Виталий Чернявский - Операции советской разведки. Вымыслы и реальность
20 марта Маетны вновь возвращается к этому вопросу и посылает чехословацкому министру иностранных дел Камилу Крофте телеграмму, в которой повторяет информацию, согласно которой Гитлер якобы располагает сведениями о возможности неожиданного и скорого переворота в России и установления военной диктатуры в Москве.
Но президент Бенеш решил выждать и не передавать в Москву информацию. Поэтому советский полпред в Праге Сергей Александровский никаких сведений о заговоре не получил. Правда, Кремль не остался в неведении: данные о готовящемся перевороте приходят неожиданно с другой стороны — из Франции.
16 марта 1937 года советский полпред во Франции Владимир Потемкин посылает шифротелеграмму Сталину, Молотову и Литвинову, в которой сообщает о своей беседе с французским министром обороны Эдуардом Даладье: «Из якобы серьезного французского источника он (речь идет о Даладье. — В. Ч.) недавно узнал о расчетах германских кругов подготовить в СССР государственный переворот при содействии враждебных нынешнему советскому строю элементов из командного состава Красной армии… Даладье добавил, что те же сведения о замыслах Германии получены военным министерством и из русских эмигрантских кругов… Даладье пояснил, что более конкретными сведениями он пока не располагает, но что он считал „долгом дружбы“ передать нам свою информацию, которая может быть для нас небесполезной.
Под „серьезным французским источником“ подразумевалась французская разведка, а под „русскими эмигрантскими кругами“ — белогвардейский генерал Скоблин. Оба источника имели выход на немецкую разведку».
В. Шелленберг и В. Хёттль утверждают, что Скоблин поддерживал контакт с немецкой разведкой и снабжал ее информацией о деятельности РОВСа и положении в Советском Союзе. Однако служба внешней разведки Российской Федерации не раз опровергала эти утверждения.
Во всяком случае, в оперативном деле «Фермер» (кодовый псевдоним Н. Скоблина) нет никаких данных о том, что бывший командир корниловского полка белой армии передавал гитлеровской Службе безопасности какие-либо сведения в письменном или устном виде.
Но вернемся к депеше советского полпреда в Париже. «Я, конечно, поблагодарил Даладье, — докладывал дальше В. Потемкин, — но выразил решительное сомнение в серьезности его источника, сообщавшего сведения об участии представителей командования Красной армии в германском заговоре против СССР и в дальнейшем против Франции. При этом я отметил, что недостаточная конкретность получения сообщений лишь подтверждает мои сомнения. Даладье ответил, что если получит более точные данные, он немедленно их сообщит. Он-де все же не исключает возможности, что в Красной армии имеются остатки троцкистов. Эта часть разговора произвела на меня двойственное впечатление. Во-первых, Даладье явно заинтересован в том, чтобы своими „дружественными“ сообщениями внушить нам большее доверие к нему самому. Во-вторых, он невольно выдает привычный страх французов, как бы мы не сговорились против них с немцами».
Заметки на полях
Потемкин Владимир Петрович (1874–1946). Советский дипломат и ученый.
Член компартии с 1919 года. На дипломатической работе — с 1922 года. В 1922–1923 годах — член советской Репатриационной комиссии во Франции, председатель такой же комиссии в Турции. 1924–1926 годы — генеральный консул в Стамбуле. 1927–1929 годы — советник полпредства СССР в Турции. 1929–1932 годы — полпред СССР в Греции. 1932–1934 годы — полпред СССР в Италии. 1934–1937 годы — полпред СССР во Франции. 1937–1940 годы — первый заместитель народного комиссара иностранных дел СССР. С 1940 года и до своей смерти — народный комиссар просвещения РСФСР.
Действительный член Академии наук СССР, избирался депутатом Верховного Совета СССР в 1937 году, а также в 1946 году. Был членом ЦК ВКП(б).
Автор ряда научных работ по вопросам истории международных отношений и по педагогике.
Даладье Эдуард (1884–1970). Лидер французской Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов.
Был премьер-министром в 1933–1934 годах и 1938–1940 годах; сначала принял программу Народного фронта, затем способствовал его развалу и ликвидации ряда его завоеваний. Подписал в сентябре 1938 года вместе с премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом мюнхенское Соглашение с германским канцлером Адольфом Гитлером и итальянским премьер-министром Бенито Муссолини. Этот документ предусматривал отторжение от Чехословакии и передачу Германии Судетской области, а также удовлетворение территориальных притязаний к Чехословакии со стороны Венгрии и Польши и предопределил захват Германией всей Чехословакии (это случилось в 1939 году), что способствовало развязыванию Второй мировой войны.
