Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 8. Мир за нашим окном

Граница между группами растительноядных и хищников – четкая. Но есть и переходы этой границы. Классический хищник волк с удовольствием подбирает лесные яблоки, ест землянику, жует молочные зерна овса, на бахче разгрызает арбузы. Лиса пасется на виноградниках. Ежик ловит мышей, жуков, но не побрезгует также и яблоком. С другой стороны, вегетарианка-корова способна есть рыбу. Я видел сам на Камчатке: стоит корова возле вороха свежей селедки и жует, жует, как будто напала на копну погожего сена.

Довольно часто приходится наблюдать: вегетарианцы, в силу обстоятельств, становятся хищниками. В Каракумском канале я ловил сазанов так же, как ловят обычно щуку, – на живца (на маленького сазанчика). Все объяснялось просто: в теплую воду канала охотно пошли косяки рыбы. Но корма в свежеотрытом канале пока еще не было, и вегетарианец-сазан стал хищником. Нечто подобное минувшей зимой случилось и с зайцами. В Большеземельской тундре, спасаясь от бескормицы (из-за глубоких снегов), зайцы огромными косяками двинулись к югу. «На пути голодные звери уничтожали попавших в силки куропаток». Это случаи бедствия, когда нужда, как говорят, «заставляет мышей ловить». Но есть примеры и более стойкого перехода вегетарианцев в хищники.

В Новой Зеландии мне показали горного попугая кеа. Птица как птица – оперение более скромное, чем у других попугаев, никакой болтовни, один лишь крик: «Кеа!» Но это была знаменитая птица. До того как в здешних местах появились белые люди со стадами овец, кеа питался фруктами, семенами и лишь в малой степени насекомыми и червями. Постепенно он пристрастился обклевывать мясо и сало с овечьих шкур, развешанных для просушки, и пастухи дружелюбно относились к неожиданному помощнику. Но вот в стадах стали появляться больные овцы. На спинах у них по непонятной причине кровоточили раны. Хорошо приглядевшись к «болезни», пастухи обнаружили: раны наносил попугай! Кеа садился на поясницу овцы, выдергивал шерсть и выклевывал мясо до самых почек. Отчаянный бег и прыжки обезумевшей от боли овцы не мешали трапезе попугая. Растительноядная птица сделалась хищником, способным за один день тяжело ранить больше десятка овец…

Пир окончен. Грифы ожидают новой добычи.

В природе есть случаи исключительной приспособленности к какой-либо пище. Птица медоуказчик, например, питается воском. Никакой другой организм эту пищу усвоить не может.

Есть группа всеядных животных. Например, хорошо нам известные: барсук, кабан и медведь. Медведь ходит пастись на малинники, на овсяное поле, добывает коренья, щиплет траву, ест мед, грибы и орехи. Но он же поедает и муравьев, улиток, червей, опустошает гнезда глухарок, ловит рыбу, способен задавить лося и, однажды попробовав мясо коровы, уже неотступно будет подстерегать стадо…

Человек тоже всеяден. На нашем столе пищи растительной и животной примерно поровну. В разных местах земли у людей в отношении пищи свои вкусы, привычки и предрассудки. Они объясняются образом жизни, условиями существования, традициями. Мы, русские, например, едим много хлеба и разного рода мучных изделий. У японцев главное блюдо – рыба. Люди Севера едят сырое мясо оленей. Пастухи африканского племени масаев пьют молоко пополам с бычьей кровью. В Индокитае большое лакомство – мясо удава. Французы едят лягушек и виноградных улиток. В Китае едят змей, в некоторых районах Африки – пожаренную саранчу… Нас может коробить одно лишь упоминание этих блюд. Но это не больше чем предрассудок. Индийца-вегетарианца, наверное, так же коробит при мысли, что где-то люди могут есть мясо…

Среди огромного мира живых существ отдельную группу составляют падальщики. Их много. Гиены, шакалы, грифы, аисты-марабу, кондоры, разного рода стервятники, сороки, вороны, жуки-могильщики, муравьи, моль и невидимые глазу микробы являются важнейшим звеном в круговороте жизни.

Животные-падальщики наших симпатий не вызывают, но это подлинные благодетели земли. Благодаря им в биосфере поддерживается санитарный порядок. Однажды в лесу я нечаянно переехал велосипедом ужа. На обратном пути через день я увидел чистый скелет – это поработали муравьи.

