Лариса Буракова - Почему у Грузии получилось

Во-вторых, стало возможно выдавать предварительные лицензии и разрешения тем, кто еще только планирует что-то построить или начать производить.

В-третьих, произошло существенное упрощение законодательства, что позволило повысить осведомленность предпринимателей.

«Очень многие бизнесмены до этого просто не знали законов. Они были очень запутанные, множество документов регулировало один и тот же тип деятельности. Если ты хотел начать работу в определенной сфере, то должен был знать как минимум десять–пятнадцать законов. Этим, конечно, пользовались бюрократы – деньгами карманы набивали», – говорит Звиад Чеишвили.

Сейчас исчерпывающий перечень существующих лицензий и разрешений содержится в одном законе, и введение новых другими нормативными актами не разрешается.

«Раньше министерства подзаконными актами могли ввести какие-то новые барьеры, например, потребовать справку. Эти акты невозможно было даже сосчитать, их было больше тысячи. Мы это все ликвидировали. И в законе четко прописали все процедуры», – поясняет Лили Бегиашвили.

Закон также установил единые правила и сроки: не более 20 дней на выдачу разрешений, не более 30 дней – на лицензии. Введен принцип «одного окна»: предпринимателю для оформления и получения лицензии больше не надо ходить по разным инстанциям. Сбором документов в различных государственных структурах занимается само государство. Также законодательно закреплен принцип «молчание – знак согласия». Если раньше бизнесмен подавал заявку на выдачу лицензии и не получал никакого ответа, то это означало, что ему отказано. Сейчас же это означает прямо противоположное: если в положенный срок нет ответа, значит, можно начинать деятельность. Тем самым стимулируется работа чиновников. В случае отказа в выдаче лицензии ответ должен быть аргументирован. Если же государственный служащий нарушил процедуру, то он подлежит увольнению без права восстановления на этой работе в течение пяти лет.

Изменилась и форма проверки соответствия условиям лицензии. Раньше проверяющий мог прийти к бизнесмену в любое время и лишить его лицензии даже за нарушения, не имеющие к ней никакого отношения. Это все равно что запретить врачу заниматься лечебной практикой, если он нарушил правила дорожного движения. После реформы лицензиат самостоятельно раз в год предоставляет отчет о своих условиях работы, и если они отличны от тех, при которых была выдана лицензия, или у проверяющего органа возникли сомнения, то только тогда разрешается государственная проверка.

«Конечно, всегда есть пространство для улучшения, но основополагающие принципы уже заложены. И тот уровень, с которого надо продолжать дальнейшее развитие, уже очень высок», – уверена Бегиашвили.

Но несмотря на то, что реформа была крайне важна, поскольку непосредственно влияла на бизнес-климат в стране, об этих изменениях мало говорили. Кроме заседания правительства, на котором президент объявил об успешной подготовке пакета основных законов в сфере лицензирования, практическая информация в бизнес-среду не транслировалась. По мнению Бегиашвили, это было упущение:

Каха [Бендукидзе], мы, все правительство совершили очень большую ошибку: для реформы нужен был соответствующий пиар. Но у нас просто не было времени все объяснять: после этой реформы мы сразу же перешли к другой, и опять в том же графике. Более того, нам казалось, что, раз мы работаем, все об этом знают.

Финансовая реформа

Частая перестановка кадров стала отличительной чертой стиля руководства страны. Делалось это, чтобы оптимизировать работу государства и адаптироваться к социальным настроениям.

Во время премьерства Зураба Ногаидели (2005–2007 годы) в Грузии было проведено много ключевых реформ, но политические трудности ноября 2007 года и последующая избирательная кампания потребовали, по словам Саакашвили, «новой энергии и новой силы для проведения реформ и осуществления социально-экономических программ». 22 ноября 2007 года парламент Грузии утвердил нового премьер-министра Владимира (Ладо) Гургенидзе, с именем которого стали связывать финансовую реформу. Вот как его характеризует сам Саакашвили:

Это самый успешный грузинский бизнесмен, один из самых современных грузинских бизнесменов, который получил западное образование, имеет опыт работы в Англии и США, который смог оживить абсолютно мертвый грузинский банковский сектор, создать успешную финансовую структуру, первым вывести акции грузинского банка на Лондонскую фондовую биржу. Нам нужна такая энергия, такая модель успеха, менеджер такого уровня[226].

