Как депутаты заболтали Советский Союз - Сергей Александрович Алдонин
Письма легли под сукно.
Позволю себе привести любопытный разговор, который после XXVIII съезда КПСС состоялся у меня с тогдашним первым секретарем ЦК КП Белоруссии Е.Е. Соколовым. Он рассказал мне о совещании в дни съезда, на котором обсуждались кандидатуры в новый состав Центрального Комитета КПСС. Моей фамилии в зачитанном списке не оказалось, и кто‑то спросил у Горбачева:
– А почему нет в списке Лигачева? Горбачев ответил:
– Он в последнее время пишет слишком много писем…
Что ж, я действительно писал Горбачеву письма с анализом ситуации в стране, требовал созыва Пленума ЦК для коллективного обсуждения сложившегося положения. Как и многие члены ЦК, я предвидел трагический ход событий и не молчал, а делал все возможное, чтобы предотвратить беду. К сожалению, мои возможности в силу многих причин были ограничены. Чтобы мой голос не был услышан, Горбачеву, вопреки его же обещаниям, пришлось пойти даже на противоречащее Уставу КПСС замалчивание моих писем к членам ЦК. Чтобы я вел себя «спокойнее», чтобы связать мне руки в политической борьбе, мои политические противники не прекращали непрестанные и вздорные нападки на меня.
Что ж, в какой‑то мере эти нападки увенчались успехом: я не мог изменить ход событий.
Но кто от этого выиграл и кто пострадал?
Из‑за того, что вовремя не была распознана главная опасность для перестройки – набирающий силу национализм, великая держава уже в ту пору оказалась на грани раскола.
Впрочем, коммунистам, всем советским людям, да и нашим сторонникам и противникам за рубежом, надо знать следующее.
В период подготовки к XXVIII съезду партии, когда обсуждались тезисы Отчетного доклада, я настаивал на том, чтобы четко сформулировать главную опасность, угрожающую нормальному ходу перестроечных преобразований. Яковлев, Медведев в качестве главной опасности по‑прежнему продолжали выдвигать консерватизм. Это было зафиксировано в варианте Отчетного доклада, который рассматривался в Политбюро. Ознакомившись с ним, я направил Горбачеву свое мнение, в котором указывал, что существует по меньшей мере три главные опасности: консерватизм, национал‑сепаратизм и силы, толкающие страну к врастанию в капитализм. Скажу откровенно, консерватизм в моем понимании – а я его изложил выше, – на мой взгляд, не являлся основной опасностью для перестройки. Однако в этом вопросе я пошел на политический компромисс, самым важным для меня было указать на опасность национализма.
К сожалению, в докладе опасность активизации националистических сил представлена лишь как «серьезное осложнение» в реализации задач перестройки. Иными словами, даже в середине 1990 года, когда исподволь начинался процесс разрушения СССР, все еще преуменьшалась главная опасность – национал‑сепаратизм.
И все‑таки в Отчетном докладе Горбачева XXVIII съез– ду партии, как известно, упомянуты все три опасности. Но не прошло после съезда и месяца, как Горбачев, выступая на маневрах Одесского военного округа, снова в качестве опасности для перестройки назвал лишь консерватизм.
Только спустя полгода, на декабрьском Пленуме ЦК КПСС 1990 года, Горбачев сделал доклад, в котором говорилось:
«Теперь уже невооруженным взглядом видно: сепаратистов не интересуют подлинные чаяния народов, спекулируя на святых чувствах, они стремятся реализовать свои планы. Нельзя пройти мимо того, что иные националистически настроенные деятели, провозглашая лозунги о „великой“ Литве, Украине, Молдавии и т. д., начинают открыто заявлять претензии на те или иные территории. К чему это может привести и уже приводит, всем нам хорошо известно. Скажу прямо: сейчас в стране нет более серьезной опасности, чем махровый экстремистский национализм, нагнетание межнациональной розни».
Снова запоздали – на сей раз поистине катастрофически! Как горька мне эта моя правота! И главное: почему, почему же все‑таки Горбачев и его ближайшее окружение не прислушались к моим и другим подобным предостережениям? Почему замолчали, положили под сукно мои письма, обращенные к членам ЦК, грубо нарушив тем самым принцип коллективного руководства?
Время дает ответы и на эти вопросы… Со своей стороны могу сказать, что Горбачева умело вовлекли в сугубо политическую борьбу, пугая «правой» опасностью, намекая на судьбу Хрущева. В итоге вместо реальной опасности, угрожавшей перестройке, – махрового национализма, ему подсунули опасность мнимую – в виде консерватизма, причислив к консерваторам политиков, стоящих на позициях реализма, социализма.
И еще. В приведенном письме к членам ЦК и Горбачеву я указывал на то, что межнациональные конфликты и центробежные силы в федерации срывают выполнение экономических программ, ведут страну к хозяйственной катастрофе. Главным я считал спасение СССР как целостного государства.
Но разве не об этом шла речь в докладе Горбачева на четвертом (1991 г.) Съезде народных депутатов СССР?..
Да, вопрос о постоянном запаздывании Горбачева – непростой вопрос. Невозможно объяснить его тем, что Михаил Сергеевич не был, мол, по‑настоящему информирован о событиях в стране. Нет, это не так, совсем не так.
Алла Ярошинская
От первого съезда до краха СССР
Почти 45 лет назад, 25 мая 1989 года, произошло важнейшее событие в отечественной истории – открылся Первый Съезд народных депутатов СССР. Новое поколение, которое успело вырасти за это время, вряд ли знает вообще что-нибудь о тех событиях, а скорее всего большинство молодой поросли ничего об этом не ведает. А ведь, по большому счету, тектонические сдвиги из-за горбачевской перестройки 1990‑х, исторической вехой которой стали первые свободные выборы народных депутатов СССР, продолжаются и сегодня – на уже независимой Украине. Распад СССР, катализатором которого, видимо, и стал Первый Съезд, как показывает жизнь, все еще не завершен.
Групповой портрет горбачевского съезда
Только сейчас, с расстояния в четверть века, понимаешь: это было в высшей степени беспрецедентно. Впервые в истории тоталитарного СССР объявлялись выборы, к которым допускались не только проверенные партназначенцы. Съезд народных депутатов формировался из 2250 человек и состоял из трех частей. 750 депутатов избирались по территориальным округам на основе равного избирательного права, 750 – таким же образом по национально-территориальным округам. Еще 750 – назначались из так называемых «общественных организаций», подконтрольных партии. 100 из них представляли самую массовую в СССР «общественную организацию» – КПСС, руководившую при этом огромной страной.
Не зря говорят, что от великого до смешного – один шаг. Кроме представителей ручных союзов писателей, журналистов, композиторов, профсоюзных и других карманных образований, по одному депутату было назначено от обществ книголюбов, кинолюбов, филателистов и даже всесоюзного – «За трезвость». Хотя к началу выборов в СССР уже существовали сотни полулегальных неформальных организаций, никто их, разумеется, к этому процессу не допустил.
В Доме Союзов в Москве 31 января 1989 г. состоялось заседание ЦИКа по итогам выдвижения кандидатов в народные депутаты СССР. На нем приводились такие цифры: по территориальным и
