Александр Глазунов - Пятиконечные из созвездия Лиры
Время для меня пролетело незаметно.
Однако знакомство с «вопросником» Вии породило у меня еще больше вопросов. Если бы у меня «работал» телепатический канал!..
Поэтому я с нетерпением ждал ребят, хотелось узнать у Вии, когда можно будет снова выйти на связь с МОИМИ контактерами ВЦ?
К вечеру я заготовил дров, разогрел ужин.
Я прогулялся по поляне, время от времени бросал взгляды в сторону дальней кромки леса. Оттуда должны были появиться ребята.
И все же я прозевал их.
Я увидал усталых путешественников, когда они прошли уже треть поляны.
Сразу выложили главную новость: вчера на вездеходе приезжал Валера — 5 сентября отправляемся к океану.
Значит, все идет по плану!
Из дневника Татьяны
Вчера вечером, когда стемнело, пришел вездеход. «Я дал слово, что приеду, — сказал Валера, — вот и приехал. А советская власть про вас забыла…»
Сейчас сижу у костра, лагерь спит, светит луна, тепло. Много еще неясного для меня, и главное — как жить дальше?
С утра решили подняться на вершину сопки.
Небо чистое, жарко. Искрится снег на сопке, буквально притягивает — непростительно было бы упустить возможность встретиться с зимой среди лета.
Субботин, увидев, что я натягиваю сапоги, хмыкнул и сказал:
— Ты, кажется, упустил из виду, что дорога у нас не по болоту, а все время вверх, вверх, вверх… Так что упаримся…
Пришлось молча признать его правоту. Однако остался в свитере и куртке, несмотря на его ироничные взгляды.
Солнце солнцем, а погода на Камчатке меняется в день не раз. Да и в куртке столько карманов, что рассовать фотоаппараты и пленку не составило труда. А это при подъеме лучше, чем если бы они болтались на шее.
Наконец тронулись в путь, оставив в лагере Татьяну и Ивана.
Спустившись по крутому лесистому склону оврага к ручью и прорубившись сквозь стену травы, мы оказались в густом перелеске. Он обрывался на краю неглубокого оврага, на дне которого начинался, а вернее, кончался снежник, тянувшийся с небольшими разрывами чуть ли не до вершины сопки.
Темно-серый снег забивал овраг полностью, лишь у самого края его было видно каменистое дно, по которому сбегала журчащая вода.
Наст был явно ненадежен, поэтому мы по одному быстро пересекли опасное место и стали взбираться по снежнику наверх, куда уходил зеленый волнистый склон сопки.
Чем выше, тем светлее становился снег, и все равно оставался таким же плотным и влажным.
Солнце припекало довольно ощутимо. Пришлось снять куртку.
Наташа разделась до купальника, и среди обросших парней в штормовках и свитерах, на фоне снежного языка, в окружении зелени и нежных цветов, россыпью разбросанных среди низкой травы, выглядела довольно экзотично. Не снять такой кадр Володя просто не мог. Вскоре мы поняли, что подъем — дело нешуточное. Достаточно сделать неосторожный шаг, поскользнуться и… можно в одно мгновение оказаться в овраге, где под снегом замаскировалась речка.
Цепочка наша как-то незаметно растянулась: вперед вырвались самые выносливые — Наташа, Вия, Игорь.
Чем ближе мы продвигались к вершине, тем свежее становился ветер, налетавший порывами с разных сторон.
Неожиданно Вия, Наталья, Игорь остановились, начали что-то рассматривать в снегу. Через минуту я был рядом.
Передо мной было три ровных круглых отверстия, диаметром по полметра каждое. Это были три глубоких снежных «колодца» с оплавленными округлыми краями.
Первая мысль, которая мелькнула у меня: они не могли быть сделаны человеком — выемки довольно глубокие, дна не видно.
Я сразу вспомнил «картинку» Нели, на которой она «увидела», как из снежника вверх били три струи пара. Или дыма, что менее вероятно. Хотя все вокруг было тихо, мне показалось, что образованы эти отверстия в снегу именно выбросом горячих паров из недр сопки.
Другое объяснение найти было трудно.
В который раз я поразился реальности загадочных «видений» Нели.