Внести изменения в финансовое законодательство Бендукидзе пытался еще в 2006 году:

Поправки в финансовых актах были ситуативными. Мы давно хотели внести в них принципиальные изменения, но в первый раз это закончилось ничем: получалось, я в одиночку противостоял большой части парламента под крылом Бурджанадзе. Второй раз мы действовали уже вместе с Гургенидзе. Он понял, что это его главное дело, и эту реформу он начал очень активно продвигать.

По масштабам первый пакет изменений не шел ни в какое сравнение с тем, что было подготовлено во второй раз. В 2006-м речь шла о небольшой либерализации некоторых процедур, да и политические приоритеты были другими. 5 января 2008 года Саакашвили во второй раз победил на президентских выборах, о мировом финансовом кризисе тогда еще не было и речи – объективно, это был оптимальный период для начала серьезной финансовой реформы. Практически круглосуточная работа длилась три-четыре месяца. Рассказывает Бендукидзе:

Когда мы готовили пакет законов, я еще был министром по координации реформ, а в парламенте его представлял уже Гургенидзе (я к тому моменту стал главой Госканцелярии[227]). И мы пару раз вместе приходили в парламент, что вызвало бурю негодования: мол, кто я такой, мое дело – перебирать бумаги в канцелярии. Причем группа сопротивления выбрала тактику быстрого прохождения закона, чтобы мы не успевали отреагировать, учесть все замечания. Например, первое чтение законопроекта было в понедельник, а второе назначали на среду. Тогда я стал отправлять в парламент своих сотрудников, которые записывали все комментарии и замечания. Потом мы вместе все анализировали и правили до поздней ночи. Я уходил передохнуть. В это время заступала ночная смена, всё окончательно дорабатывали и рано утром мне отправляли результаты на почту. Я читал, правил, отправлял итоговый вариант на распечатку, и его уже относили в парламент. В результате противники закона сами способствовали ускорению его принятия.

Пакет из более чем двадцати законопроектов в области финансов был утвержден парламентом к апрелю 2008 года.

Родился 7 декабря 1970 года в Тбилиси. Окончил экономический факультет Тбилисского государственного университета. После этого продолжил образование в США, где закончил колледж Миддлбери и получил ученую степень магистра делового администрирования Школы бизнеса при университете Эмори. Более десяти лет занимал руководящие должности в различных европейских инвестиционных банках. По возвращении в 2004 году в Грузию был назначен генеральным директором Банка Грузии, а в мае 2006 года занял пост председателя наблюдательного совета и президента банка. C ноября 2007 по октябрь 2008 года занимал пост премьер-министра Грузии. В настоящее время – президент Народного банка Грузии и председатель наблюдательного совета крупнейшего банка Руанды – Kigali.

Первая составляющая реформы касалась так называемой Свободной индустриальной зоны (СИЗ). Еще 3 июля 2007 года в рамках закона «О свободных индустриальных зонах» было определено, что СИЗ – это территория с определенными границами площадью не менее 10 гектаров и с дополнительным льготным режимом, на которую не распространяется компетенция органов местного самоуправления. Создание СИЗ возможно только в четырех городах Грузии: Тбилиси, Кутаиси, Батуми и Поти. Только правительство может организовать такую зону: либо оно само устраивает тендер на покупку участка (с налоговыми льготами), либо владелец земли, решивший создать СИЗ, идет с этим предложением к правительству.

В 2007 году в Грузии начал действовать новый таможенный кодекс, в соответствии с которым государство максимально открыло границы для перемещения товаров. Все квоты на экспорт и импорт были отменены. Вместо 16 различных таможенных тарифов, максимальный из которых был равен 35 процентам, введены были три: 0, 5 и 12 процентов. Причем нулевой тариф распространялся на 90 процентов товаров. Таким образом, средний импортный тариф равнялся 1,5 процента, это один из самых низких показателей в мире. Это, безусловно, сыграло свою роль в сохранении высоких темпов товарооборота и в условиях эмбарго, и в кризисный послевоенный год.