Мэри Роуч - Обратная сторона космонавтики
Пару месяцев спустя я пролистывала европейский журнал «Colors» и вдруг увидела ссылку на снятый в 1999 году порнофильм под названием «Урановый эксперимент», продюсер которого, как оказалось, арендовал самолет для параболического полета. «За то время, пока самолет летит вниз, вполне можно снять сцену с копуляцией», – писалось в статье. В главной роли там снималась чешская актриса по имени Сильвия Сэйнт. Так, может, госпожа Сейнт и была как раз первым человеком, вступившим в сексуальный контакт в невесомости?
Хотя в Интернете и немало информации о Сильвии Сэйнт, указанный там электронный адрес оказался вымышленным. Один мой знакомый, который ведет популярную онлайн-рубрику о сексе, посоветовал мне связаться с известным пиарщиком «для взрослых» по имени Брайан Гросс. (Поскольку я не совсем «взрослая» в этом смысле, меня заинтересовала не только фамилия пиар-менеджера, которая в переводе означает «вульгарный, грубый», но и то, как он позиционирует свою профессию. Мне тут же захотелось, чтобы существовали пиарщики для детей и чтобы несколько из них непременно работало в НАСА.) Все клиенты мистера Гросса отзывались о нем как о разностороннем человеке со связями как на ABC News, так и на Booble: этакий неутомимый поисковик информации «для взрослых». Мистер Гросс сказал, куда мне следует обратиться, там мне дали еще один адрес, где уже и сообщили, что Сэйнт ушла на покой пять лет назад[79], «вернулась в Чехию и для всего мира буквально исчезла с лица земли».
Следующим по списку был Берт Милтон, чья барселонская компания «Прайвит медиа групп» занималась продюсированием фильма «Урановый эксперимент». Милтон оказался очень милым, приветливым семьянином со странным акцентом. Он прислал мне ссылки на сайты, где я могла бы скачать этот фильм (оказалось, это вообще трилогия!), и пообещал связать меня с Сэйнт. Самолет, на котором происходило все действо, принадлежал корпоративному парку реактивных лайнеров, на которые у мистера Милтона был тайм-шер.
«То есть вы попросили корпоративного пилота совершить параболический полет?» – спрашиваю я.
«Да».
«А пилот делал это когда-нибудь прежде»?
«Нет».
Вот этого я уж никак не ожидала. Но Милтон продолжал мне рассказывать об износе реактивных двигателей и о том, как через два дня после полета самолет был поставлен в ангар для осмотра и технического обслуживания, так что мне пришлось ему поверить.
На самой съемке Милтон не присутствовал и поэтому подробностей интересующей меня сцены рассказать не мог. Но хотя фильм снимался десять лет назад, а «Прайвит медиа» выпускала по десятку картин в месяц, Милтон вспомнил, что оператором там был мужчина, известный тем, что некогда снимал для самого Ингмара Бергмана.
Милтон добавил, что Бергман его вообще не интересует. «Он получил много наград, но фильмы его никто не смотрел, и сейчас он в депрессии. А радости в этом мало».
Тогда я упомянула Фанни и Александра.
«Ну, хорошо. Это единственная стоящая вещь во всем фильме. В остальном же он просто ужасен».
Мне пришлось признаться, что от «Уранового эксперимента 1» я получила больше удовольствия, нежели от просмотра фильма «Седьмая печать». Все начинается с того, что в кадре появляется голый космонавт, который сидит на столе для обследований в Российском космическом агентстве. К его груди, словно никотиновый пластырь, прилеплен белый электрод для ЭКГ. Создается такое впечатление, что он пришел сюда, чтобы сдать образец спермы. А в соседней комнате толстые сотрудники агентства обсуждают сверхсекретный эксперимент по «выявлению влияния невесомости на процесс выработки спермы». Затем в кадре появляется блондинка в облегающем белом халатике и с пробиркой, зажатой в тонких, с хорошим маникюром пальчиках. «Привет, – говорит она. – А ты симпатичный, особенно в некоторых местах».
Я проматываю последующую сцену, где-то за кадром слышу, как коверкают слово «НАСА», когда решают, какими именно качествами должна обладать женщина-интерн для работы здесь (как оказалось, специального образования совсем не требуется). Я остановила перемотку на моменте, где речь зашла о невесомости. Два орбитальных шаттла, один российский и один американский, «животиком к животику» делают состыковку, словно космические корабли тоже могут вступать в интимные отношения.
