Дэвид Уайз - Охота на «кротов»
Год спустя ЦРУ перевело семью Койшвиц из Берлина во Франкфурт, главным образом потому, что Элеонора буквально восстала против их кочевой жизни в меблированных комнатах, которые они меняли через пару месяцев в целях конспирации. Их сын Роберт родился в 1954 году. Вот как сама Элеонора говорит об этом: «Я хотела покинуть Берлин. Там я была с ребенком и без дома. Эдакой дамой на чемоданах».
В Берлине, рядом с границей и советской штаб-квартирой, агент ЦРУ подвергался риску, сказала Элеонора. Во Франкфурте, в самом центре Западной Германии, не было бы необходимости все время переезжать с одного места на другое. Более того, Управление предложило выдать семье Койшвиц американские паспорта.
«Мы приехали в американское консульство для оформления бумаг о нашем гражданстве[184]. Но тут произошла неприятность. Франца Койшвица арестовали за нарушение правил дорожного движения. Поэтому американцы изменили нашу фамилию на фамилию Орлов. Мы были вынуждены войти в консульство и поклясться, что мы Игорь и Элеонора Орловы». Поскольку перед вылетом во Франкфурт, сказала она, их предупредили о том, что они смогут взять с собой только небольшой багаж, Элеонора, перед тем как покинуть Берлин, раздала их немногочисленное имущество, включая свое белье с монограммами «ЭК». Теперь для нее уже не имело значения, будет ли их новая фамилия начинаться с буквы «К».
Во Франкфурте госпожа Орлова работала на ЦРУ, занимаясь перлюстрацией почты и переводом фотокопий писем, курсирующих между Советским Союзом и Западной Германией. Ее муж, сказала она, «много ездил, в частности в Гамбург, Кельн, по всей Западной Германии в черном «опель-капитане». Теперь я знаю, что он делал во Франкфурте. Я сопоставила факты. Мы, три женщины, работавшие в отделе цензуры, просматривали письма, адресованные в Советский Союз и приходящие из этой страны. Мой муж встречался с людьми в Германии, которые писали эти письма на Восток. Он пытался вербовать лиц, имевших контакты с Россией».
Кабинет Элеоноры находился на этаже без номера, на тринадцатом по счету этаже здания «И. Г. Фарбен». «Мы просматривали письма и откладывали в сторону те из них, которые представляли интерес с разведывательной точки зрения, — для перевода. Например, если чья-либо тетя из Советского Союза писала, что они больше не ходят на рыбалку, это могло означать строительство крупной электростанции. Мне даже попало в руки письмо Бориса Пастернака, благодарственное письмо, адресованное в Германию одному из почитателей его романа «Доктора Живаго». Я стащила его, положила в свою записную книжку и хранила в качестве автографа. Пропажу никто так и не заметил. Я вложила это письмо в свою книгу «Доктор Живаго»».
В апреле 1957 года ЦРУ самолетом переправило Орловых в Америку, с тем чтобы Элеонора, которая в это время ждала ребенка, могла рожать там, и разрешило им обосноваться в США, чтобы стать гражданами этой страны. Сначала их поселили в конспиративном доме ЦРУ на ферме Эшфорд на восточном берегу реки Чоп-танк в штате Мэриленд.
Позднее, когда должен был родиться ребенок, семью Орловых перевели в другой конспиративный дом в районе Джорджтаун, в северо-западной части Вашингтона по адресу: 3301, О-стрит[185]. Врачом Элеоноры в больнице Джорджтаунского университета был доктор Джон Уэлш, который летом того же года наблюдал Жаклин Кеннеди, родившую в ноябре дочь Каролину[186].
Еще до появления ребенка, продолжала госпожа Орлова, «экскурсовод ЦРУ пригласил нас в Белый дом, водил по музеям. Он старался дать нам представление об Америке». Второй сын Орловых, Джордж, родился 9 августа. «Потом мы вернулись во Франкфурт и начали новую жизнь, с настоящими документами и льготами на получение дешевых товаров почтой. Саша получил машину, и у нас началась прекрасная жизнь».
Все складывалось удачно, за исключением отношений Орлова с коллегами из ЦРУ. Во Франкфурте вскоре возникли разногласия между Орловым и Николаем Козловым, еще одним бывшим- советским гражданином, работавшим в ЦРУ. Главные неприятности начались в 1959 году, когда Орлов отправился в Вену. «На время поездки ему выдали мужские туфли на каблуках, чтобы он казался выше, выкрасили волосы в черный как смоль цвет и снабдили очками в роговой оправе без каких-либо предписаний на этот счет», — рассказывала Элеонора. Вернувшись во Франкфурт, Орлов пришел к убеждению, что его сейф вскрывали. «Сейф имел внеш-нюю кодовую комбинацию, а внутри — две назакрывающиеся секции. Козлов знал эту комбинацию», — сказала она. Накануне отъезда в Вену Орлов положил кусочки слюды в свой отсек сейфа, а когда вернулся из командировки, нашел их на полу. По словам Элеоноры, ее муж поставил в известность о с/іучившемся своего начальника, Сашу Соголова, на которого впоследствии пало подозрение как на тайного агента, отчасти за связь с Орловым, но Соголов не придал значения этому инциденту.
