Алексей Полянский - СВР. Из жизни разведчиков
В штабе «Каскада-3», располагавшемся в Кабуле, насчитывалось сорок шесть офицеров, два прапорщика, пятьдесят семь солдат и трое переводчиков.
Я пока еще полностью не осознавал, какую ношу и ответственность взвалил на свои плечи, за какое дело взялся. Но уже с первых минут пребывания в Афганистане я понимал, что я лично отвечаю за жизнь и здоровье каждого члена отряда.
Перед «Каскадом-3» были поставлены вполне конкретные задачи: не допустить свержения правительства Бабрака Кармаля и отстранения от власти прогрессивной Народно-демократической партии Афганистана (НДПА).
Я знал, что партия расколота на два лагеря — «Хальк» (народ) и «Парчам» (знамя).
Признанным лидером халькистов и ярким выразителем ее идей был Тараки. Он впадал в крайности, но двигался, как мне казалось, в правильном направлении.
Но Амин, будучи правой рукой Тараки, жестоко и варварски устранил своего наставника, добиваясь неограниченной личной власти. Поэтому судьба Амина меня не волновала.
В то время во главе Афганистана встал Бабрак Кармаль. Он возглавлял популярное в народе движение «Парчам».
Мне казалось, что именно такой лидер нужен афганцам.
Нам нужно было помочь ему противостоять внешним и внутренним силам.
Афганистан раздирали надвое мусульманские экстремисты, изнутри и со стороны Пакистана.
Я был убежден, что Советская Армия пришла в Афганистан не воевать против афганского народа.
Бывая в провинциях, я собственными глазми видел, как тепло и гостеприимно простые люди относились к шурави — к советским представителям и к нашим солдатам. Никакой враждебности не было и в помине.
Ничто не предвещало беды.
Я четко осознавал, что нам ни в коем случае нельзя втягиваться в вооруженную борьбу правительства и нарождающейся агрессивной оппозиции. Они, по моему разумению, должны были выяснить отношения между собою, не разжигая гражданской войны.
Но банды из Пакистана постепенно наводняли Афганистан. Они были хорошо вооружены, в основном у них было американское оружие, боеприпасы, снаряжение и продовольствие.
Мне тогда казалось, что стоит перекрыть эти каналы, а в провинциях обеспечить безопасность силами наших армейских частей и нашей команды «Каскад», то вооруженная агрессия из Пакистана постепенно будет нейтрализована.
Конечно, откуда мне тогда было знать, что война так затянется и станет настоящей кровавой бойней… Парчамисты и халькисты разделились на два непримиримых враждебных лагеря. Это противостояние нагнеталось. Появились первые жертвы. Убийства и с той, и с другой стороны совершались какими-то варварскими, жестокими, дикими методами.
В таких условиях авторитет Бабрака Кармаля катастрофически падал. Его ближайшее окружение, по большей части люди деятельные и толковые, не смогли предотвратить гражданскую войну.
Участились случаи диверсий и первобытно диких убийств мирных советских граждан.
Наша армия между тем медленно, но верно, усилиями некоторых сил в руководстве афганцев и целого ряда наших военных советников, втягивалась в войну.
Словом, машина кровавой мясорубки постепенно раскручивала свои жернова, набирая обороты.
Уже через месяц после нашего прибытия в Кабул Москва разрешила уставшему и основательно издерганному генералу Лазареву выехать на отдых в Союз.
Этот отпуск, вопреки моим ожиданиям, здорово затянулся.
Александр Иванович вернулся в Афганистан почти под самый конец нашей командировки.
Так что все заботы о деятельности «Каскада-3» легли на мои плечи.
Все это произошло так неожиданно, что я даже не успел испугаться. Ведь я оставался один на один с огромным отрядом.
* * *Война с каждым днем уносила все больше жизней.
Погибали солдаты и офицеры с обеих воюющих сторон.
Нам нужно было сгруппироваться и действовать так, чтобы наносить противнику максимальный урон, а самим при этом обходиться, по возможности, малой кровью.
За эти девять месяцев мы лишились трех наших товарищей по оружию — двух офицеров и одного солдата.
Они погибли при исполнении своего священного долга — служения отечеству с оружием в руках, выполнения задание своего правительства, защищая южные рубежи нашей Родины.
Пройдет не так много лет, и болью и обидой будут отзываться в наших сердцах слова нынешних краснобаев и просто безответсвенных болтунов: «А мы вас в Афганистан не посылали…»
Отечество, будь то злонамеренно разваленный Советский Союз, или нынешняя наша Россия, в неоплатном долгу перед своими погибшими сыновьями, перед их родителями, женами, детьми.
