Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленная тайна
Большое свидание с космонавтом на виду у телекамер и, значит, на виду у всего мира состоялось в Москве двумя днями позже. И можно еще рассказать. Как с другим репортером из «Комсомолки» – Павлом Барашевым, дойдя «до самого верха» и получив разрешенье, мы полетели в район приземленья брать у Гагарина первое интервью, как летели потом в Москву с Гагариным вместе и как проводили его в самолете до трапа, от которого он зашагал по ковровой дорожке.
Позже я бывал на космодроме. Не единожды видел, как улетают ракеты, видел обожженные корабли в момент приземленья. С Гагариным мы много раз встречались в нашей редакции, у него дома, на рыбалке, на службе его в космическом городке. Это были счастливые дни журналистской работы. Но день 12 апреля 1961 года все же особый. И, Юра, я вполне понимаю твой к нему интерес.
* * *На все вопросы твои в этом письме ответить мне трудно. Хотя бы коротко попытаюсь ответить на главные. Был ли Гагарин «сверхчеловеком»? Нет, конечно. И это не у нас рожденное слово никак к нему не подходит. Он был «как все», и именно это делало его особенно привлекательным для всех. Но был он человеком незаурядным. Ум, талант, смелость, находчивость, обаяние – это все у Гагарина было. Качества эти (или даже часть их) любому другому человеку в любом хорошем деле принесли бы успех.
Как относился он к своей славе? Я думаю, подходящим было бы слово «терпеливо». Большая слава – штука обременительная. И во все времена мудрецы считали ее самым большим испытанием человека. Гагарин испытание это выдержал. Слава его не деформировала, и, насколько я знаю, пожаловался он лишь однажды. В городке Клинцы Брянской области на вопрос местного журналиста «А что для вас самое трудное?» Гагарин сказал: «Носить славу». О сложностях его жизни можно было только догадываться: космические дела, учеба в академии, семья, депутатские обязанности, общественная работа, друзья, бесконечное число всяких просьб от самых разных людей… Выходящая сейчас в «Молодой гвардии» книга Валентины Гагариной «108 минут и вся жизнь» содержит дневниковые записи Юрия. В них чувствуешь почти стон: «личного времени нет…»
Как относился Гагарин к тому, что писалось о нем? Опять же можно сказать – терпеливо и со спасительным в этом случае юмором. Но, конечно, сладким любого человека можно перекормить. И Гагарин привкус «сладости» чувствовал несомненно. Из многочисленных высказываний о нем больше всего Гагарина, я думаю, порадовали бы слова, сказанные уже после его гибели Константином Феоктистовым: «Гагарин никогда не играл и не пытался играть роль человека-уникума. Он отдавал себе ясный отчет в том, что является обыкновенным человеком, попавшим в необыкновенные обстоятельства…»
Еще ты спрашиваешь, Юра, почему не сделан художественный фильм о Гагарине и не написана большая книга о его жизни. Вопросы не новые. Но легко ли снять фильм? Легко ли найти актера, обаянье которого приближалось хотя бы к обаянью подлинного Гагарина. Непростая задача! Ярок, памятен, впечатляющ был конкретный живой человек. Художественный образ грозит оказаться лишь слабой тенью «документального Гагарина», и создатели фильмов, несомненно, понимают все это.
То же самое, Юра, с книгой. Попытки описать жизнь Гагарина сделаны. И сделаны, надо сказать, людьми небесталанными. Однако беллетризация, олитературивание яркой, но в то же время простой и ясной жизни Гагарина дают тот же опасный эффект, какого боятся в кино. Мне кажется, ближе всего к правильному решению задачи подошли составители недавно вышедшей книги «Наш Гагарин» (издательство «Прогресс»). Получился коллективный документальный рассказ-свидетельство о первом из космонавтов и о космических делах начиная с первого спутника. Чисто издательски книга не вполне удалась. Она велика по формату, громоздкая, недешевая, и, понятное дело, тираж ее невелик. Это скорее памятник к юбилею, чем книга для чтенья. А между тем содержанье ее таково, что я, открыв книгу, не мог уже оторваться, заново и с волнением пережил то, чему сам был свидетелем, и узнал много нового. Я нашел в ней много ответов и на вопросы, интересующие тебя, двадцатилетнего. Если издание повторить, максимально приблизив его к читателю, это, мне кажется, и будет та желанная книга, о которой ты, Юра, спросил.
Еще ты просишь разыскать, по возможности, самый первый из снимков Гагарина в час приземления, а также снимок семьи космонавта, сделанный в этом году. Ну что же, вот эти снимки. На первом, сделанном утром 12 апреля 1961 года, мы видим Гагарина, только что приземлившегося. На втором снимке – семья Гагарина: Валентина Ивановна с дочерьми Галей и Леной. Опережая твои вопросы, скажу: Лена оканчивает Московский университет, Галя (она стоит слева) – студентка Института народного хозяйства.
