Александр Широкорад - Адмирал Октябрьский против Муссолини
О чем это говорит? О том, что хотя Октябрьский «берег корабли», но зенитные автоматы он берег еще больше. А между тем ни 37-мм установки 70К, ни 20-мм «Эрликоны» — это не 305-мм и даже не 130-мм установки, монтаж и демонтаж автомата на корабле занимал менее суток. Да и весогабаритные характеристики зенитных автоматов были невелики, и их можно было ставить практически на любой корабль вне зависимости от проекта. Так, к примеру, на Северном флоте на лидер «Баку» поставили уже в ходе войны 11 автоматов 70К, хотя по проекту их установка на этот корабль вообще не предусматривалась.
К началу войны большинство наших катеров — торпедных, сторожевых, катеров-тральщиков и других — были вооружены малокалиберными (7,62-мм) пулеметами. Экипажи катеров быстро смекнули, что проку от «Максимов» очень мало, и стали требовать 12,7-мм пулеметы ДШК. Дело дошло до отказов командиров и экипажей от выхода в море. Тогда вышестоящие командиры нашли вполне нормальный выход. Катер, возвратившись с задания, сдавал свой ДШК, который немедленно монтировали на другой катер.
И в 1941 г., и в 1942 г. на Черном море в боевых операциях единовременно участвовали лишь несколько кораблей, а остальные достраивались, ремонтировались или просто отстаивались в базах. Казалось бы, чего проще — передай на корабль, идущий в боевой поход, 37-мм зенитные автоматы и 12,7-мм ДШК вместе с боекомплектами и расчетами. Кстати, 45-мм корабельные полуавтоматы 21К (скорострельность 20–25 выстр./мин) были не столь эффективным средством ПВО, но они тоже иногда сбивали вражеские самолеты. А сорокопяток у Октябрьскою было пруд пруди: к 22 июня 1941 г. — 474 штуки, да еще до конца 1941 г. поступило 154 орудия.
Таким образом, переставляя хотя бы часть орудий калибра 37–45 мм и 12,7-мм пулеметов, можно было в несколько раз увеличить мощность ПВО кораблей. Так, на транспорте в 2–4 тыс. тонн водоизмещением можно было установить и
10 автоматов или полуавтоматов, а на транспорте 5—15 тыс тонн водоизмещением — 20 и более таких установок.
Примерно таким в 1942 г. было зенитное вооружение британских и американских транспортов, действовавших в опасных районах. А американские легкие крейсера тогда несли от 24 до 32—40-мм автоматов, и кроме того, от 12 до 16—20-мм автоматов.
Хотя по проектам на наших эсминцах (проектов 7 и 7У) не предусматривалась установка автоматов типа 70К, но все равно
11 стволов, как на «Баку», не было пределом На всех наших лидерах, эсминцах и крейсерах стояло по два громоздких и тяжелых пятитрубных 533-мм торпедных аппарата. С самого начала войны было ясно, что использовать их на Черноморском флоте никогда не придется. Кстати, за всю войну торпедные аппараты наших надводных кораблей использовались всего один раз — на севере, да и то неудачно.
Риторический вопрос кто мешал Октябрьскому приказать снять по одному, и то и оба торпедных аппарата с крейсеров, лидеров и эсминцев, а взамен установить несколько зенитных автоматов? А приспичит — вернуть их на место было делом двух-трех дней.
Тот же Октябрьский постоянно сетовал в своих дневниках, что, мол, у эсминцев проектов 7 и 7У слишком малая дальность плавания для Черного моря. Так кто же ему мешал разместить мазут в торпедных погребах взамен бесполезных, но опасных для своего же корабля «сигар»? Кстати, до этого додумался в 1943 г. его преемник адмирал Владимирский.
Пусть критики пеняют мне, что в научно-популярном издании так много цифр, так много фактов. Но я хочу показать читателю реальную картину событий войны, чтобы он сам мог расставить все точки над «i» и решить, кто виноват в потоплении десятков наших судов вражеской авиацией, в прекращении снабжения Севастополя в 1942 г., а также в бездействии наших крупных кораблей в 1943–1944 гг., когда их участие могло кардинально изменить ход войны.
2 апреля в 18 ч 58 мин танкер «Куйбышев» (4629 брт), шедший из Новороссийска в Камыш-Бурун, у мыса Железный Рог был атакован пятью торпедоносцами Хе-111. Танкер шел со скоростью 10 узлов в сопровождении эсминца «Незаможник» и двух сторожевых катеров. С воздуха его прикрывали два МиГ-3. Танкер вез 2500 т бензина, 1000 т керосина, 250 т лигроина и 120 т масла. Одна из торпед попала в кормовой танк судна. Возник сильный пожар, пламя достигало высоты 30 м Танкер сдрейфовал в район банки Мария Магдалина, где переломился от взрыва и затонул на мелководье (ш. = 44°57′; д. = 36°58′). 24 человека из команды погибло, 34 спасено. Пожар на полузатопленном корабле продолжался в течение недели.