Шлюз между шаттлами только открывается, как экипажи обоих кораблей снимают свои скафандры. Сильвия Сэйнт висит прямо и только слегка покачивается сверху вниз, словно постоянно обо что-то спотыкается. Подождите-ка. Ее завязанные хвостиком волосы свисают вниз, так же как и несколько волосинок у лба. Но в невесомости ничего вниз не свисает. Это было снято не в невесомости! Нижней части ног актеров не видно. Конечно, ведь они просто качаются на носочках и размахивают в стороны руками.
В пресс-релизе трилогии говорится только об одной сцене в «полной невесомости», которая есть в «Урановом эксперименте 3». Я встаю, чтобы переключиться на фантазию № 2, но что-то меня останавливает. Всю эту оргию астронавтов, произошедшую под руководством командора Уилсона, должны были транслировать на большой экран в Центре управления полетом. Но о скандал и хаос! Ее в прямом эфире увидел весь мир. НАСА закрыли. У телефона какого-то дешевого мотеля сидит президент Соединенных Штатов в непомерно большом костюме и кричит: «Это все проделки КГБ! Я нюхом чую это».
В третьей части коммандер Уилсон и Сильвия вновь демонстрируют свое пренебрежение Кодексом командного поведения НАСА. Возможно, это только мое воображение, но здесь коммандер Уилсон кажется куда более «одаренным» природой мужчиной, нежели то было в первых двух частях трилогии. Может, это тоже результат пребывания в невесомости? Когда гравитация не вызывает прилив жидкостей в нижнюю часть тела, большая их часть скапливается вверху. Грудная клетка кажется тогда больше, и, по некоторым данным, то же происходит и с половыми органами. «У меня была настолько сильная эрекция, что я даже почувствовал боль в известной области, – писал в своих мемуарах Майк Мьюллан. – Кажется, даже криптонит не стал бы мне помехой в тот момент».
«А я слышал как раз обратное», – говорит астронавт Роджер Крауч, ловко уходя от необходимости говорить о себе. Тогда я решила проконсультироваться у специалиста и обратилась к физиологу НАСА Джону Чарльзу. Чарльз рассказал мне, что, по словам Базза Олдрина, астронавты «Меркурия» и «Джемини» докладывали о снижении активности в указанной области тела. «Они даже устроили нечто вроде соревнования, у кого рефлекс сработает раньше. Хотя как это проверишь?» – Чарльз задумался, но вообще он больше склонен верить Олдрину и Краучу. К тому же этому есть некоторые медицинские объяснения. Границей верхней части тела, как области наибольшего скопления жидкостей в условиях невесомости, является диафрагма. Эту границу называют также пунктом гидростатистической неоднородности. «А мужские побрякушки находятся ниже этой границы, – говорит Чарльз, – так что они должны, наоборот, ослабевать».
По всей видимости, законы физики и биологии должны были сильно ужесточить критерии кастинга на главную мужскую роль в «Урановом эксперименте». Но ничего подобного, естественно, не произошло, ведь в невесомости никаких съемок не было. Оператор просто заснял эякуляцию коммандера, а затем, уже на пленке, создал иллюзию движения. Случилось так, что мне известно, на что похоже семяизвержение в невесомости. Я знаю это из отчетов по исследованиям НАСА за 1972 год под названием «Некоторые летательные свойства пищевых продуктов в условиях невесомости». В частности, речь шла об рисовом пудинге и картофельном супе. Отчет также содержал информацию о диетологической версии семяизвержения: демонстрацию того, как струя молока «быстро сворачивается в каплю сферической формы». А вот рисовый пудинг командора Уилсона в шарик не свернулся.
На мое обличающее теплое письмо Берт Милтон ответа так и не прислал.
Хотя специалисты в сфере космической биологии вряд ли получают образцы спермы вручную – или предварив этот процесс фразой «привет, какой ты симпатичный», – интерес ученых к влиянию невесомости на сперму вполне понятен. Если смыслом всех космических исследований является подготовка людей к длительному пребыванию где-нибудь за границами земной атмосферы, тогда космическим агентствам нужно будет провести еще одно исследование на изучение влияния невесомости на репродуктивную функцию человека – не на сам процесс, а на его последствия. Единственной разумной причиной того, почему космические агентства пока избегают этих вопросов, является невозможность предсказать опасности биологического характера, поджидающие эмбрион, зачатый в космосе. В отсутствие защищающей нас атмосферы уровень космической и солнечной радиации значительно возрастает. Находящиеся же на стадии деления клетки очень чувствительны к излучению, так что риск мутаций и выкидышей также увеличивается.
