Александр Терещенко - Быт русского народа. Часть I

Простой народ одевался в толстые одежды: мужчины в зипуны, а женщины в поневы — это самое древнее одеяние. — Мантия называлась в древности корзнем, коцем и кочем. — Вероятно, и мантия Святослава была тоже корзно, т. е. верхняя одежда. Кн. Владимир, желая защитить Игоря от убийства киевлян, соскочил с лошади и покрыл его корзнем[235]. В. к. Андрей Боголюбский, женатый на дочери боярина Кучки, был убит приверженцами Кучки, и тело его бросили в огород. Киевлянин Козьма, усердный слуга несчастного государя, стоял над трупом и плакал и потом отнес в церковь, положил в притворе и прикрыл корзнем[236]. Черниговский князь Михаил, прибыв в стан Батыя, не хотел поклониться священному огню и кумирам. Ему объявили, что должно исполнить ханскую волю или умереть. «Для вас не погублю своей души», — сказал он, снял с себя коч и бросил убийцам. «Возьмите славу этого мира, кочу небесный»[237]. В. к. Иоанн Калита в завещании своем отказал сыну Симеону, между прочими одеждами, коч с бармами[238]. Это доказывает, что корзно, коч или коц была великокняжеская одежда. — Со времен Владимира I или с конца X по XIII век великокняжеская одежда хранилась в Софийском соборе в Киеве и во храме Божией матери во Владимире на Клязьме. Половцы, опустошив Киев (в 1201 г. янв. 4), не оставили в церквах ни одного сосуда, ни иконы и похитили драгоценные одежды наших князей, которые вешались во храме на память потомству. Татары, взяв Владимир (в 1238 г.), ворвались в святой храм, сняли все украшения с икон, книг и унесли древние одежды.

Корзно обратилось впоследствии времени в приволоку, т. е. короткий плащ, который носили князья, бояре и дворяне до Петра I[239].

Пояса золотые, усыпанные камнями, украшали мужский убор и с тем вместе обнаруживали расточительность. Они никогда не складывались, а надевались гладко и ровно. Были пояса шелковые и плетенные золотом с серебром; бархатные и кожаные: их усаживали золотыми и серебряными бляхами, жемчугом и каменьями; при поясе висели капторги (застежки), тузлуки и калиты.

За один из поясов возгорелась война. Князья Василий Косой и Дмитрий Шемяка пировали однажды на свадьбе у родного своего дяди, в. к. Василия (в 1433 г.); все были веселы и все изумлялись драгоценному поясу Василия Косого. Между тем наместник ростовский, Петр Константинович, узнал пояс и сказал о том Софии, матери в. к. Василия, которая, обрадовавшись своей находке и забыв пристойность, сняла пояс с Косого. Произошла ссора. Косой и Шемяка оставили дворец с гневом, отправились в Галич, собрали войско и начали неприятельские действия. — Этот золотой пояс с цепями, осыпанный драгоценными каменьями, первоначально был подарен кн. Суздальским, Дмитрием Константиновичем, нареченному его зятю, кн. Дмитрию, впоследствии Донскому; тысяцкий Василий во время свадьбы этого князя (1367 г.), тайно обменял его на другой, гораздо меньшей цены, и отдал сыну своему Николаю, женившемуся на Марии, старшей дочери князя Суздальского. Переходя из рук в руки, этот пояс достался Василию Косому.

Кушаки складывались в несколько раз: они были шерстяные, шелковые, а иногда переплетались золотом и серебром. Концы кушака висели впереди. За поясами и кушаками висели, по азиатскому обычаю, кинжалы и ножи[240].

Почти такой же наряд был в XIII в., но здесь встречаем гораздо более описаний о женском одеянии и их уборе. Замужние носили, по словам Карпиния, длинные и широкие платья без застежек напереди; голову покрывали кокошником, придававшим величественность всякой женщине. Девушки лелеяли этот убор, возвышавший их прелесть. — Низ кокошника был узкий и оканчивался вверху широким четвероугольником, который обводили серебряным или золотым прутиком; весь кокошник обшивали багряной или темно-красной материей. Девушки и молодые женщины из простого сословия одевались совершенно как мужчины и никто из посторонних, кроме родных, не мог различить их. Оба пола в молодом возрасте носили длинные красные и алые платья, опоясываясь повыше живота одной лентою с левой стороны и тремя с правой, оставляя левый бок открытым. Девицы носили косы до пядей[241].

