Милош Губачек - «Титаник»
Не прошло и десяти минут после первого визита капитана Смита в радиорубку, как он появился вновь.
— Передайте сигнал бедствия, — сказал он Филлипсу и подал ему листок бумаги с координатами судна.
Радист спросил, должен ли он воспользоваться обычным международным сигналом бедствия.[8]
— Да, и передайте его немедленно! — ответил капитан и вышел из рубки.
Филлипс одел наушники, и в ноль часов 15 минут в черную ночь над холодными водами Северной Атлантики понеслись сигналы азбуки Морзе: сначала буквы CQD, затем позывные «Титаника» MGY и его координаты. Снова и снова, шесть раз подряд передавал Филлипс этот сигнал бедствия. Его приняли несколько судов и станция на мысе Рейс.
Пока матросы на шлюпочной палубе готовили спасательные шлюпки, а Джек Филлипс в радиорубке передавал первые сигналы бедствия, боцман обегал матросские кубрики и сгонял с постелей замешкавшихся, тех, кто до сих пор еще не поднялись. Заскочил он и в кубрик кочегаров, отдыхавших после вахты. По судовым правилам они должны были принимать участие в подготовке спасательных средств.
Старшим стюардам всех классов был передан приказ капитана позаботиться о том, чтобы пассажиры потеплее оделись, захватили спасательные жилеты и покинули каюты. И все это проделать так, чтобы не создавать паники и дополнительных осложнений.
Получив с мостика такой приказ, старший стюард II класса Джон Харди лично обошел более двадцати кают и везде повторил одно и то же:
— Немедленно все на палубу со спасательными жилетами!
В помещениях I класса стюарды вели себя в полном соответствии с привилегированным положением пассажиров. В отличие от II класса каждый стюард обслуживал всего несколько кают, поэтому даже в столь драматической ситуации стюардам удавалось соблюдать обязательную почтительность и уделять необходимое время тем из своих избалованных подопечных, которых непросто было уговорить. Тридцатилетний опыт помог стюарду Альфреду Кроуфорду заставить по-стариковски строптивого Альберта Стьюарта в конце концов надеть жилет.
То же самое было и в каюте С-89, где стюард Эндрю Каннингем помогал надевать жилет шестидесятилетнему скептику, журналисту Уильяму Т. Стиду, который не переставал ворчать, говоря, что все это глупости. В каюте В-84 стюарду Г. С. Этчесу пришлось дважды прилаживать спасательный жилет мультимиллионеру Бенджамину Гуггенхейму, прежде чем он вывел его на палубу. Менее успешным для Этчеса был визит в каюту С-78, где пара пассажиров I класса отказалась открыть двери, несмотря на все объяснения и предостережения. После нескольких минут напрасных уговоров он направился в соседнюю каюту. Некоторых пассажиров не надо было упрашивать, они уже знали, что случилось. В каюте на палубе А жена банкира из Сан-Франциско Уошингтона Доджа, лежа в постели, ждала, когда ее муж, который пошел посмотреть, что происходит, вернется. Придя, он сказал решительным голосом:
— Руфь, авария весьма серьезная. Будет лучше, если ты сразу же соберешься и выйдешь на палубу.
В каюте I класса двумя палубами ниже жена Люсьена П. Смита тоже ждала, с какими вестями вернется муж. Но его не было очень долго, и она уснула. Проснулась она от зажегшегося света. Люсьен Смит, улыбаясь и пытаясь скрыть волнение, притворно спокойным голосом сообщил ей:
— Мы на севере и потому столкнулись с айсбергом. Ничего серьезного, но в Нью-Йорк мы, вероятно, прибудем на день позже. На всякий случай капитан распорядился, чтобы все женщины вышли на палубу.
Миссис Смит начала медленно и тщательно одеваться. Муж сказал ей, что на палубе очень холодно, поэтому она надела теплое шерстяное платье, высокие ботинки, накинула два пальто и вязаный капор. Когда они выходили из каюты, она вспомнила о драгоценностях. Уже явно нервничавший Смит заметил, что было бы разумнее не терять времени. Поэтому из ящика ночного столика миссис Смит взяла только два любимых кольца, и супруги поднялись по лестнице на шлюпочную палубу.
Жена крупного американского издателя Генри Слипера Харпера, несмотря на доводы стюарда, считала, что ее мужу, который не очень хорошо себя чувствовал, лучше остаться в постели. Она даже обратилась к доктору О’Лафлину с просьбой поддержать ее.
— Муж настаивает на том, чтобы выйти на палубу, но я против и хочу, чтобы вы с ним поговорили.
Старый доктор, который и сам еще не знал, насколько сложно положение «Титаника», отправился в просторную каюту Харперов и попытался убедить издателя раздеться и вернуться в постель, говоря, что, скорее всего, не произошло ничего серьезного.
