Джордж Форти - Величайшие танковые командиры

Высадка

Тактика союзников в ходе этой операции была немного различной на английских и американских участках. Американцы планировали иметь две волны плавающих танков. Одна выходила к берегу в Н — 5 минут, вторая точно в час Н. Первая волна пехоты высаживалась в Н + 1 минуту, а потом с интервалом 7 минут, начиная с Н + 30, высаживались остальные пехотные части. Сразу после первой волны пехоты, в Н + 3, боевые пловцы и подрывники должны были устранить заграждения на берегу. Англичане планировали использовать гораздо больше танков и, разумеется, «игрушки».

На британском участке плавающие танки действовали очень успешно. 13/18 гусарский был спущен на воду в 5000 ярдов от берега и благополучно проплыл это расстояние, чтобы прикрыть высадку штурмовых частей пехоты и ее наступление вглубь суши. В центре, где высаживались канадцы, им пришлось проплыть только 1000 ярдов, но их задержали различные заграждения на берегу. В западном секторе прибой был сильным, что не позволило спустить плавающие танки. Поэтому 47/7 гвардейский драгунский и шервудские рейнджеры были доставлены к берегу десантными судами. При поддержке 50 дивизии, они продвинулись на 6 миль вглубь суши. Другие «игрушки» тоже выполнили свою работу блестяще. Монтгомери написал в своем предисловии к истории 79 дивизии: «Дивизия была сформирована из частей и техники, которые не имели аналогов в других армиях мира. Умелое использование этой техники позволило нам добиться внезапности в тактическом бою».

Но в американском секторе дела шли не так здорово. На участке Омаха 2 роты плавающих танков 714 танкового батальона были спущены на воду в Н — 50 в 6000 ярдов от берега. Они сразу начали тонуть. Берега достигли только 5 танков из 32, остальные пошли на дно, залитые высокими волнами. Из-за потери танков поддержки, пехоты завязла на побережье, хотя силы противника были невелики. Но в целом у союзников не возникло проблем с высадкой на берег, удержанием и расширением плацдармов.

Ответные действия немцев оказались совсем не такими, каких ждали от Панцерваффе. Это было результатом совместного действия многих факторов. Сказались неопределенность, является ли высадка в Нормандии главной операцией союзников, раздвоенность командования, действие перехватов Ультры. Вдобавок, налеты авиации союзников и обстрелы с моря привели к почти полному параличу. Только 21 танковая дивизия находилась достаточно близко, чтобы немедленно нанести контрудар, однако она не получила приказа и осталась в районе расквартирования, на берегу реки Орн недалеко от Кана. Одна боевая группа дивизии Фойтингера выдвинулась вперед в 6.30, потеряла несколько танков от огня англичан, но помешала им захватить Кан. Сам генерал в это время находился в Париже. Однако в дивизии осталось менее 70 боеспособных танков. Утром небо было покрыто облаками, и действия авиации были затруднены. Но Гитлер запретил Учебной танковой дивизии и дивизии «Гитлерюгенд» двигаться. Когда они во второй половине дня все-таки начали марш, небо очистилось, и обе дивизии понесли тяжелые потери. В D-день только истребители и бомбардировщики 9 Воздушной Армии совершили более 3000 вылетов, в основном в американской зоне высадки. Вскоре господство союзников в воздухе стало настолько полным, что немцы потеряли возможность безопасно передвигаться даже по ночам. Легко можно представить, какие проблемы это породило. Союзники без труда закрепились на плацдармах, и опрокинуть их в море стало просто невозможно. Однако германских командиров, по крайней мере сначала, не слишком взволновали успехи союзников. Они по-прежнему считали, что можно удержать фронт и разбить союзников. Во всяком случае, их гораздо больше волновала опасность высадки в районе Па де Кале.

Роммель сразу осознал опасность ситуации, однако он находился слишком далеко, чтобы повлиять на ход битвы. 4 июня он находился в отпуске дома в Херрлингене. Только 6 июня в 6.00 он узнал о высадке из телефонного звонка своего начальника штаба генерала Ганса Шпейделя. Другие германские генералы тоже отсутствовали в Нормандии, а оставшиеся командиры никак не могли решиться на что-то определенное. Особенно отличился этим штаб Роммеля. Сильные бомбардировки и обстрелы с моря пробили бреши в обороне берега. Минные поля тоже не смогли задержать союзников, и они закрепились на побережье. Если бы Роммель был на месте, он предпринял бы какие-то действия, и все обернулось бы иначе. «Если бы ко мне прислушались, мы контратаковали бы в первый же вечер силами 3 танковых дивизий и отбили бы десант», — писал он позднее.