Ну вот и все, дорогой солдат. Поздравляю с днем рождения тебя, а также и всех Юриев «образца 1961 года». В хороший день родились!
Фото из архива В. Пескова. 11 апреля 1981 г.
Про лошадь…
Проселки
В подмосковной деревне Зименки я видел недавно картину, с которой и надо начать этот очерк. На огородах поспела земля, и невеликое население деревеньки поднимало ее всяк на свой лад. В поисках тягловой силы наблюдались тут две занятные крайности. Гаврилов Владимир Георгиевич, как водится, «за бутылку» заманил совхозного тракториста на оранжевом, в 75 лошадиных сил тракторе. Трактор пер до Зименок километра четыре и ворвался на маленький огород с синим дымком и полный нерастраченной молодой мощи. За десять минут участок земли с кустами сирени и смородины по краям и аккуратной изгородью уподобился месту, где врезался в землю Тунгусский метеорит: ограда повалена, кусты растений подпаханы и подмяты, по углам огорода большие огрехи, а рыжий лоскут суглинка горбился огромными глыбами.
– Да… – почесал под рубахой живот Владимир Георгиевич, соображая, с чего начать исправление погрома, учиненного в огороде.
Его сосед, через дорогу живущий Сергей Васильевич Квасов, тоже сказал: «Да…» – и вернулся на свой огород к работе, прерванной появлением трактора. Свои двадцать соток старик пахал… на ослике.
Занятно и грустно было глядеть на два огорода, вспаханных одинаково экзотическим и каким-то противоестественным способом.
– А что делать? – сказал Сергей Васильевич, присаживаясь после очередной борозды отдохнуть и накрывая вспотевшего ослика полушубком. – Что делать?
– Но ведь есть же хорошая середина между трактором и ослом…
– Лошадь в виду имеете?.. Да, лошадь была бы тут впору.
– За чем же дело?
– Э, Василий Михайлович, чего меня спрашивать? Вам не хуже известно, как обстоит дело…
Посидели, поговорили. Отдохнувший ишак с тупым любопытством разглядывал на меже лягушонка и вдруг тоскливо и зычно, как это умеют делать ослы, стал вспоминать свою родину, далекую теплую Среднюю Азию.
– Ну, искренний ты мой, продолжим наши труды. – Сергей Васильевич скинул с осла полушубок и, чертыхаясь, повел борозду.
А лошадь… У лошади сегодня своя судьба, драматическая, полная парадоксов.
Под Москвою, в местечке Алабино, разместился кавалерийский полк. Это все, что осталось от когда-то огромного кавалерийского войска (эскадроны, полки, дивизии). В 1956 году кавалерия в нашей стране упразднена. Оставили только один полк, для «Мосфильма». Нагрузка на лошадей и людей в этом последнем конном подразделении очень большая. Кино способно показать нам грядущее – звездолеты, ракетопланы, фантастические жилища, сверхскоростной транспорт, – но чаще кино обращается к прошлому, и тут без лошади жизнь человека просто немыслима. Какую сторону бытия ни возьми, всюду лошадь! Туманно далекие времена – кочевья на лошадях. Пахарь на поле – лошадь главная сила. Сражения – рядом в дыму люди и лошади. В шахте – лошадь. В дальних походах к неведомым землям – верховые и вьючные лошади. Пастух – на коне, лесоруб – за конем, ямщик – на облучке. Извозчики, кавалеристы, коногоны, табунщики, земледельцы, охотники, скотоводы, переселенцы, коннозаводчики, конокрады, гонцы, почтари, ковбои, жокеи, форейторы, цирковые наездники, кузнецы, коновалы, ремонтеры, объездчики – не перечислить всех дел и профессий, связанных с лошадью.
Вся история человека – это история лошади тоже. От мышастой масти тарпана, дикой лошади, еще в прошлом веке обитавшей в степных районах у Дона, человек вывел много прекрасных пород лошадей. И лошадь верно служила людям. Повсюду. Всегда. И преданно.
В канун революции (1916 год) в России было тридцать восемь миллионов лошадей. Сейчас их пять миллионов. И эта цифра пока продолжает снижаться. Причина такой перемены в пояснении не нуждается. Мотор повсюду потеснил лошадь. Процесс особенно быстрым был после минувшей войны. И, конечно, не только в нашей стране. В Соединенных Штатах число лошадей упало до 3,5 миллиона, но потом стало быстро расти, достигло сейчас 11,5 миллиона, и рост продолжается. Считают, он может достигнуть 13–15 миллионов.