Три погибших друга — это много или мало?
Я до сих пор уверен, что и один погибший — это чудовищно много.
Но в кровавом аду Афганистана эти потери оказались меньше потерь предыдущего отряда «Кас-кад-2».
Обстановка в Афганистане накалялась с каждым днем.
Участие в войсковых операцих отдельных наших частей, особенно в провинциях, бои, засады стали каждодневными буднями «Каскада».
Перед нами стояла нелегкая задача — обеспечить армейское командование точными сведениями о готовящихся диверсиях и терактах, обнаруживать базы душманов, склады оружия и боеприпасов, отслеживать пути доставки оружия и снаряжения из Пакистана.
Я установил прочные деловые связи с нашим высшим военным руководством — маршалом Советского Союза С. Л. Соколовым, генералом армии, а позднее с маршалом С. Ф. Ахромеевым, командующим 40-й Армией, начальником штаба армии и другими советскими офицерами.
Каждый день, без выходных, ровно к 7.00 утра я прибывал в резиденцию Соколова на планирование предстоящих операций. Проводил эти заседания Сергей Федорович Ахромеев.
Уже немолодой офицер, среднего роста, сухощавый, всегда энергичный и подтянутый, он вызывал огромное чувство уважения.
Благодаря его воле и целеустремленности, огромному опыту на этих коротких блиц-совещаниях быстро решались все оперативные вопросы на текущий день.
Я восхищался четкостью и остротой мышления маршала Ахромеева, его умением быстро схватывать информацию и оценивать сложившуюся ситуацию. Каждое свое решение он выносил на обсуждение и, посовещавшись, выносил окончательное заключение.
Обстановка на совещаниях складывалась сугубо деловая.
Если кто-то докладывал, не вполне владея материалом, то его жестко прерывали, и вопрос снимался с обсуждения.
Это считалось серьезным проколом.
Так что я очень тщательно и скурпулезно готовился к каждому такому совещанию.
Я все расписывал по пунктам — результаты повседневной деятельности отряда и каждого разведчика отдельно, дислокация и рекогносцировка по Афганистану, информация по противнику.
Каждый разведчик отряда должен был работать с агентом или агентами из афганцев для изучения обстановки в стране, получения точной и достоверной информации по бандам душманов, их вооружении, передвижениям, складам оружия и снаряжения.
Необходимо было быть также в курсе их намерений и планов.
Мы использовали переданную нам предшественниками агентуру, искали и находили новые надежные источники информации, имеющие доступ к бандитам.
В этом нам, конечно, помогали афганские коллеги из местных спецслужб.
Мы обучали их методам нашей работы и совместными усилиями продвигались вперед.
Нам приходилось вступать в прямые контакты с главарями некоторых банд, особенно с теми, которые еще не успели сильно запятнать себя кровью своих соотечественников.
Склоняли их к сотрудничетсву с «Каскадом», направляли их на борьбу с наиболее жестокими и непримиримыми бандами.
В такой работе часто приходится идти на риск, иначе не достигнешь желаемых результатов.
Но какова допустимая степень риска и что значит «оправданный риск»?
Рисковать, по моему разумению, следует так, чтобы не лишиться головы и здоровья, и в то же время добиться ощутимых результатов.
Основным критерием работы «Каскада» была достоверность, точность добытой информации, своевременность ее получения, конкретность содержащихся в ней сведений.
И это требовало от разведчиков «Каскада» огромных усилий.
Но это — наша работа.
И мы делали ее как надо.
Так что мне приходилось суммировать результаты трудов всего «Каскада», всех его команд и подразделений, прежде чем являться на «совет старейшин», возглавляемый Ахромеевым.
На первых совещаниях, в первый месяц моей службы в Афганистане, маршал Ахромеев настороженно воспринимал нашу информацию. Он не забывал спросить, перепроверяли ли мы те или иные данные, надежны ли наши источники.
Он часто повторял: «Мы не можем позволить себе наносить удары в тех местах, где могут пострадать невинные люди — мирные афганские жители».
А еще он постоянно задавал нам один и тот же риторический вопрос: «А вы представляете себе, сколько стоит весь тот груз, который по вашей информации будет переброшен в указанную точку? Вы знаете, сколько пришлось трудиться нашему рабочему, чтобы изготовить эти изделия, и сколько изъято денег из карманов наших граждан на оплату всех наших операций?»
