Василий Журавлёв - Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»

Но всем им без исключения хочется другой жизни — та, прошлая, больше не устраивает. Превратившись в легионера, ты, словно ящерка, сбрасываешь старую кожу… Со временем мораль легионера не меняется, изменяются лишь обстоятельства внешней жизни.

Легион — это остров, однажды на нем поселившись, его потом страшно покидать. У легионеров существует свой кодекс чести. В нем не десять, а всего семь заповедей, но в отличие от большинства настоящие легионеры воспринимают эти «семь» как правила своей новой жизни. В этом еще одно сходство Иностранного легиона с военно-монашеским орденом Средневековья.

В отличие от «морального кодекса строителя коммунизма», писанного в кабинетах Старой площади в Москве, кодекс чести легионера рождался там, где проявляются все лучшие и худшие качества: в бою. Там, где уже нет места для яркого художественного вымысла, остаются лишь два цвета — белый и черный, а между ними — лишь бесчестье и горьковатый привкус предательства.

Комсомольский «моральный кодекс» никто никогда не воспринимал всерьез, а в первую очередь его создатели. Заучив лишь раз перед вручением комсомольского билета, его сразу забывали.

Белое кепи. Пропотевший на сахарском солнце, небрежно завязанный вокруг шеи «дакарским» узлом песочный шеш. Загорелое немолодое лицо, изъезженное колеями морщин. Это портрет легионера 1950-х годов, сделанный самым «легионерским» художником, черновчанином Андреасом Розенбергом. Этот портрет я увидел на пластиковом квадратике размером с игральную карту. С обратной стороны — «Кодекс чести легионера». Как талисман легионеры носят его с собой…

Кодекс чести легионера написали в восьмидесятые годы прошлого века. Командование легиона озаботилось, что мораль и этика многих кандидатов перестали соответствовать духу легиона. Назрела необходимость сформулировать в нескольких фразах опыт и мудрость ушедших поколений.

Поступая в учебный полк, сегодня каждый кандидат получает его на родном языке и обязан выучить, как устав. На учебных занятиях новобранцам подробно, на исторических примерах и личном опыте, растолковывают каждый пункт этого свода правил жизни в легионе.

В первые месяцы службы молодежь изучает их в Четвертом полку, а потом сверяет по ним жизнь. Следование этим нормам — прямой путь к тому, чтобы стать отличным легионером, достойным наследником славы своих предшественников. Это и есть те заповеди, которым следует легионер всю жизнь, до самой смерти в бою или в мирной жизни. Они придуманы не для служебного пользования, а для каждого дня в Иностранном легионе.

Легионер, ты доброволец, служащий Франции с честью и верностью.

Любой легионер — твой брат по оружию, в независимости от своего гражданства, расы, вероисповедания. Ты всегда будешь проявлять эту солидарность, которая объединяет членов одной семьи.

Уважая традиции, ты привязан к своим командирам, дисциплина и товарищество представляют твою силу, твои добродетели — мужество и преданность.

Гордость тем, что ты легионер, ты постоянно проявляешь посредством безупречности своей формы; твое поведение всегда достойно, но скромно; твоя казарма всегда опрятна.

Как элитный солдат, ты готовишься с усердием, ты содержишь свое оружие как свое самое ценное имущество, ты постоянно заботишься о своей физической форме.

Поставленная задача для тебя священна, ты выполняешь ее до конца и, если необходимо в операциях, с риском для жизни.

В бою ты действуешь бесстрастно и без ненависти, ты уважаешь своего пораженного противника, ты никогда не оставляешь ни своих убитых, ни своих раненых, ни свое оружие.

В этом кодексе нет слов о том, что легионер умирает, но не сдается. Просто об этом не принято говорить. Все началось с асьенды Камерон в далекой Мексике — стойкость шести десятков разноязыких солдат стала примером для других поколений. «Лучше смерть, чем плен!» — убежден каждый легионер. В этом убеждении — пример самого высокого боевого духа армии. Таким солдатам для укрепления мужества вовсе не нужно, чтобы за их спинами стояли пулеметы заградотряда НКВД.