Это означало, что и другие ее «картинки» имеют отношение к реальности. Значит, и шаман, и кусок полотна, который он выхватил из огня и прилепил к стене, и непонятные письмена — тоже правда! Ворота в скалах, с уходящей вовнутрь невиданной техникой, и солдаты в красивой форме — тоже? Вполне возможно, что эти события, имевшие место в истории — в прошлой, в будущей? — каким-то образом связаны с сегодняшним днем? Каким же?.. Вот и Валера вспомнил о выбитых на скале знаках. Он их даже сфотографировал…
Вскоре скользкая снежная дорога оборвалась, и мы ступили на твердую землю.
Склон сопки становился все круче.
Глядя на поднимавшихся впереди меня Вию и Наталью, я заметил, что они взяли чуть правее, чем следовало бы.
Добравшись до того места, я вздохнул с облегчением — здесь поросший травой склон прорезало выбитое талой водой, теперь сухое, русло. Этакий серовато-коричневый шрам на цветущей зелени сопки.
Взбираться по руслу оказалось куда легче, чем по скользкой траве.
Русло закончилось почти у самой вершины, плоской, как стол, сплошь устланной ягодником.
Подстилка из мха была такой мягкой, что ноги утопали в нем, а глаза разбегались от обилия красневших, голубевших, черневших вокруг ягод.
Я упал на этот богатый ковер, принялся губами срывать сочные ягоды…
Когда поднялся, увидел сидящих в стороне Нелю и Вию, у которой в руке была рамка.
Минут через десять мы все уже сидели вокруг наших контактеров.
— Мы кое-что выяснили, — тихим будничным голосом сказала Неля.
— «Ребята» предупреждают, что пик событий надо ожидать 2, 3 и 4 сентября. Так что будем готовиться. Основной контакт — 3 сентября, то есть, завтра. Ближе к вечеру у сопки Крутой, у самого снежника. Правда, присутствовать при контакте разрешено только троим — мне, Виктору и Володе Субботину. О том, что там произойдет, мы, естественно, все подробно расскажем.
— У меня же диктофон есть, — сказала Вия. — Надо сразу на пленку наговаривать то, что видишь, иначе впоследствии можно запросто все детали забыть.
Из дневника Натальи
День чудный. На вершине сопки просидели три часа.
Мы с Вией накопали каких-то растений.
Потом фотографировались.
Володя раскритиковал мою тельняшку, надел на меня свой свитер и велел на фоне гор изображать, как мы работаем.
Снимал тремя фотоаппаратами и все кричал, чтобы я не смотрела в объектив.
Народ отправился ягоды собирать, а Володя лег в кусты и начал философствовать на контактерские темы.
Я терпела, терпела, потом все-таки влезла в разговор. До этого я долго сдерживалась, боялась чего-то — то ли непонимания и, как следствие, отчуждения, то ли просто не считала себя вправе мешать людям жить так, как они находят нужным.
Однако ничего страшного не случилось — Володя даже предложил устроить вечером мини-диспут на эту горячую тему.
Погода вокруг меняется ежеминутно: то солнце, то в стороне идет дождик с градом. Подбирается к нам издали — идет занавесочка дождевая, солнышко ее просвечивает — и накрыла…
В лагерь вернулись мокрые по уши…
Народ опять контактирует напропалую — завтра у них день Большого Контакта.
Вечером Виктор, Володя и Неля отправляются в ущелье «контачить».
Ваня второй день слегка в раздрае: все бу-бу-бу — и к Татьяне цепляется.
На сопку не пошел, сказал, что отправится туда один и вечером, сам же целый день проспал. А когда я отправилась спать — ушел и где-то бегал всю ночь.
Ночью было холодно.
Снился огромный дом — пустой, так как должно было случиться землетрясение.
Все ушли, я одна брожу по комнатам и коридорам. Потом привиделась какая-то чепуха — мол, меня отправили в Новосибирск работать в каком-то подземном институте…
Я долго не мог заснуть и почему-то все время возвращался в памяти к прошедшему дню, словно искал в нем нечто такое, что для меня было крайне важным, необходимым.
Я здорово продрог.
На сопке нас застал дождь, да такой, что обратная дорога скорее была похожа на форсирование болотистой местности.
Однако самое неприятное — это спуск с вершины сопки. Мокрая трава и проплешины глинистой земли оказались пострашнее снежника.
Ноги скользили, и мы съезжали вниз метр за метром, держась, как говорится, за землю руками.
Как-то получилось, что мы все оказались разбиты на три группки, которые двигались вниз разными путями.
Виктор, нацепив на башмаки полиэтиленовые пакеты, рискованно пытался скользить по снежнику.