Неприятности, однако, на этом не закончились ни для самого Орлова, ни для его жены. Сотрудники безопасности ЦРУ, расследуя этот случай, обнаружили в сейфе почтовую открытку на имя Элеоноры Орловой от поклонника, которую ее муж перехватил и убрал в сейф. Сотрудники ЦРУ «с пристрастием» допрашивали Элеонору об этой открытке, обвиняя ее в сделках на «черном рынке».
«Однажды во Франкфурте я везла Джорджа в коляске, — рассказывала миссис Орлова. — В парке встретила мужчину. Он предложил мне билеты во франкфуртский оперный театр, где работал режиссером-постановщиком. В благодарность я дала ему дешевый джин, полученный по почте. Я сказала об этом во время проверки на детекторе лжи. Содержание почтовой открытки было примерно следующим: «Если я вас не увижу, я влюблюсь в весь кордебалет».
Меня. спрашивали, почему я дала ему джин? А может, платила ему сигаретами, чтобы заняться с ним любовью? Я ответила: «Вы с ума сошли. Если бы мне был нужен мужчина, я бы его имела». Я попала в неприятную историю, поскольку бартерные сделки считались противозаконными. Меня отстранили от работы».
По словам Элеоноры Орловой, она никогда не видела этой открытки, однако муж перед поездкой в Вену прямо спросил ее об этом. «Он был необычайно ревнив. В Берлине он несколько раз приставлял пистолет к моей голове, потому что учуял запах сигарет, а я не курила. Да, сказала я, я ехала в метро в прокуренном вагоне».
По словам Элеоноры Орловой, решение мужа написать рапорт о явном вскрытии сейфа испортило его отношения с ЦРУ. «Соголов был хорошим другом семьи Козловых, поэтому он, скорее всего, ничего не мог поделать, — сказала она. — Когда он (Орлов) обвинил в случившемся Козлова, это стало концом нашей карьеры».
Орловым об этом, однако, ничего не сказали. Игорю пообещали новую работу в Соединенных Штатах, и в январе 1961 года семья отплыла в Нью-Йорк на судне «Америка». Накануне вступления в должность президента Кеннеди в снежную бурю они направились в северный район Вирджинии. Орлов набрал номер, который ему дали для связи с ЦРУ, но обнаружил, что телефон отключен.
«В конце концов ему удалось дозвониться, но ему ответили, что работы для него нет, — сказала Элеонора. — А жить надо было. Летом 1961 года он устроился водителем грузовика в издательстве «Вашингтон пост». У нас не было документов о гражданстве. Мы имели «зеленую карточку», но не паспорта».
Он отказался от курса Берлитца, предложенного ЦРУ, однако мы получили небольшую сумму, примерно 2700 долларов. Это были деньги ЦРУ. Я готова была уехать на поиски лучшей доли. Мы поспорили. Я сказала: «Что тебе делать в этой стране? А мне чего ждать? Мне стать женой водителя грузовика?» Элеонора Орлова взяла 1800 долларов из денег ЦРУ. «Я купила три билета на теплоход «Бремен», отправлявшийся в Германию. Взяла с собой детей, книги, перину. Приехала к матери, но она выгнала меня в первый же день: «Говорила тебе, не выходи замуж за этого иностранца. Теперь я знаю, что он шпион. Здесь мне о нем все рассказали»».
«Девять месяцев я прожила в Мюнхене, сняла квартиру, Игорь высылал мне 100 долларов ежемесячно. Для этого он продал свой телевизор, пишущую машинку. Он зарабатывал всего 60 долларов в неделю. Я не могла устроиться на работу, у меня не было документов. Кто такая Элеонора Орлова? Где училась? Чем занималась в течение последних пяти лет?»
В 1962 году Элеонора Орлова вместе с детьми вернулась в Вашингтон к мужу. К 1964 году семья Орловых накопила достаточно денег, чтобы открыть в Александрии магазин картинных рам на Саут-Пит-стрит. А в нескольких милях отсюда, в штаб-квартире ЦРУ, охотники на «кротов» сужали круг своего расследования.
В октябре 1964 года «Скотти» Майлер пришел в группу специальных расследований, и дело Орлова фактически первым легло на его стол. «По словам Голицына, Саша в основном работал в Берлине, но и в Западной Германии тоже, — рассказывал он. — Таким образом, мы начали просматривать картотеки, выявляя, кто, где и каким образом был причастен к этому делу. Складывали вместе обрывки информации. Понадобилось три года, чтобы в 1964 году выйти на Орлова как на возможную кандидатуру. Уменьшительное имя Александра Орлова было Саша. Он работал в Германии. Были и другие люди по имени Саша. Начали выяснять, сколько людей мы знаем по имени Саша. Это первый пласт расследования. Во-вторых, имеет ли кто-либо из них настоящую фамилию, начинающуюся на букву «К»? Или оперативную кличку?»
