Валентин Рунов - 1941. Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище

Г. Штеец в книге «Горные егеря под Уманью» пишет:

«Сложившееся положение командование корпусом считало окончанием битвы». Но данный вывод был преждевременным. «Горнострелковый корпус оказался в положении сам по себе. Он должен был своими силами разбить жестоко защищающегося противника, для чего было необходимо задействовать все силы корпуса. 4 августа ни в коей мере не принесло ожидаемого окончания битвы. К вечеру положение горнострелкового корпуса, по сравнению с предыдущим днем, существенно не изменилось.

Фронт упорствовал. Русские сражались отчаянно. Воздушная разведка доносила о сильной концентрации противника в отступающих движениях на Подвысокое. Оттуда предпринимались и ночью, и днем атаки советских войск на юг, а также в районе юго-восточнее Рогово. Ожесточенно бросался враг на 125-ю пехотную дивизию. Вопреки всему отбил Оксанино и высоту, восточнее этого села. Но советским войскам нигде не удалось прорвать кольцо окружения. Не мог он изменить свое положение и танками. Еще крепкие вражеские силы были зажаты в районе Новоархангельск – Теклиевка – Копенковата – Терновка. Русские идут на обеспечение необходимым по воздуху.

Известия из штаба армии и от соседа слева малоутешительные. 44-й армейский корпус сообщил, что 24-я пехотная дивизия 4 августа, вследствие недостатка боеприпасов, вынуждена обороняться. Штаб армии уведомлял, что 1-я танковая группа из-за недостатка боеприпасов выступить на рубеж реки Синюхи не может. Но 9-я танковая дивизия в полдень наступлением на Терновку заперла врагу последний выход из котла».

Вечером этого дня при обсуждении в Ставке обстановки, сложившейся на то время на советско-германском фронте, Сталин приказал начальнику Оперативного управления Генерального штаба генералу А.М. Василевскому вызвать к телефонному аппарату для переговоров командующего войсками Юго-Западного фронта генерала М.П. Кирпоноса и члена Военного совета фронта Н.С. Хрущева. Телефонная переговорная для обслуживания Ставки в Кремле находилась в непосредственной близости от рабочей комнаты А.Н. Поскребышева – личного секретаря И.В. Сталина. На этот раз Сталин пригласил в переговорную некоторых членов Государственного Комитета Обороны, а также Б.М. Шапошникова.

– Государственный Комитет Обороны намерен учредить должность члена Военного совета при Главкоме Юго-Западного направления и назначить на нее Хрущева, – не то советуясь, не то уже объявляя готовое решение, сказал Сталин. – Кого вы считаете возможным назначить в этом случае членом Военного совета Юго-Западного фронта? Как вы смотрите на кандидатуру секретаря ЦК Коммунистической партии Украины товарища Бурмистренко? С учетом решения новых оборонных задач, нам кажется, вполне подходящая кандидатура.

Похоже, на другом конце провода не возражали.

– Ваша главная задача – не допустить выхода немецких войск на восточный берег Днепра, – продолжал Сталин. – Рекомендую немедленно обсудить план совместных действий с командующим Юго-Западным направлением и командующим Южным фронтом. Буденный и Тюленев уже получили соответствующие указания. Нужно создать мощную оборонительную линию, проходящую от Херсона и Каховки через Кривой Рог, Кременчуг и далее на север по Днепру, включая правобережный район Киева. Если эта примерная линия обороны будет всеми нами одобрена, нужно теперь же начать бешеную работу по ее подготовке и удержанию во что бы то ни стало…

Генерал М.П. Кирпонос, как видно, ждал совсем другого разговора и очень боялся его. Он думал, что главным вопросом будет судьба окруженной под Уманью группировки, но вождь уже, как видно, не очень интересовался ее судьбой. И командующий Юго-Западным фронтом сразу же ухватился за новую тему.

– Товарищ Сталин! Нами приняты все меры, чтобы не позволить противнику взять Киев, – доложил Кирпонос. – Но для создания нового оборонительного рубежа необходимо восполнить в дивизиях людские потери, нужно оружие для новых частей. К выполнению поставленной задачи мы приступаем немедленно.

– Не нужно спешить, – посоветовал генералу И.В. Сталин. – Обстоятельно продумайте все вопросы, посоветуйтесь с заместителями. Свое окончательное мнение по этому вопросу доложите мне завтра в 12 часов.