С 1948 года в архивах журнала «Белое кепи» сохранилось немало свидетельств о прошедших войнах — Иностранный легион участвовал во всех. Но есть три фотографии, которые лучше всего раскрывают душу легионера: приблудный пес наряжен в белое кепи и ботинки — это любимец одного из сахарских подразделений, котенок, высовывающий голову из бокового кармана штанов парашютиста, и легионер, который в алжирских горах тащит «на закорках» маленького ослика. Мать осленка погибла в перестрелке во время «зачистки» деревни, малыш бы умер, но легионеры забрали его с собой, по очереди несли на спине и выкормили…

Легионеры в дальних гарнизонах живут среди природы и не боятся диких животных, которые всегда их окружали: антилопы, львы, гепарды и ягуары в Чаде, обезьяны, анаконды и удавы во Французской Гвиане, страусы и вараны в Джибути. Легионеры нередко заводят себе «питомцев», причем довольно экзотических: у старшего сержанта Шацбогена в Марокко жила ручная гиена. Такая привязанность — не «нацистская сентиментальность», когда любящий отец и примерный семьянин, отправив в газовую камеру очередную партию евреев, потом спокойно кормит с руки свою любимую овчарку.

Сентиментальность присуща всякому легионеру как человеку, предпочитающему внутреннее одиночество шуму случайной толпы. Ему есть что вспомнить, он видел, как мир менялся на его глазах и порою не без его участия. Иногда сентиментальность доводит легионера до приступа «кафара», поэтому определить это качество как положительное трудно: в сентиментальности и сила легионера, и его слабое место. Но сентиментальность проявляется не только в воспоминаниях и приступах тоски. Однажды во Вьетнаме легионер-радист на отдаленном блокпосте ночью получил сообщение, адресованное лично капитану: «Капитану Н. Н-ской полк. Н-ская рота. Дочь большого веса точка Мать и ребенок чувствуют себя хорошо точка Целуем точка Конец связи». Радист, тихо ступая, чтобы не разбудить спящего, отнес ее капитану и положил рядом — прочтет утром, а сверху, на шифровку, положил сорванный цветок. Другой случай: в наши дни командир батальона уезжает в командировку. Из-за особенности задания — режима секретности — он не имеет права выходить на связь с семьей, в которой семеро детей. Легионер-бармен из офицерского собрания по собственной инициативе регулярно звонит домой комбату и рассказывает смешные новости его жене, справляется, не нужна ли помощь. И дома всем кажется, что отец где-то совсем рядом…

Легион — всегда на первой линии огня. Где легион — там и отвага. Это уже давно стало правилом. «Когда дело доходит до схватки с арабами, то нет им равных, — писал в тридцатые годы прошлого века в книге «Летающий ковер» искатель приключений и путешественник американец Ричард Халлибертон, — первый взвизг пролетевшей пули вызывает в легионерах прилив сил. Ощущение единства и столько отваги и готовности к самопожертвованию. И такое презрение к опасности и смерти — на это мало способна какая-либо другая армия! Они готовы многократно рисковать своей жизнью ради товарища, которого недавно едва сами не убили из неприязни. Сержант поделится последней каплей воды с солдатом, которого гонял и презирал с первой минуты его появления в части. Чего стоят их грешки, если в настоящем деле они никогда не подведут? У них много недостатков, но трусость им неведома».

Этот восторженный отзыв постороннего — всего лишь проявление еще одного качества легионера — товарищества, без которого он не мыслит своей службы.

Не обороняться, а все время наступать, теснить противника — это не только тактика ведения боя легионерами, но уже и часть их психологии. Не думать о поражении и смерти, а проявлять находчивость, изворотливость ума. В легионе, в отличие от обычной армии, никогда не было тупой муштры: легионер должен уметь думать сам и проявлять инициативу — это поможет в бою. Когда все командиры будут убиты, то легионеры не превратятся в стадо напуганных баранов, лишенных своего пастуха. Пока хотя бы один легионер жив, легион будет сражаться!

«Авторитет командира способствует пробуждению в легионере грандиозной, почти мистической силы. Легионер готов на все ради своего начальника. Он легко поддается его влиянию и следует его примеру во всем. Он пестует в себе этот культ и испытывает к командиру нежность, а иногда даже проявляет ее незначительными знаками внимания. Если командир жив, то он пойдет за ним на край света, а если погиб, то легионеру ничто не помешает последовать за ним. Но стоит командиру отойти подальше, как легионер совершенно спокойно начнет отпускать шуточки в его адрес», — пишет в «Золотой книге Иностранного Легиона» генерал де Вильбуа-Марей (de Villebois-Mareuil).