Олег Насобин - Бенвенуто
То есть сегодня ущерб от публикации моей информации для них уже будет не так велик. А вот в 2011 году вывешивание актуальной и самой горячей инфы было бы чрезвычайно опасным.
За количеством читателей моего дневника мне не стоило гнаться потому, что ответить на изумленные и скептические вопросы более обширного сообщества я бы не смог. Просто-напросто не успел бы отреагировать на шквал сомнений и вопросов. Если бы я погнался за количеством, общественное мнение могло сформироваться не в поддержку, а под влиянием враждебной агентуры, наоборот, против меня.
К счастью, все получилось именно так, как я задумал. Мне удалось постепенно доказать публике, что я говорю исключительно правду и не привираю даже в незначительных мелочах. Так родилось доверие, и сформировалась могучая, но компактная группа поддержки.
Теперь мы с Ириной были не одни, хотя, конечно, всех эпизодов веселого квеста я не мог рассказать даже друзьям. И в эту книгу они тоже не вошли. Слишком много было событий, да и драма все еще продолжается, потому что последствия катастрофического материального и морального ущерба все еще не ликвидированы.
Когда появились мои записи в Сети, сексоты попробовали разрушить мою репутацию и высмеять меня, представив лжецом и параноиком. Однако все их усилия оказались тщетными, хотя им и удалось попортить нервы всей нашей семье, включая детей.
Кстати говоря, Буратинко был не единственный, кто действовал против нас в Сети. Из всей группы сетевых сущностей, пожалуй, интересен еще один реальный персонаж. В те времена ко мне захаживал еще один офицер ДСРИ (а не агент, как Буратинко). У него, насколько я знаю, довольно высокое звание, и он руководит «русским отделом» в тайной полиции. Зовут его С. Он француз, но очень хорошо говорит по-русски.
Как его зовут и кто он такой на самом деле, мне стало известно уже после того, как спецслужбы РФ закончили оперативную проверку по моему случаю. Я смог определить его имя по косвенным вопросам и связать с сетевым персонажем, известным мне под псевдонимом.
Этого самого персонажа можно было узнать по аватарке: на ней была изображена характерная деталь картины «Даниил во львином рву» художника Брайтона Ривьера.
Тут следует объяснить: Даниил — ветхозаветный библейский пророк, которого, по легенде, бросили в ров со львами, но дикие звери не съели его, вопреки ожиданиям палачей. Так Даниил и жил в этой просторной яме некоторое время. А вот кормить пророка, чтобы он не умер с голоду, было поручено некоему Аввакуму.
Мой псевдоним в ЖЖ как раз «Аввакум». Появление аватарки с Даниилом мне, не чуждому истории искусства, сразу было сигналом: «Мой аватар связан с твоим именем. Я не чужой. Я пришел к тебе».
С. никогда не «троллил», то есть не издевался и не грубил. Он время от времени участвовал в обсуждениях интересовавших его тем. Иногда даже делился четкой и точной информацией весьма к месту в дискуссиях, например о структуре этнической преступности во Франции. Вообще он был мне приятен как гость.
Я с сожалением вынужден был позднее запретить ему комментирование в своем ЖЖ и даже ограничить доступ к моим записям. Как и многим другим людям, которых я подозревал в отношениях с «бесами».
Дело в том, что среди моих «френдов» оказалось немало российских специалистов, которые понятно объяснили, что психологические связи с «оборотнями» для меня лучше без сожаления порвать. Так я обрету дополнительный шанс соскочить с крючка. Следуя этому разумному совету, я должен был отключить и симпатичных мне людей в том числе.
Само собой, когда я начал выкладывать в Сеть часть нашей истории, то есть рассказывать о ней публично, французы занервничали. Буратинко особенно. Он усилил свои скрытые и явные угрозы, частенько пускаясь на провокации и используя факты моей личной жизни, добытые в реале с помощью прослушки и наблюдения.
В конце концов я начал отвечать ему резко, а иногда и прямо матом — так короче. До этого я избегал ругани в Сети, но Буратинко стоил того, чтобы послать его пожестче. Как говорится, «карму матом не испортишь».
Разумеется, я время от времени банил его, но, поскольку все коды и ключи «оборотни» давно уже у нас выкрали, он или сам себя разбанивал, или заводил новый аккаунт с новым ником и продолжал свои проделки. Поэтому банить его было даже непродуктивно, ведь в результате приходилось подозревать каждого незнакомца. Что само по себе неприятно. Вот так и жили.
