Григорий Трестман - Израильский узел. История страны – история противостояния
Хусейн, который утром получил от Насера сообщение, что египтяне бомбят Тель-Авив (к тому времени у Насера практически уже не было самолетов), отдал приказ своим войскам начать обстрел Иерусалима и еврейских поселений на иорданской границе. Иорданский король, несмотря на предупреждения Эшколя, ошибся. Как когда-то его дед. Армия Хусейна должна была стать восточной половиной задуманных арабскими стратегами «клещей», но ей это не удалось. Как только Иордания начала обстрел, Армия обороны Израиля ударила по Хусейну. Хотя битва за Иерусалим стоила жизни многим молодым израильтянам, дравшимся врукопашную на узких улочках, чтобы танками и снарядами не разрушать город, а также христианские и мусульманские святыни, – уже ночью стало ясно, что жадность Хусейна будет стоить ему, по меньшей мере, Восточного Иерусалима.
В 1948 г. арабы били по городу, не заботясь о сохранности церквей и святых мест. И в 1967-м иорданские войска без колебаний использовали церкви и даже минареты собственных мечетей в качестве огневых точек.
Когда израильские воины вошли в Восточный Иерусалим, они увидели, что еврейские кладбища осквернены, старые синагоги Еврейского квартала разрушены, а надгробиями с Масличной горы были вымощены иорданские дороги и дорожки к армейским уборным.
Египет был побит за три дня. Хусейн в два дня расплатился за свою ошибку. В четверг, 8 июня, сдался губернатор Газы. Израильские войска вышли на восточный берег Суэцкого канала и закрепились там. Тиранский пролив снова находился под контролем Израиля. Более восьмидесяти процентов египетской военной техники было уничтожено.
Даже Насер, не слишком точный в подсчетах, допускает, что погибли 10 000 египетских солдат и 1500 офицеров, в плен попали около 6000. К Израилю опять перешел весь Синай и Газа, а также Восточный Иерусалим, Старый город и практически половина иорданского королевства.
Осталось управиться с еще одним агрессором.
9 июня Армия обороны Израиля решила указать Сирии, что та ошибается, считая неуязвимыми свои позиции на Голанских высотах, с которых без конца обстреливались еврейские поселения. Понадобилось два дня, чтобы опрокинуть линию сирийской обороны, состоявшую из растянувшихся на десятки километров бетонных бункеров, ощетинившихся колючей проволокой и набитых артиллерией. 10 июня сирийцы стали просить Объединенные Нации добиться прекращения огня. После сражения командующий Северным фронтом, генерал Давид Эльазар, послал телеграмму поселенцам в долине: «Только с этих высот я увидел, какие вы великие люди».
«Если бы надо было выбирать самый эффектный момент для иллюстрации общей атмосферы тех дней, – пишет восторженная Голда, – то я выбрала бы разрушение бетонной стены и проволочных заграждений, с 1948 г. разделявших Иерусалим на две части. Когда бульдозер срыл их прочь и Иерусалим за одну ночь опять стал единым городом, это было знаком и символом того, что наступила новая эра. Город словно светился изнутри. И внукам я говорила: “Скоро солдаты разойдутся по домам, наступит мир, мы сможем ездить в Иорданию и Египет, и все будет хорошо”. Я в это верила, но так не случилось».
Вот как смотрелись Шестидневная война и ее итоги из «парадного подъезда» – с высоты положения Голды Меир.
А если взглянуть под другим углом?
29. Шестидневная война. отравление никотином
Ицхак Рабин очень много курил. В Израиле это не было ни для кого секретом. Здесь вообще обо всех все знают, а уж о сколько-нибудь видном государственном муже все знают наверняка. Спорным лишь было количество выкуриваемых будущим нобелевским лауреатом пачек сигарет: то ли две, то ли три… В 1967 г. это стало едва ли не государственной тайной. Но не курение оказалось опасным для него.
Что можно сегодня узнать о Рабине в любом справочнике? Что этот боевой генерал, блестящий стратег и мудрый военачальник, став премьер-министром, пришел вместе с «отцом израильской оборонной промышленности» Шимоном Пересом к выводу, что воевать – это плохо, что у соотечественников развился «комплекс окруженца», что надобно замиряться с соседями, дружить с ними и что-то там еще… Вы не читали ничего похожего в 50-е годы прошлого века в рубрике «В защиту мира»? А еще была близкая по мотиву пьеса Питера Устинова; он хоть и англичанин, но по крови почти что русский.
