Анатолий Луначарский - О быте

март 1921 г.

А наш Нарком'юст зарвался вперед,Испек пирог из недоспелого теста,Не удержался от крайне-левого жеста,Позабыл, сколь терниста наша стезяИ что выше некоего местаПодпрыгнуть нельзя.Есть предел всякой возможности.Не надевайте розовых очков.Поменьше скачков.Побольше осторожности…Не поглядишь, на чем сидишь, —В беду угодишь.Новый закон о браке, семье и опекеПригодится — не знаю, в каком веке.Его грех основной,Что он слишком головной,Что его творцами начисто забытаВековая устойчивость деревенского быта:Этого быта не сдвинешь с местаВ два присеста.Надорвешь кишки —Это не смешки.Нельзя искать с деревней смычки,Махнув рукой на деревенские привычки.В городах — советские обряды,В городах — красные парады,В городах — высокие эстрады,В городах — законодательный галдеж,В городах — яркость жизни узорная.А деревня то что ж? —Сирота беспризорная?Непряха,Неряха,Недотыкомка грязная,Бестолковая дура несвязная,Не могущая счесть, сколько дней есть в неделе?Ой-ли так в самом деле?Будем мы дураки-дураками,Если мы проглядим в деревенском бытуВсю обрядность его и его красоту,И ту строгость уклада, что ковалась веками:Расшатать его в миг,Не поставив его на основу другую…Из каких это книгМожно вычитать ересь такую?Жизнь крестьянская вся — беспрерывный обряд.Мужичок дожит рыхлые борозды вряд,Сеет, жнет ли, молотит ли хлебец в овине,Топором ли стучит по промерзлой осине,Соху ладит, скотине ли корм задает,Над бедой ли мудрит головою кручинной,Сына женит ли, замуж ли дочь выдает, —Все в нем дышит обрядностью чинной!

Нет, друзья из Наркомюста,Мужик — не дикая капуста,Не крапива, которой удел — пустыри:Что с ней хошь, то твори.Не обжечься бы нам у этой крапивы.Не теряйте перспективы!Мужик для амбара замок заказывает:Вор подойдет «под замок», так ответит за«взлом».И дела все свои мужичок завязываетНастоящим, крепким, мужицким узлом.Женит сына — сноха чтоб была не ледащаяИ чтоб свадьба, понятно, была «настоящая»,Чтобы гости все чинно и пили и ели,Потому что не чорт венчал вокруг ели.И не ведьма кропила веником в бане.Если поп «окрутить» не может, как ране,Пусть окрутит Совет.Шут ли в них — в аналое, в иконе!Важно то, что «сомнения нет»,—Важно то, что парнишка «в законе».А закон должен стягивать крепко семью,Как железный обруч деревянную бочку.— «Для того-ль, скажем, замуж я дочь выдаю.Чтоб она проспала с муженьком одну ночку,А на утро, забравши подушку свою,Адью?!Дорожка обратно к папаше — свободная!»Мужику чехарда наша бракоразводнаяНе совсем по нутру.— «Семья на ветру.Развалилась от первой уже непогоды.Чорт побрал бы их, легкие эти разводы!»Нам к закону прибавить бы крепости,Мы ж додумались явно до пущей нелепости:Увязался за бабьим хвостом —Под любым венчайся кустом.Гражданка лягушка с гражданином раком,Поздравляем с «фактическим браком!»Мужик не снесет такого беззакония:— «Обзаконю детей у отца Антония!»

Оказывается, что мы повернем мужика к церкви. Но вдумавшись, мы увидим, что при всем своем таланте и уме Демьян Бедный не попал в цель. Он говорит, что мужик хочет, чтобы свадьба была настоящая, хочет обвенчаться у «отца» Антония. Сделайте одолжение! Никто не запрещает венчаться у о. Антония. Хотите петь подблюдные песни, хотите расплетать невесте косу, хотите, чтобы подружки рыдали, хотите, чтобы жених нанес символический удар по плечу невесте — пожалуйста, это не запрещается, хотя, по правде сказать, не знаю почему Вересаев так восхищается этой свадьбой, которая целиком является символом передачи девки в рабство в чужую семью, и ничего в ней красивого нет.

В чем разница между новым законом и старым?