Когда в 22.00 Роммель вернулся, он немедленно попытался восстановить положение, но ему мешала всеобщая убежденность, что высадка в Нормандии — только отвлекающий маневр. «Ожидание настоящей высадки» еще несколько дней сковывало действия немцев. Они не упростили цепь командования, а в результате войскам на фронте приходилось разбираться в ворохе самых противоречивых приказов из различных штабов. Несомненно, что немцы были застигнуты врасплох, однако кое-какие меры по исправлению ситуации они могли предпринять, но не предприняли. И через 3 дня они так и не сумели организовать танковый контрудар, поэтому войска союзников продвинулись вперед. Они обрели уверенность, отбив разрозненные слабые наскоки немцев. В конце концов, возможность опрокинуть союзников в море была полностью утеряна. Распропагандированный Гилером Атлантический Вал рухнул за несколько часов. Некогда грозные Люфтваффе были просто сметены с неба, а германский флот — с моря. Армия оказалась не готова. Конец битвы был еще очень далек, но ее исход уже определился. Шпейдель писал: «С 9 июня инициатива полностью перешла к союзникам».

9. От Нормандии до Берлина

Прочно закрепившись в Нормандии, союзники начали искать способ вырваться с плацдарма. Основой стратегии Монтгомери в битве за Нормандию стала попытка отвлечь силы противника на британскую 2 Армию, находившуюся на восточном фланге. Это облегчило бы союзникам наступление на западе и вообще гарантировало бы прорыв на этом участке, использовав для этой цели американскую 1 Армию. Он не считал захват территории в районе Кана жизненно-важным. «Действительно необходимы были тяжелые бои, чтобы заставить противника израсходовать свои резервы. Поэтому американские войска встретят бы только слабое сопротивление, когда начнут наступление на важнейшем западном направлении», — писал он позднее в своих мемуарах. Хотя Монтгомери понимал, что произойдет, если план увенчается успехом, и был в этом успехе уверен, постепенно нарастало недовольство медленным продвижением и высокими потерями английских и канадских войск. Однако его план все-таки сработал. Фон Рунштедт срочно запросил подкрепления и получил их. Однако у него были связаны руки в отношении места и способа применения резервов. Гитлер пытался лично вникать во все детали и заявил, что солдаты обязаны «сражаться и умирать там, где они стоят». Отход на другие позиции был запрещен, даже если этого требовала тактическая ситуация.

Битва за Нормандию

«Снова и снова повторяется то же самое. Гитлер выдвигает оперативные идеи, совершенно не принимая во внимание время, расстояние, войска и припасы, необходимые для их выполнения. Это фундаментальные элементы стратегии, которые необходимы для успеха. Однако Гитлер редко учитывает их». Этот жесткий приговор фюреру произнес генерал Вальтер Варлимонт, заместитель Йодля, во время допроса после войны. Он пытался объяснить, почему союзникам удался прорыв из Нормандии. Ведь в этом районе обороняющийся имел на руках все козыри. Конечно, генерал Гейр фон Швеппенбург прекрасно знал, что вполне возможно провести массовую контратаку силами 2–3 танковых дивизий даже на такой сложной местности. «Мы должны были использовать 1 или 2 часа на рассвете и в сумерках, чтобы наносить удары с ограниченными целями за это время. Я предложил эту «тигриную тактику» Гитлеру. Если атака будет успешной, и мы прорвем фронт, то окажемся среди войск союзников. Это вынудит их авиацию отложить атаки, которые были постоянной угрозой для наших танковых войск. Наши коммуникации могли оказаться под ударами с воздуха, но цель это оправдывала», — писал он после войны. Допрашивавший его лейтенант Роберт У. Фай вспоминал, что фон Гейр был заметным человеком, «на котором совсем не сказались прожитые годы, хотя он прослужил в германской армии уже 43 года. Он был по-прежнему высоким и крепким, чуть седые волосы и очень доброе лицо. Он больше походил на школьного учителя, чем на отставного офицера. Так как он хорошо говорил по-английски, допрос велся на этом языке. Генерал фон Гейр рассказывал очень живо, помогая себе руками».

Все остальные старшие германские танковые офицеры на допросах дружно объясняли неудачи в Нормандии вмешательством Гитлера. Они также обвиняли один другого в применении неправильной тактики. Например, Гудериан, который был генеральным инспектором танковых войск и потому не отвечал за оперативное командование, охотно согласился со следователем (август 1945), что отказ от удара танками по плацдарму был ошибкой. В этом заключалось принципиальное различие между ним и Роммелем.