Из телеграммы В. Потемкина следовало, что Э. Даладье обещал позже уточнить некоторые детали, но так и не сделал этого. Возможно, потому, что вскоре Потемкина отозвали в Москву и 1 апреля 1937 года назначили заместителем наркома иностранных дел.
Между тем в марте-апреле 1937 года в дипломатических кругах Парижа, Праги, Варшавы, Брюсселя и других европейских столиц стали упорно распространяться слухи о предстоящем советско-германском сближении. Оснований для подобных странных слухов в общем-то не было. Резкая антисоветская направленность публикаций в немецкой печати позволяла сделать скорее обратный вывод. Но европейские и американские средства массовой информации продолжали упорно муссировать эту выдумку. Советское правительство решило вмешаться.
17 апреля нарком иностранных дел М. Литвинов направил в парижское и пражское дипломатические представительства телеграмму, в которой говорилось: «Заверьте МИД, что циркулирующие за границей слухи о сближении с Германией лишены каких бы то ни было оснований. Мы не вели и не ведем на эту тему никаких переговоров с немцами, что должно быть ясно хотя бы из одновременного отозвания нами полпреда и торгпреда (имеется в виду из Германии. — В. Ч.). Очевидно, слухи лансированы немцами или поляками для целей, нам не совсем понятных. Это же опровержение давайте всем, обратившимся к вам на эту тему».
Похоже, президент Бенеш не совсем верит советскому опровержению: ведь он располагает другой секретной информацией от своего посланника в Берлине Мастны. И наконец, приглашает к себе С. Александровского. В Архиве внешней политики СССР сохранилась запись его беседы с хозяином Пражского Града от 22 апреля. Приведем выдержку из нее: «Хотя Бенеш знал об этом от Крофты, я счел правильным повторить ему опровержение слухов о сближении СССР и Германии. Бенеш реагировал на это довольно живо вопросом о том, почему бы СССР не сблизиться с Германией? Чехословакия только могла бы приветствовать такое сближение… Признаться, я был удивлен и сказал, что не понимаю постановки вопроса. Затем Бенеш весьма пространно заверил в том, что какое бы изменение ни произошло во внешней политике СССР, Чехословакия останется безоговорочно верной Советскому Союзу и своим обязательствам перед ним. В ответ на мое недоумение, о каких изменениях может быть речь, Бенеш сказал, что СССР не только великая, но прямо грандиозная страна, имеющая самые обширные и многообразные интересы не только в Европе, но и в Азии. Бенеш себе представляет такую теоретическую возможность, когда многообразие этих интересов может понудить СССР к переменам во внешней политике, скажем, по отношению к той же Германии или Англии. Он не имеет в виду ничего конкретного и хочет только сказать, что при всех условиях Чехословакия останется в дружбе с СССР».
Далее С. Александровский излагает свой ответ на это: «Политика СССР абсолютно неизменна, ибо она всегда является политикой сохранения мира… Перемена нашей внешней политики мыслима только лишь в том смысле, что кто-нибудь из наших многочисленных партнеров искренне повернет в сторону мира или, наоборот, перейдет в лагерь поджигателей войны. От этого может быть улучшение или ухудшение наших взаимоотношений. Было очевидно, что Бенеша продолжает занимать все тот же вопрос, и поэтому я еще раз сказал, что при данных условиях нет речи о нашем сближении с Германией».
Очевидно, Э. Бенеша беспокоил вопрос о возможной перемене советской внешней политики в результате «заговора Тухачевского». Но о самом заговоре президент и в тот раз ничего не сказал Александровскому. И только в беседе, состоявшейся 3 июля 1937 года, уже после казни маршала и его единомышленников, хозяин Пражского Града прямо затронул этот вопрос. Вот что сообщал в Москву полпред: «Бенеш напомнил мне, что в разговоре со мной (кажется, 22.IV сего года) он говорил, что почему бы СССР не договориться с Германией? Я ответил, что помню, и признался, что меня тогда очень удивила эта часть разговора, как совершенно выпадающая из рамок обычного хода мыслей Бенеша. Лукаво смеясь, Бенеш ответил, что теперь может объяснить мне скрытый смысл своего тогдашнего разговора. Свои объяснения Бенеш просил считать строго секретными и затем рассказал следующее.
