[134] Сантамария Гарсия и Висенте Гарсия Мартинес. В последующие годы, особенно в 1956 и 1957 гг., возвратились еще некоторые.
Очень немногие работали в советском торговом флоте. Одним из них был Мануэль Аскуне Видауррасига, капитан.
Другой испанец, "Пепин" Альварес, участвовал во Второй мировой войне как капитан одного советского торгового судна. Его корабль несколько раз входил в состав конвоев, которые плавали в Мурманск и в Архангельск, доставляя в СССР продукты из Великобритании, Канады и (С. 42) Соединенных Штатов. Его корабль ни разу не был поврежден немецкими подводными лодками или авиацией, но поведение Альвареса сочли анархистским, и это привело его в Сибирь. В тот момент, когда конвой атаковали субмарины, "Пепин" отклонял свое судно от курса, отдаляясь от остального конвоя, чтобы присоединиться к нему позже. Это было оценено как недисциплинированность и основание для того, чтобы считать его подозрительным и немецким агентом. Осужденный, этот моряк, который во время испанской войны был активным борцом (республиканцем), прошел через тюрьмы и концентрационные лагеря вплоть до смерти Сталина.»
«Другой контингент испанцев, которые находились в СССР, не будучи политическими изгнанниками, состоял из пилотов, или, лучше сказать, курсантов-пилотов… Около 200 юношей в возрасте от 18 до 24 лет находились в СССР на последнем этапе испанской войны. […]
С разгромом Республики у курсантов прекратились занятия, поскольку советские не принимали иностранцев в ряды своей армии…
В этой ситуации неизвестности и несмотря на хорошее обращение с курсантами, многие из них написали необычные просьбы: раз нельзя вернуться в Испанию, они просят послать их в Китай, страну, воюющую с японцами, где уже сражаются несколько лет коммунисты…(С. 46) К этому прошению присоединились и те, кто не был в восторге от советского режима. Другие же пытались поступить в советскую авиацию.
Оба вида прошений были отклонены, и затем им ясно дали понять, что они должны включиться в советскую гражданскую жизнь. У большей части пилотов это предложение не вызвало восторга. Монклюс вспоминает, что уже в момент, когда он узнал о разгроме Республики, многие ощутили бешенство, потерю иллюзий, осознание, что они теряют свободу. […]
Никто из пилотов не мог вернуться в Испанию, но только 25 были с самого начала согласны остаться в СССР, другие ориентировались на Мексику, Чили, Аргентину, Францию, Соединенные Штаты и Австралию. Диего Томас Лаэнсина, вспоминает, что "только 30 из 180 курсантов хотели остаться в СССР". Некоторые хотели соединиться со своими родными в изгнании, а другие – просто уехать из СССР.