Вадик, чтобы завуалировать смысл своих сообщений, пользовался сложным «оккультным языком» и говорил загадками. Иногда он нес такую запредельную абракадабру, что у меня в дневнике даже появились фанаты, старавшиеся разгадать смыслы Буратинкиных опусов. Чаще всего его комментарии были просто пустышками, и лишь иногда в них был какой-то более или менее важный для нас обеих месседж.
Люди видели, что хозяин дневника относится к этому странному посетителю с особым вниманием. Мои друзья и гости понимали: в наших диалогах присутствует некий тайный смысл. Так, собственно говоря, оно и было. Вот этот самый смысл они и пытались разгадать. А Буратинко бессовестно использовал этих любопытствующих в своих целях и для давления на меня.
Вот один из примеров. Среди фанатов will2013 был мой френд с ником Varka8. И оказалось, что Varka8 получал личные сообщения от Вадика примерно такого характера: «Передай Аввакуму, чтобы все убрал, а то Паспорту к нему не придет». Буратинко опасался угрожать мне напрямую, поэтому делал это через случайного человека. Никитин был, видимо, не уверен, понимаю ли я его более «тонкие» угрозы, раз никак не реагирую на них.
Смысл угрозы, переданной через посредника и непонятной ему, был мне ясен: «Убери все написанное и перестань писать, иначе не получишь продления документов». Varka8 просьбу will2013 исполнил, но смысла месседжа не понял и просил меня растолковать. Разумеется, я ничего ему не ответил.
Я не стал останавливаться и продолжал публикации. Вообще мы с Ириной считаем, что документы не должны служить приманкой для вербовки в цивилизованном государстве. Мы сделали много хорошего во Франции и для Франции и не собираемся ставить свою судьбу в зависимость от настроения спалившихся по собственной глупости горе-сексотов.
Позднее выяснилось, что Буратинко не все свои личные инициативы описывал и докладывал начальству. Я говорю как о реальной жизни, так и о виртуальной. Поэтому, не располагая точной и полной информацией, французы в «конторе» не чувствовали всей полноты опасности, они, поди, и не предполагали, что я уже давно вижу «оборотней» вокруг себя и могу проследить их связи. Открытие реальных масштабов «засветки», мне кажется, оказалось бы для начальства большим сюрпризом.
Французы продолжали действовать, не проявляя элементарной осторожности, даже в момент, когда не только я, но и мои ассистенты могли их запросто идентифицировать. Поэтому «контора» спалила об меня колоссальное количество своей агентуры. В том числе агентуры ценной, насколько я могу судить, а также «чувствительной», то есть вращающейся в опасном мире мафиози.
По словам людей, знакомых с французскими силовиками в московском посольстве и с представителями силовых ведомств в Париже, наше с Ириной дело со временем превратилось в трудную и болезненную проблему для Французской Республики.
Расскажу ради примера. Мой московский приятель, работающий в одном из силовых ведомств РФ и по долгу службы отвечающий за международное сотрудничество, решил проверить, насколько правдива моя история. Он связался с коллегами в Париже и во французском посольстве в Москве. Посольские сначала удивленно заявили, что человека по имени Олег Насобин на территории Франции нет и они ничего не знают о нем. Однако уже через пару дней «контакт» в посольстве перезвонил моему знакомому и разразился отборной бранью из-за того, что его втянули в это дело. Он анафемствовал и ругался. Парижские тоже реагировали так, будто им за шиворот пустили ядовитую змею.
Очевидно, сам факт, что некие полицейские интересовались моим именем, вызывал «круги на воде» внутри спецслужб, и этим случайно влипшим в историю людям пришлось потом обстоятельно объясняться, откуда, почему и как они вышли на это дело.
В конце концов моя политика открытости и прозрачности принесла свои плоды. «Оборотни» потихоньку свернули контакты и стали уходить в тину.
Впрочем, эта история имела и крайне неприятный рецидив. Я предполагаю, что, когда кризисная амплитуда начала затухать и почти сошла на нет, агент Сикуза сдуру решил погреть свой личный супчик на этом деле.
Но вернемся к нашему виртуальному общению. Описывая малую часть наших смертельно опасных «танцев» у себя в дневнике, я вдруг заметил, что личность Челлини и его автопортрет вызывают самый живой интерес публики.
Рассказы о нем и о его портрете сразу же значительно поднимали посещаемость моего ЖЖ. На удивление, рассказы об искусстве вызывали не меньший интерес, чем повествования о контрразведке. Люди действительно интересовались этой загадочной картиной и, что меня особенно приятно удивляло, многие чувствовали силу портрета.