— Черт возьми! — возмутился издатель. — Судно столкнулось с айсбергом, а вы говорите, что не произошло ничего серьезного?
Они препирались еще какое-то время, наконец Харпер согласился подождать, пока доктор не выяснит, что случилось на самом деле. Доктор вернулся через несколько минут:
— Мне сказали, что багаж в трюме уже плавает. Будет лучше, если вы пойдете на палубу.
Примерно в это же время Томас Эндрюс встретил на палубе А стюардессу Энни Робинсон. Эта женщина была не новичком на море. На пассажирских судах атлантических линий она плавала уже несколько лет и однажды пережила столкновение с айсбергом, когда работала на судне «Лейк Шамплейн». Минуту назад она проходила мимо зала для игры в мяч и видела, что поднимающаяся вода затопила трап, ведущий на палубу Е. Поэтому она спросила прославленного кораблестроителя, как ей себя вести.
— Скажите пассажирам, чтобы оделись потеплее. Проверьте, все ли надели спасательные жилеты, и отправьте их на шлюпочную палубу, — ответил он.
Через пятнадцать минут Эндрюс снова оказался на палубе А и вновь увидел стюардессу.
— Откройте все пустые каюты, возьмите там спасательные жилеты и лишние одеяла и раздайте их, — приказал он.
Робинсон повиновалась. Пассажиры собирались на шлюпочной палубе, и, когда стюардесса направлялась за очередными жилетами, она встретила Эндрюса в третий раз. Он спросил, все ли женщины покинули каюты. Она ответила:
— Думаю, да. Но я проверю.
— Да, обойдите каюты еще раз, — попросил Эндрюс и добавил: — Разве я не сказал вам, чтобы вы тоже надели спасательный жилет? У вас есть хоть какой-нибудь?
Робинсон заверила его, что есть, но ей кажется, что она выглядит в нем ужасно.
— Об этом не думайте. Если вы дорожите своей жизнью, наденьте пальто и спасательный жилет и ходите по палубе, пусть все пассажиры вас видят.
Много позже стюардесса Робинсон писала: «Потом он ушел. Ушел навсегда. Я в последний раз видела этого человека, которого считаю настоящим героем и которым может гордиться страна».
В другой части судна произошел курьезный случай. В двери одной из кают III класса заело замок, и дверь никак не удавалось открыть, поэтому пассажиры соседних кают ее попросту выбили. В эту минуту появился стюард и, крайне возмущенный увиденным, пригрозил участникам взлома, что по прибытии в Нью-Йорк все они отправятся в тюрьму за порчу имущества судоходной компании. Трудно придумать более убедительное доказательство того, что даже некоторые члены экипажа в то время еще не предполагали, насколько серьезна ситуация и что судьба «Титаника» уже предрешена.
В III классе положение было гораздо сложнее, чем в первых двух привилегированных классах. Мужчины были расселены в носовой части, а женщины — на корме судна. В первые приятные и веселые дни плавания многие из них познакомились, подружились, установили более тесные контакты, и теперь, поняв, что происходит нечто серьезное, мужчины поспешили на корму предложить женщинам помощь и защиту. Широкий коридор на палубе Е, соединявший носовую часть с кормой и называвшийся «большой шотландской дорогой», быстро заполнился мужчинами, многие из которых тащили свой скромный багаж — все их имущество. Среди них безнадежно потерялся судовой переводчик господин Мюллер, который, несмотря на все усилия, не мог давать объяснения и отвечать на бесчисленные вопросы, обрушивавшиеся на него со всех сторон одновременно на нескольких языках.
Только около половины первого ночи удалось кое-как овладеть ситуацией. Пассажиры каждого класса, как и обычно, собирались на «своих» привычных местах: I класс — в средней части шлюпочной палубы, II — в ее кормовой части, III класс — на межнадстроечной палубе в носовой части и на кормовой палубе. Там, несколько сбитые с толку, но пока еще не очень обеспокоенные, они ожидали дальнейших распоряжений. Любопытство явно преобладало над всеми остальными чувствами.
На этом этапе никто из посвященных не сказал пассажирам, что судно тонет. Правда, многие этому, скорее всего, и не поверили бы. У них под ногами все еще была прочная палуба, горел свет, и система водонепроницаемых переборок обеспечивала абсолютную безопасность судна, так, по крайней мере, заверяли специалисты. Уже было известно, что «Титаник» столкнулся с айсбергом, но, поскольку большинство пассажиров практически не ощутили столкновения, оно не воспринималось как фатальное. Приказ капитана относительно спасательных жилетов и выхода пассажиров на шлюпочную палубу, как и подготовка к спуску на воду спасательных шлюпок, считались предупредительными мерами ответственного командира судна. В ходе лондонского расследования генеральный прокурор Руфус Айзекс защищал действия капитана Смита и тех, кто с самого начала знали, что положение судна критическое, но молчали об этом.