Командование Черноморского флота было настолько обеспокоено большой потерей транспортов, потопленных германской авиацией и погибших на собственных минах, что 24 марта 1942 г. Военный совет Черноморского флота обратился к наркому ВМФ с просьбой о посылке на Черное море «самолетов Пе-2» [129] Одновременно был поднят вопрос о закупке транспортов в Турции. 28 марта Кузнецов сообщил, что в апреле Черноморский флот получит Пе-2 и истребители, а также, «что за границей свободного тоннажа, который бы нам продали, сейчас нет»[130].
Итак, наши адмиралы сетуют на недостаток тоннажа на Черном море, запрашивают Ставку о возможности закупки торговых судов за границей, то есть в Турции. А куда наши адмиралы подевали лучшие транспортные суда Черноморского флота? Поскольку об этом «лампасники» предпочитают помалкивать, придется рассказать поподробнее, дабы в очередной раз избежать обвинений в «очернительстве».
Лучший пассажирский лайнер на Черном море — «Сванетию» — решили превратить в… плавбазу для шпионов. До войны «Сванетия» (водоизмещение 5050 т, 244 каютных места) обслуживала пассажирскую линию Одесса — Александрия. Война застала лайнер у входа в Дарданелльский пролив, но, как следует из наших официальных источников, его якобы задержали в Стамбуле турки и не выпускали до конца февраля 1942 г. Это дикая чушь. Задерживать пассажирский лайнер вопреки всем международным конвенциям турки не могли, это был бы «казус белли» как для СССР, так и для Англии. В ходе войны турки пропускали через Проливы торговые суда всех стран.
Согласно воспоминаниям наших дипломатов, «Сванетия» в Стамбуле использовалась в качестве плавгостиницы для советских дипломатов, покинувших Германию, а в феврале 1942 г. лайнер привез в Поти «последнюю группу дипломатов». И эта версия выглядит неубедительно. На самом деле последняя группа сотрудников советских посольств и консульств была переправлена в СССР через Каре в начале августа 1941 г., а посол Деканозов и дипломатический бомонд еще раньше сели на железнодорожный экспресс Стамбул — Анкара, а затем самолетом перелетели в СССР.
Фактически же «Сванетия» стала в Стамбуле плавучим филиалом Лубянки. В первые же дни пребывания там с корабля списали и отправили в Советский Союз несколько десятков моряков. Само собой разумеется, им быстро нашли достойную замену. «Сванетия» была базой для шпионских и террористических операций, а штабом — советское консульство в Константинополе.
В конце лета 1941 г. вся наша шпионо-дипломатическая команда была брошена на подготовку к покушению на посла Германии в Турции. Вообще говоря, убивать послов, даже в ходе войны, было не принято, но тут был особый случай. Германский посол Франц фон Папен принадлежал к древнему аристократическому роду, истоки которого теряются в веках. Во всяком случае, в конце XV века его предок Вильгельм фон Папен был владельцем больших поместий.
Осенью 1913 г. 34-летний офицер генштаба фон Папен по личному указанию кайзера назначен военным атташе в США. В 1915 г. его высылают из Америки за шпионаж. В годы Первой мировой войны он становится близким другом капитана Канариса, будущего адмирала и руководителя абвера. В начале 1930-х годов фон Папен получает пост вице-канцлера рейха, затем едет послом в Австрию. Он играл не последнюю скрипку в приходе к власти Гитлера и в аншлюсе (мирном присоединении Австрии к Германии).
В апреле 1939 г. Гитлер назначает фон Папена послом в Турции. С началом Второй мировой войны новый посол по указанию фюрера налаживает связи с британскими и американскими дипломатами. Цель этих контактов — заключение сепаратного мира.
О стремлении Гитлера захватить весь мир нам твердили со школьной скамьи. И действительно, штурмовики горланили: «Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра — весь мир!» Но мало ли кто что напевал Вон «Весь мир насилья мы разрушим до основанья» начали петь во Франции, когда Володя Ульянов исправно учил латынь в гимназии. А Гитлер фактически сразу после окончания польской кампании искал пути к миру.
Британские аналитики уже в 1939–1941 гг. прекрасно понимали, что в случае полного разгрома Германии СССР будет господствовать в Европе. Единственная альтернатива этому — сепаратный мир. Но Гитлер — весьма одиозная фигура в качестве партнера по переговорам. А тут под рукой бывший вице-канцлер (второе лицо в государстве, свой среди абвера, дипкорпуса и оппозиционных фюреру генералов вермахта).
