Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
Второй аспект, который тесно связан с первым, заключается в том, что отношения между политической и экономической элитами являются добровольными и взаимовыгодными. Кроме того, в либеральных демократиях идеального типа лоббирование, как правило, является законным и регулируемым, что делает реляцию прозрачной для общественности[27]. Наконец, третий аспект, который необходимо отметить на основании работы Холкомба, заключается в том, что вознаграждение этих двух элитных групп служит укреплению их формальных позиций в каждой из отделенных друг от друга социальных сфер, к которым они принадлежат [♦ 3.2]. Другими словами, хотя элиты и сотрудничают, акторы не пересекают границы сфер социального действия друг друга: предприниматели не становятся в том числе политиками, а политики не становятся предпринимателями. Добиваясь выгодных для себя правовых норм, члены экономической элиты не становятся частью элиты политической [♦ 3.7.1.1]. Конечно, экономическая элита имеет огромное влияние на процесс принятия политических решений, и в либеральных демократиях идеального типа могут существовать такие институты, как Американский законодательный совет (ALEC), в рамках которого члены законодательного собрания и участники частного сектора сотрудничают в разработке типовых законопроектов, которые могут быть внесены для обсуждения в законодательных органах штатов[28]. Однако даже в этом случае правительственные решения принимаются не главными предпринимателями, а политиками, которые могут свободно отклонять предложения лоббистов и органов примирения так же, как и свободно игнорировать попытки влияния неэлит. Если они принимают эти предложения, то, как правило, это подразумевает добровольный обмен нормативных актов на взносы в пользу избирательной кампании либо (относительно незначительные) личные выгоды[29], которые используются в процессе принятия политических решений и/или не превращаются в производственный капитал либо частные экономические единицы (компании и т. д.). Таким образом, члены политической элиты не становятся частью экономической элиты: сферы социального действия взаимосвязаны, но при этом остаются отделены друг от друга.
Мы называем тип добровольных отношений, которые служат укреплению формального положения участников в отделенных друг от друга социальных сферах, к которым они принадлежат, «сотрудничеством»:
♦ Сотрудничество – это тип реляции, при котором актор или группа акторов, де-факто и де-юре принадлежащих к экономической сфере, и актор, де-факто и де-юре принадлежащий к политической сфере, устанавливают добровольные и формальные / законные связи.
Холкомб использует термин «сговор» для описания сотрудничества экономических и политических элит на взаимовыгодной основе[30]. Однако добровольные отношения, которые он анализирует, осуществляются через лоббирование, то есть формальный и легализованный процесс. В нашем понимании «сговор» подразумевает более неформальные отношения:
♦ Сговор – это тип реляции, при котором актор или группа акторов, формально принадлежащих к экономической сфере, и актор или группа акторов, формально принадлежащих к политической сфере, устанавливают неформальные / незаконные связи.
Три принципиально важные особенности отличают сговор от сотрудничества. Во-первых, участвующие в нем стороны принадлежат к формально разделенным социальным сферах, которые могут быть связаны неформально. Во-вторых, реляция между двумя элитами может быть как добровольная, так и принудительная. Если сделка добровольная, экономика отношений мало чем отличается от ситуации, описанной Холкомбом: для добровольного установления связи обе стороны должны предложить друг другу что-то ценное. Такие отношения, где ни одна из сторон не может принудить другую к обмену (свободный вход) или заставить ее продолжать совершать обмен (свободный выход), можно описать как горизонтальные и непатрональные. Однако если транзакция принудительна, экономика отношений значительно отличается, поскольку тогда на наличие связи влияет исключительно расчет затрат и выгод агрессора. Такие отношения, в которых одна сторона может заставить другую совершить обмен (несвободный вход) и продолжать в нем участвовать (несвободный выход), можно описать как вертикальные и патрональные. Таким образом, в случае принудительных транзакций отношения политических и экономических элит представляют собой внерыночный феномен, который не подчиняется логике свободного рынка. Формирование группы внутри сети бенефициаров является результатом не невидимой руки рынка, а видимой руки патрона. Если участников связывают неформальные, а также принудительные отношения, члены экономической элиты становятся частью политической (см. олигархи [♦ 3.4.1]), а члены политической, в свою очередь, становятся частью экономической элиты (см. полигархи [♦ 3.3.3]).
5.3.2. Сговор и коррупция: вариант типологии
5.3.2.1. Обоснование аналитической структуры[31]
Как было упомянуто выше, реляция и коррупция тесно взаимосвязаны. Мы используем определение коррупции, приведенное в Части 2.4.4, то есть понимаем под ней «злоупотребление вверенными полномочиями в целях личной выгоды». «Вверенные полномочия» в данном контексте означают власть, формально делегированную государственным институтам, а «злоупотребление» этой властью происходит тогда, когда она используется в личных целях (обычно незаконно). Это может происходить с вовлечением частных лиц или по их заказу, то есть через частно-государственный сговор. Несомненно, результатом такого сговора является коррупция, как следует из ее определения. Однако коррупция может иметь место и без всякого сговора, как в случае с хищением[32]. Но все же несмотря на то, что этот внутренний тип коррупции встречается в посткоммунистическом регионе, по своей сути он мало отличается от похожих явлений, присущих и западным режимам. Поэтому именно на примере коррупционного сговора можно исследовать различия на уровне идеальных типов, которые, в свою очередь, обусловлены степенью разделения сфер социального действия.
Чтобы смоделировать коррупцию, нам необходимо подвергнуть ее определение «социологической дезагрегации», то есть выделить ключевые элементы и измерения, по которым могут различаться разные типы коррупции. Одну из таких дезагрегаций проводит Диего Гамбетта, который интерпретирует коррупцию как проблему принципала-агента[33]. Он утверждает, что в коррупцию вовлечены три основных актора: доверитель (Д), который является принципалом и наделяет кого-то властью; поверенный (П), который является агентом, наделяемым властью; и развратитель (Р), который инициирует коррупционный обмен, чтобы добиться реализации своих личных интересов через получение «определенных ресурсов, на предоставление которых П не получал от Д разрешения в рамках их договоренности»[34]. Внутри этой конструкции главным нарушителем является П, который злоупотребляет своим положением ради личной выгоды, игнорируя волю своего принципала Д, наделившего его властью (именно поэтому коррупция считается одним из проявлений проблемы принципала-агента). Гамбетта также отмечает, что развратитель и поверенный могут быть как двумя разными лицами, например при получении взятки, так и одним и тем же человеком (П = Р), как в