В завершение разговора М.П. Кирпонос все же решил перестраховаться:

– Но как быть, товарищ Сталин? Главнокомандующий юго-западным направлением приказал фронту с утра 6 августа с района Корсунь нанести контрудар в направлении Звенигородки и Умани с целью оказания помощи находящимся там войскам группы Понеделина. Этот контрудар потребует большого расхода сил и средств…

– Это частная оперативная задача, – ответил Сталин. – Ставка не возражает против выполнения частных наступательных задач, особенно если в результате их выполнения вам удастся восстановить связи с Южным фронтом и оказать помощь войскам группы Понеделина. Считаю директиву Буденного своевременной и полезной для общего дела. Однако главное – выработка предложений по новой линии обороны, ибо на войне надо рассчитывать не только на хорошее, но и на плохое и даже на худшее. Это единственное средство не попасть впросак. Мы примем все средства, чтобы помочь вашему фронту, но рекомендую больше рассчитывать на собственные силы.

Свидетель этого разговора генерал А.М. Василевский в своей книге «Дело всей жизни» пишет, что в тот день И.В. Сталина больше всего интересовала новая днепровская линия обороны и создание систем для запуска реактивных снарядов.

– К сожалению, мы не знакомы с устройством реактивных снарядов, – оправдывался Кирпонос.

– В том виновата ваша невнимательность к этому серьезному делу, – заметил Сталин. – Чертежи есть у ваших людей, и образцы имеются давно. Но если вы их не видели – я вышлю вам чертежи, инструкторов по производству и батарею для запуска реактивных нарядов. Постарайтесь побыстрее на месте организовать производство.

Таким образом, штаб Юго-Западного фронта, получив от Ставки новую задачу, посчитал себя в какой-то мере свободным от ответственности за судьбу войск, окруженных в районе Умани.

Штаб Южного фронта также не хотел брать на себя ответственность за судьбу войск группы генерала Понеделина. В этот день генерал И.В. Тюленев в Ставку докладывал:

«Группа Понеделина продолжает оставаться в прежнем положении, причем совершенно непонятна медлительность в выполнении неоднократного приказа о выводе его частей на реку Синюха… От Понеделина получена радиограмма панического содержания, что организованный выход из боя без уничтожения своей материальной части или без немедленной помощи извне якобы невозможен. Эта оценка положения Понеделиным неверна, и сплошного фронта (окружения. – В.Р.) нет. Имеются промежутки до 10 и более километров. Топтание на месте Понеделина другим иначе объяснено быть не может, как только растерянностью, нераспорядительностью, неэнергичностью.

Обстановка в районе Ново-Миргород, Ново-Украинка не дает возможности помощи Понеделину войсками, кроме авиации, которая все время на него работает. Понеделину вновь подтверждаем приказ ночными атаками пробить себе путь».

Таким образом, командующий Южным фронтом генерал И.В. Тюленев в очередной раз стремился снять с себя ответственность за судьбу группы генерала П.Г. Понеделина, окруженной под Уманью. При этом он не стеснялся в обвинениях самого командарма в грехах, недопустимых для любого военачальника, и этим оправдывал свое нежелание помочь окруженным. Это был стиль многих советских военачальников периода начала Великой Отечественной войны, который противник в полной мере использовал в своих интересах.

В ночь на 4 августа самолетами Южного фронта в последний раз в расположение группы П.Г. Понеделина было сброшено 60 тонн груза (боеприпасы и бензин). Кольцо вражеского окружения вокруг этой группы сжалось до предела, а фронт 18-й армии удалился к югу от Первомайска. Плацдарм, на котором сгрудились в этот день окруженные войска (около 65 тысяч человек), не превышал размеров 10 на 10 километров.

Непосредственный участник событий И.А. Хизенко в книге «Ожившие страницы» за этот день пишет:

«Весь день – в беспрерывных атаках: атакуют немцы – обороняемся и рвемся вперед мы; атакуем мы – переходит к обороне и теснее сжимает кольцо противник.

Фашисты через усилители предлагают сдаваться в плен. Дают время для размышления. Странно, откуда им известны фамилии командиров и даже имена их детей? Вот они называют фамилию штабного командира, имена его детей. Обсуждаем, высказываем разные предположения. Вспомнили. Ходила минувшей зимой по нашим квартирам в Проскурове какая-то девица с повязкой Красного Креста на рукаве. Предлагала детские аптечки, записывала, кому и сколько надо…»