Сталинград. Крах операции "Блау" - Пауль Карель
Калача, овладению мостами, созданию плацдармов через Дон для прорыва к Сталинграду продолжались ещё почти две недели.
Но все мужество, проявленное русскими в их отчаянной ситуации, не принесло им никакой пользы. 16 августа большой мост в Калаче был захвачен в результате молниеносных действий подразделений 16-го саперного батальона под командованием лейтенанта Кляйниоганна. Теперь один удар следовал за другим. 21 августа пехотные части корпуса Зейдлица перешли Дон в двух местах севернее Калача там, где река резко сужается примерно до ширины в 100 м. Замысел Паулюса оставался неизменным: пробить коридор от Дона к Волге, заблокировать Сталинград с севера и затем, наступая с юга, взять город.
Генерал Хубе, по первичной своей воинской специальности пехотный командир, ставший между тем блестящим танковым военачальником, торчал вот уже какое-то время вместе с полковником Зикениусом, командиром 2-го танкового полка в хуторе Вертячем, в саду у деревенской хаты. Разложив карту на небольшой копне сена, Хубе правой рукой проводил по ней. Левый рукав мундира был пуст, конец его заправлен в карман кителя. Руку Хубе потерял в Первую мировую. Командир 16-й танковой дивизии был единственным в Вермахте одноруким генералом танковых войск. «Мы здесь имеем самое узкое место на перешейке между Доном и Волгой, не шире 60 км, — говорил он. — «Склон высоты 136, отведенный нам приказом по армии в качестве направления наступления, представляет собой идеальный маршрут для наших танков. Он не пересечен речками и балками. Это дает нам шанс одним рывком пробить коридор сквозь боевые порядки противника прямо к Волге».
Зикениус кивнул: «Русские будут защищать этот перешеек всеми силами и средствами, господин генерал. Они давно уже настроились на это дело. Цепь татарских курганов-захоронений, которая тянется наискось от Дона к Волге, — это старый оборонительный рубеж против вторжения с севера, защищающий устье Волги».
Проводя пальцем по карте там, где был отмечен один из татарских курганов, Хубе ответил: «Русские будут его использовать как противотанковое заграждение после вероятного предварительного оборудования его в инженерном отношении. Но такие мы уже брали. Все должно свершиться быстро, молниеносно, как у нас получалось прежде». В этот момент подлетел связной мотоциклист и вручил пакеты с последними приказами из штаба корпуса на прорыв к Волге. Прочитав, Хубе встал и произнес: «Зикениус, мы начинаем завтра в 4.30». «Завтра» — означало 23 августа 1942 года.
16-й танковой дивизии была поставлена задача одним броском строго на восток пробиться к Волге, прямо к северному предместью Сталинграда. Фланги этого бесшабашно смелого танкового удара должны были прикрыть слева — бранденбургская 3-я моторизованная дивизия, справа — данцигская 60-я моторизованная дивизия. Это была рискованная операция совершенно в духе танковых прорывов первого года войны. Итак, завтра: Сталинград, Волга. Хубе знал: все это — последние цели наступления, крайние точки на востоке, которых надлежит достичь. Именно там завершится наступательная война, там — конечный пункт плана «Барбаросса», там — победа.
— До завтра, Зикениус.
— До завтра, господин генерал.
На протяжении целой ночи 16-я танковая дивизия, образовав гигантскую колонну, шла маршем по плацдарму через Дон в районе станицы Лучинской. Русские бомбардировщики непрерывно атаковали с воздуха важный мост. Горящие машины, словно факелы, указывали цели их экипажам. Но русским не везло. Мост уцелел. К полуночи соединения и части находились близко к переднему краю на открытой местности, не оборудованной укрытиями. Пехотинцы занимались оборудованием щелей и окопов, которые они прозвали «щели Хубе», располагая над ними для зашиты бронемашины, бронетранспортеры и танки. Всю ночь плацдарм обстреливался русской артиллерией и работавшими «по площадям» советскими реактивными установками. Плацдарм имел лишь два километра по фронту и пять — в глубину.
Утром 23 августа 1942 года танковые авангарды проследовали через понтонный мост у хутора Вертячий. На той стороне части и подразделения выстроились клином, острием вперед. Впереди шла боевая группа Зикениуса, за ней — боевые группы под командованием Крумпена и Аренсторфа. Танки, бронетранспортеры и тягачи бронетанковых частей трех дивизий двигались на восток, не обращая внимания на войска противника, находившиеся слева и справа от цепочки высот, в балках и по руслу речек и речушек. Над ними слышен гул моторов, пикировщиков и штурмовиков из состава 8-го авиакорпуса, идущих на Сталинград.
Возвращаясь оттуда, боевые машины резко снижались почти до башен танков, и их пилоты беззаботно включают бортовые сирены. На цепочке татарских курганов-захоронений Советы безо всякого успеха пытались задержать нашу массированную танковую атаку. Напрасно. Оборона русских войск была взломана, танки пересекли пресловутый «Татарский ров». Советы, очевидно, были ошарашены этим мощным натиском и, как это всегда у них было в таких ситуациях, бездумно пытались предпринять контрмеры, которые трудно назвать оперативными и эффективными.
Участки прорыва были узкими, зачастую не более 150 — 200 м по фронту. Генерал Хубе отдавал приказы из командирской машины в составе роты связи на передовой линии; он был в курсе всего происходящего в каждую минуту. Вот оно — искусство танковой войны. После полудня ближе к вечеру командир головного танка кричал в ларингофоны командирам других боевых машин: «Справа очертания Сталинграда!» Все командиры танков, стоя в открытых башенных люках, наблюдали вытянутый на 40 км вдоль берега старый Царицын, ныне современный промышленный город: многоэтажные дома и за ними, южнее, в районе старого города — церкви с луковками куполов, устремленных в небо.
Танковые траки методично перемалывали степную траву. За боевыми машинами тянулись шлейфы густой пыли. Головные машины группы Штрахвица подходят к северным предместьям Спартаковка, Рынок и Латошинка. Вдруг, как по команде, по нашим войскам был нанесен огневой удар с окраин ближних к городу деревень. Русские крупнокалиберные зенитки открыли огонь, начав оборонительное сражение за Сталинград. Орудие за орудием, всего 37 единиц, сокрушила группа Штрахвица. Прямые попадания одно за другим разносили в клочья огневые позиции русских зениток.
Странно, но подразделения Штрахвица не понесли каких-либо ощутимых потерь. Скоро эта загадка прояснилась. Когда танкисты