Академик Лихачев в одной из телевизионных передач как-то обмолвился, что русское художественное мышление очень падко на мелодраму. Может быть, я не вполне правильно передаю мысль академика или даже искажаю ее. Но вот еврейское историческое мышление в Израиле не просто падко на мелодраму, но кажется просто мелодраматичным. И мифологичным. В самом деле, у нас что ни генерал – так Навин, а что ни премьер – так Соломон или, на худой конец, Давид… Не многовато ли за шестьдесят лет?
Похоже, евреи забыли важнейшую заповедь. Творение кумиров и кумирчиков превратилось в национальный вид спорта.
Среди политических и военных деятелей Израиля много было людей достойных и одаренных.
И ничуть не меньше посредственностей.
Ицхак Рабин погиб страшной смертью. Но он сам избрал поприще, какое лишает память о нем права на почтительное молчание. Тем более, что посмертным восхвалениям несть числа и конца. В чем же заслуги Рабина перед «градом и миром»?
Давайте начнем с военных заслуг.
В 1967 г. Израиль одержал величайшую победу в своей истории, и Ицхак Рабин был тогда начальником Генштаба. Победа принесла ему славу великого полководца. Поскольку он занимал свой пост с 1964 г., считалось, что Рабин показал себя стратегом на всех возможных уровнях: от долгосрочного планирования до командования войсками во время войны. На этом общепринятом мнении построен весь политический и военный авторитет Рабина. Без него генерал, выйдя в отставку, получил бы кресло директора какой-нибудь гистадрутовской фирмы, но никогда не стал бы главой правительства Израиля.
Так начинает исследование о Шестидневной войне Ури Мильштейн.
О Шестидневной войне написано много: толстые и тонкие книги, диссертации и исследования, монографии и воспоминания, но внимательный читатель без труда может заметить из предыдущей главы, что сама фабула войны занимает не более половины страницы.
Война началась ударом авиации по аэродромам Египта, Иордании, Сирии и Ирака. Самолеты Израиля уничтожили около 300 (согласно иным данным, 400) арабских самолетов, по большей части на аэродромах. Фактически этим была обеспечена не только военная победа, но и относительно малая ее цена. За действиями самолетов последовало общее наступление. На рассвете 5 июня танковые силы Израиля взломали оборону египетской армии в северном Синае и 8 июня, продвигаясь по трем главным дорогам, вышли к Суэцкому каналу.
В Иерусалиме иорданские войска заняли часть нейтральной территории. В ответ израильские силы атаковали 5 июня Иерусалим и Латрун. Иорданская артиллерия открыла огонь по городам Израиля, тогда израильские войска начали общее наступление. Сначала на Восточном фронте действовали относительно небольшие силы, однако затем туда были переброшены подкрепления с севера и юга. К 8 июня была завоевана вся территория Самарии и Иудеи, включая Восточный Иерусалим.
Уже 7 июня начали перебрасывать войска на Северный фронт, но только к 9 июня были накоплены достаточные силы. За два дня боев (9–10 июня) была завоевана территория Голанских высот.
К 10 июня Израиль занял весь Синай, Иерусалим, Иудею, Самарию и Голаны, потеряв убитыми 700 солдат и офицеров. Шестидневная война завершилась.
Войне предшествовал «инкубационный период». Израиль исходил в своих стратегических прогнозах из отсутствия единства в арабском мире. Но главные соперники в борьбе за гегемонию в нем внезапно для израильских политических аналитиков заключили между собой военные союзы. По требованию Египта силы ООН покинули Синай. Затем был закрыт Тиранский пролив. Наконец, Насер заявил, что цель арабов состоит в восстановлении положения до 1948 года – т. е. в уничтожении Государства Израиль. 20 мая стало ясно, что война неминуема. Израиль начал мобилизацию резервов, генштаб представил правительству план действий в Северном Синае и в секторе Газа. Но правительство оттягивало принятия решения о фактическом начале войны.
23 мая начальник Генштаба захворал… Эзер Вейцман (начальник оперативного отдела Генштаба) и полковник д-р Гилон (командующий медслужбой Цахаля) согласовали официальную информацию: у Рабина случилось отравление никотином, после короткого отдыха он оправится и вернется к исполнению своих обязанностей. Эту версию и преподнесли стране. Вейцман и Моше Даян (министр обороны) совместно временно исполняли функции Рабина. На деле это «временно» продолжалось до конца войны. Конфиденциально Гилон сообщил Вейцману подлинный диагноз: тревожно-депрессивное состояние. Рабин перестал функционировать. Но и до этого бросалось в глаза, что Рабин распространял вокруг себя атмосферу неуверенности – и на заседаниях правительства, и в Генштабе. Даян вспоминал: «Ицхак был растерян, нервничал и отнюдь не рвался в бой».