В том, что раньше, если бы девушка пришла к судье и сказала ему: вот от такого-то парня у меня ребенок, а воспитывать его он не хочет, — и стала бы требовать помощи на воспитание этого ребенка, то нарсудья должен был бы спросить: а в ЗАГС'е ты зарегистрировалась, бумажку имеешь? — Если бы девушка ответила: нет, не имею, — он должен был бы сказать в ответ: раз нет бумаги о регистрации, мы этого брака не признаем, иди куда хочешь.

Сейчас судья спросит только: «а можешь ты доказать, что этот парень вступил с тобой в фактический брак?» И если она скажет: да все село знает, я с ним живу, то дело кончено — плати алименты.

Значит, новый закон не задевает церемониал, безразлично какой и какие угодно свадьбы и браки. Нам не важен больший или меньший церемониал. Мы говорим: хоть ты и без «крепости» венчался, но если есть ребенок — содержи его, не смей подкинуть его обманутой матери. Мы говорим: каковы бы ни были формы брака, но если у девушки есть ребенок, то тот, кто является его отцом, должен его содержать. Меня удивляет, что Демьян Бедный этого не уразумел. А если бы мы не приняли этого закона, то это значило бы, что ребенок, который появился на свет, ни в чем не виноватый и во всем равный другим детям, но не «обзагсенный», висел бы только на шее матери, а если он «обзагсен», то тогда и на шее отца.

Привиллегированные «законные» дети и не-привиллегированные «незаконные» дети — может с этим примириться рабочая мысль? Можем мы пойти на это? Никогда. Поэтому какие бы ни были дебаты во ВЦИК'е, он непременно решит, что дети от фактического брака также имеют все права на заботы и матери и отца. Только это говорит закон.

Демьян Бедный, к сожалению, идет дальше — «нам бы к этому закону прибавить крепость». Какую крепость? Похоже на крепостное право. Раз ты окрутился с женщиной или женщина вышла замуж, так уж терпи. Опостылели вы друг другу, не можете наладить совместную жизнь, стала она для вас адом — нет, все-таки иди вместе в одной упряжке. Это — христианский аскетизм, это — терпение свыше всякой меры, это — неразумное смирение, мы на это пойти не можем. Мы считаем, что и мужчина и женщина должны быть свободны в своей судьбе. Если ты заключил брак неудачный, если тебе этот брак перестал нравиться, — будь ты мужчина или женщина, — твоя обязанность его расторгнуть, возродить те живые силы, которые гибнут в этом браке, истощаются в нем, израниваются в нем.

Если мужчине или женщине, заключившим брак, пришлось встретить другого мужчину или другую женщину, которая завладела думами этого человека, о которой он может сказать: вот с ним (или с ней) я могу построить настоящее, большое счастье, настоящую трудовую семью, но мне мешает то, что я прежде ошибся, — можете вы стать поперек дороги? Это было бы нерасчетливо. Это было бы распложение горя, растрата живых человеческих сил.

Мы говорим: мужчина и женщина имеют право развестись. Но если из этого права на развод пакостники делают низкое употребление, то против этого должно бороться, кроме закона, еще и общественное мнение. Ведь совершенно ясно, что такой случай, при котором трудовой брачный союз должен быть расторгнут, такой случай является редким случаем, — может быть раз в жизни, может быть два, если вы уж так несчастливы.

Может случиться, что вы встретились с человеком, с которым нельзя итти в ногу, но позднее вы встретили человека, с которым вы гораздо лучше можете устроить вашу жизнь. Но когда перед вами явится такой парень (или такая девушка), который заявляет с гордостью, что он в этом году уже четвертый раз разводится, то что на это сказать? Должно в порядке общественном строго осудить это. Это есть своею рода преступление, преступление, которое нельзя преследовать по закону, но которое есть надругательство над законом, обман своего ближнего, разврат, потворство своей похоти. Это есть величайший позор, и надо, чтобы общественное мнение так на это и смотрело. Пусть это сделает какой угодно ответственный работник, все равно, мы общественно должны презирать его: если он так поступит, он отходит от той нормальной, здоровой линии, которую проводит Советская власть и Коммунистическая партия.

Человек, который разводится или женится или выходит замуж два раза, должен перед своей совестью иметь исчерпывающие оправдания, должен уметь во всякий момент перед своей совестью доказать — иначе я поступить не мог. Тот, кто делает из этого фокусничество, жонглерство, тот является разрушителем, а не созидателем и, так сказать, не политическим контр-революционером, не хозяйственным, а бытовым контр-революционером. Он сам является разъедающим элементом и другим подает пример паразитической жизни.