Рубриквис, другой путешественник того же столетия, рассказывает, что женский пол делал на платьях опушку снизу полы до колена из разных мехов и горностаев. Мужчины носили епанчи, подобно немецким; головы покрывали высокими остроконечными шапками, которые делались из войлока[242]. Рубриквис, говоря о головном наряде женщин, не находит никакого различия в одежде нашей между западными народами, потому что по всей Европе было тогда однообразное платье.

Путешественник кон. XV в. Контарени хвалит мужчин и женщин. «Они, — говорит он, — весьма красивые»[243].

Павел Иовий, писавший в нач. XVI в., так отзывается: «Русские вообще среднего роста, статные и как бы четверо-угольные, но мусколоватые»[244]; «глаза у всех голубые. Нежные шеи женского пола обвиваются самыми тончайшими соболями»[245].

Олеарий пишет, что русские во всем похожи на немцев, отличаются же от них одной дородностью и крепостью. Бояре весьма спесивые; ходят с большими отвислыми брюхами, означающими важность и знаменитость. Женский пол по большей части стройный, лица их нежные и белые, груди небольшие, но правильные; глаза черные, руки полные и мягкие, пальцы небольшие, но всю свою очаровательность уродуют окрашиванием лица, рук и шеи белою, голубою, красною и черною красками, особенно когда идут в гости или в церковь[246].

Маерберг говорит: «Женщины среднего роста, по большей части весьма хорошенькие и сложены правильно, но лица свои, от природы румяные, портят натираниями белил, думая, что без них они некрасивые»[247].

Меч пишет, что мужчины и женщины носят весьма длинные волосы. После смерти матери дочери срезают с головы покойницы пучок волос и заплетают их в свою косу[248]. — Корб говорит, что женщины вообще статные и хорошие, но губы их прелесть; красоту свою безобразят румянами[249].

Барон Герберштейн, посол импер. германского Максимилиана, бывший у нас в нач. XVI века два раза, есть один из лучших и верных наблюдателей наших нравов того времени. Между многими любопытными сведениями он сохранил в точности названия носимых тогда одежд, а именно: терлика, однорядки, охабня, ферезеи <или ферези>, кунтуша, доломана и кафтана. Эти одежды давно употреблялись у нас, но мы доселе нигде не встречали им описания. — Терлик было верхнее широкое платье с рукавами, но без воротника. Однорядка. — верхнее платье без воротника: длинное, широкое и с опушкой; охабень совершенно похож на однорядку, только что с воротником; ферезея — длинное платье с пуговицами сверху донизу. Если делали ферезею с нашивками, то она называлась кунтушом, и пуговицы ставили на нем до пояса. Доломаны и кафтаны были короткие платья с пуговицами и прорехами на боках: полукафтаны делались с козырем. Головы накрывали колпаками, которые у дворян были остроконечные и делались из шерсти[250]. Все подпоясывались пониже живота, отчего всегда висело брюхо, как у итальянцев, испанцев и немцев. — Сапоги почти у всех были из красной кожи. — Поверх платья набрасывали еще епанчу с капюшоном[251]. Другой иностранец пол. XVI века говорит, что одежды наши во всем сходны с венгерскими, исключая шапки, которые решительно белые[252]. Такие одежды носили бояре, дворяне и купцы. Богатый отец передавал свое платье сыну и в праздник давал ему надевать свое. Тогда для всех шили одинаково, и потому, что было прилично матери, то шло и дочери. — Рубашки носили разноцветные, воротники были вышитые и с серебряной пуговицею; сапоги из цветного сафьяна, более красные, с железными подковами; волосы остригали в кружок[253]. По свидетельству Гванина строго было запрещено царским указом во второй половине XVI века, чтобы люди без состояния не одевались в пышные одежды. Этим доказывается, что роскошь давно была знакома нашим предкам; что недостаточные часто жертвовали последним из своего имущества, для того только, чтобы своим блеском дать почувствовать гордым боярам, что они имеют равное право на уважение народа, преклонявшегося пред дорогими одеждами первостепенных сановников. Общее было тогда мнение, что эти сановники, рожденные в знатности и воспитанные в неге, имели неоспоримое право на почтение, но народ, узнав впоследствии, что уважение приобретается делами, стал их чтить по заслугам. Когда встречали бедного, но пышно одетого, тогда останавливали его и говорили ему с укором: «Ты нарядился паном! Верно, собрался бежать в Литву. — Изменник! Откуда ты взял эту одежду? не продал ли себя ляхам?» — Так думали тогда, и часто не без причины. — Литовские князья, враждуя беспрестанно с Россиею, сыпали золото вероломным, которые, служа орудием для их умыслов, жили богато, роскошно и ходили в блестящих одеждах. Часто видели в этих одеждах бедных людей, почему считали их за изменников.