В поисках правосудия: Арест активов - Билл Браудер

— Извините, но вам пора уходить, — сказала медсестра. — Мне сказали, что вы можете прийти завтра.

Было уже 11 вечера, когда Женя вышла из больницы. Ее ждал Вадим и на своей машине отвез домой к ее родителям. Дома она положила образцы в холодильник и по электронной почте отправила мне медицинскую карту Володи.

На следующее утро она вернулась в больницу с израильским реаниматологом. Осмотрев Владимира, он согласился со своими российскими коллегами. Перевозить Володю было нельзя. Женя и сама это чувствовала, но услышать подтверждение печальных прогнозов от человека, которому доверяешь, было очень больно.

Перед ней стоял сложный выбор: если она начнет перевозку, то ее муж умрет наверняка, но если оставить его в России, то он умрет, скорее всего.

24. Фабрика ядов КГБ

Госпитализация Володи в Москве и его критическое состояние стали для всех сильным потрясением. Мне это напоминало арест Сергея: еще один человек, который мне очень дорог, находится в смертельной опасности в тысячах километров от меня, и я бессилен ему помочь.

Кайл Паркер чувствовал то же самое. Они с Володей не только вместе работали над законом Магнитского, но и дружили семьями. Их жены были подругами, их дети играли вместе, они часто приходили друг к другу в гости на барбекю.

Как только я получил медицинскую карту Володи, я тут же переслал ее Кайлу. Нам пришлось стать экспертами по ядам, причем быстро. Мы знали о печально известной фабрике ядов КГБ — организации, которая на протяжении десятилетий разрабатывала новые, страшные, секретные способы убийств. Яды, которые они изобретали, часто тестировали на заключенных ГУЛАГа, прежде чем применять их на «неугодных». В их арсенале были рицин, диоксин, таллий, цианид, полоний (который был использован в Лондоне для убийства Александра Литвиненко) и редкие вещества, выработанные из яда медуз. Нам предстояло выяснить, был ли Володя отравлен ядом из этого списка или чем-то новым.

Мы с Кайлом обзвонили всех, кто мог бы помочь. В Америке Кайл отправил карту Володи ведущему токсикологу из Национального института здравоохранения, офицеру разведки, специализирующемуся на биологическом оружии, казахскому перебежчику, который участвовал в советской программе разработки ядов, а также своей родной сестре, ведущему онкологу в Мемориальном онкологическом центре им. Слоуна-Кеттеринга в Нью-Йорке.

По другую сторону Атлантики мы с коллегами нашли всех британских экспертов по ядам. Мы написали в Портон-Даун, известный британский военно-медицинский исследовательский центр, в Национальную информационную службу по ядам, судебному патологоанатому при Министерстве внутренних дел, в токсикологическое отделение больницы им. Томаса Гая и бывшему детективу по расследованию убийств в лондонской полиции.

Через несколько часов Кайл начал получать информацию от своих источников. Первый ответ пришел от его человека в разведке США. Он подозревал, что могло быть задействовано два яда одновременно. Первый использовался для создания видимости тяжелого пищевого отравления, а пока врачи разбирались с этим недугом, второй яд делал основную работу — отключал органы Володи. Источник Кайла уже видел, как русские использовали эту стратегию: с точки зрения преступника, это небольшая аккуратная операция со вшитой тактикой отрицания вины. Обычные врачи могли не знать о таких веществах и искренне утверждать: «Мы не нашли ничего подозрительного. Мы сделали всё что могли, но, к сожалению, пациент скончался».

Второй ответ Кайлу пришел от сотрудницы Национального института здравоохранения. Она не стала строить теорий, а категорично сообщила, что мы можем смело исключить отравление радиоактивными элементами на основании количества лейкоцитов в крови Владимира.

Это стало облегчением. Радиационное отравление было первым, что пришло нам с Кайлом в голову по аналогии с убийством Александра Литвиненко. Но в данном случае искать яд было всё равно что искать иголку в стоге сена. Поэтому исключить невероятные варианты было полезно.

Наша работа с британцами была менее успешной — оказалось, что никто из них не проверяет электронную почту в выходные. Единственный, кто ответил, — бывший детектив из отдела убийств. Он не делал никаких предположений, чем мог быть отравлен Володя, но прислал набор жутких инструкций, как собирать и сохранять улики с места преступления, то есть с трупа. Там была инструкция по забору крови из бедренной артерии, образцов тканей печени и жидкости из глазного яблока.

От прочитанного у меня свело живот. Володя был моим другом, и думать о глазных яблоках или печени я не хотел, а хотел увидеть его снова — на своих ногах и в сознании.

И тут пришел ответ от сестры Кайла.

«Кайл, это ужасно, но похоже, что шансов у него нет», — писала она. Она повидала много смертей на своем посту. «Тебе нужно предупредить его семью, что пришло время с ним прощаться».

У нас с Кайлом и в мыслях не было рассказать об этом Жене. Она сидела рядом с Володей и чувствовала его состояние лучше любого незнакомца. Время шло — надо было срочно выяснить, чем отравлен Володя. По крайней мере, у нас были образцы крови и тканей, которые мы могли отдать в западные лаборатории.

Утром субботы, 30 мая, я позвонил в английское посольство в Москве. Меня соединили с другим служащим, не с тем, с которым я разговаривал до этого.

— Образцы крови и тканей Владимира у его жены, — сказал я ему. — Как лучше сделать: вы их сами заберете, или попросить его супругу подвезти их?

— Извините, сэр, — ответил он растерянно. — А разве с вами не связывались по этому поводу?

— Нет.

— Мы больше не занимаемся этим в посольстве. Дело было передано в Глобальный центр реагирования на Уайтхолл. Кто-то из них должен связаться с вами в ближайшее время.

Глобальный центр реагирования — это подразделение Министерства иностранных дел и по делам Содружества Великобритании, отвечающее за помощь британским гражданам, попавшим в беду за рубежом.

Я был рад услышать, что правительство так серьезно относится к этому вопросу, и действительно через некоторое время получил от них электронное письмо.

Но беда в том, что они совершенно не помогали. Они не только ни словом не упомянули диппочту, но и отфутболили нас к международным курьерским службам, указав московские телефоны DHL, FedEx и некоторых других, добавив в текст неискренние слова поддержки.

DHL и FedEx? Вы издеваетесь? Каждый может найти всю информацию о них за тридцать секунд.

Я перезвонил сотруднику Глобального центра реагирования на номер, который был указан в электронном ­письме.

— Я не очень понял, — сказал я ему. — Мне сказали, что вы поможете нам перевезти образцы крови.

— Боюсь, мы не можем этого сделать, сэр.

— Но посольство в Москве пообещало помочь с диппочтой.

— Мне очень жаль, но мы не можем оказать эту помощь.

Я