В жарком климате, где всякого рода отбросы могут быть источником болезней, человек охотно терпит возле себя птиц-санитаров. В Дели я наблюдал: огромные грифы, коршуны и стервятники парят над улицами, сидят на деревьях, на крышах домов. В Африке у любого поселка встречаешь десятка два марабу. Сонно и неподвижно стоят огромные птицы где-нибудь около скотобойни, свалки. Но стоит одной из них заметить поживу, как стая приходит в движение.

Остатки мяса, шерсть, кости, кожу, рога и перья, бумагу и тряпки, растительные отбросы перемалывает природа на жерновах жизни. Сотни разных существ от гиганта кондора до крошки моли участвуют в этом процессе. Проблема накопления мусора на земле сейчас во многом объясняется тем, что в отбросы идет масса веществ, искусственно созданных человеком, – разного рода пластмассы, пленки. Эти отбросы природа переваривать неспособна. Замечено: одна только моль наряду с шерстью может есть и синтетику.

Лечебница под сосной

Звери так же, как люди, болеют. Но поликлиники в лесу нет. Живой организм природа снабжает запасом прочности, и это главное, что помогает осилить болезнь. Но в критический момент организм нуждается в помощи. И эту помощь зверь или птица находят.

Однажды, сидя в укромном уголке леса, я увидел странное зрелище. По муравейнику прыгал дрозд. Он разгреб лапами верх муравьиной кучи, и я решил, что дрозд, по примеру зеленого дятла, прилетел покормиться, но дрозд и не думал клевать муравьев. Дрозд вытянул в сторону крылья, смешно подогнул хвост, взъерошился и в такой позе, прикрыв глаза, сидел минут десять. Позже я видел на муравейниках соек, скворца, трясогузку. Все они вели себя почти одинаково: ерошили перья и явно блаженствовали… На муравьиных кучах птицы освобождаются от докучливых паразитов. Муравьи быстро «вычесывают» все, что скопилось под перьями, попутно дезинфицируя тело птицы остро пахнущей кислотой. Натуралисты подметили: едва ли не половина всех лесных птиц принимает муравьиные ванны.

Еще одна сцена скрытой от человеческих глаз жизни. Барсучиха в погожий день вытащила из подземелья еще слепых барсучат и положила рядком на площадке, пестрой от солнечных бликов. Барсучатам (так же, как и лисятам, волчатам и всем, кто рожден под землей) необходима целебная сила солнца, и мать заботливо исполняет предписание природы. Назовем такую заботу профилактикой заболеваний и поищем другие примеры предупреждений болезни.

Манты (и некоторые киты) выпрыгивают из воды, избавляясь от прилипших паразитов.

После долгого пребывания в стойле валяется по земле лошадь – профилактика! Мускулы «застоялись», надо размяться, и лошадь с наслаждением валяется по земле… Зоопарк. Без устали мечется в клетке тигр. Толпа людей глазеет на зверя, а он равнодушно снует и снует. Это бег ради жизни, инстинктивное стремление поддержать силы. Без этого зверь одряхлеет. Коровник. У Буренки появился наследник. Он лежит мокрым комочком. Корова без устали его лижет. Ласка? Не просто ласка – слюна убивает микробы, шершавый язык удаляет с шерсти все, что может вредить неокрепшему малышу. Слюна у животных – антибиотик, который всегда под рукой. Раненый зверь начинает сразу зализывать рану. Этого средства бывает достаточно, чтобы рана зажила быстро.

Слюна человека тоже имеет бактерицидные свойства. Вспомним, как в детстве, поранив палец, мы сейчас же подносили его ко рту, не сознавая, зачем это делаем. Это свидетельство: человек тоже «кован» в природе и до сих пор сохранил древний инстинкт. Но изнеженный организм человека утратил кое-что из прежних жизненных сил – пенициллин и настойка йода оказались надежней слюны. Однако в дальних углах Земли не забыты еще и древние средства. Народы Севера помнят, например, правило: чтобы рана зажила быстро, дай ее вылизать собаке.

Нынешние аптеки при бурном натиске разного рода химических средств наполовину все же состоят из лекарств, приготовленных нам природой. Сушеные травы, настойки корней, кора, цветы и листья, змеиные яды и соки растений – эти лекарства известны людям тысячи лет. Животные этими средствами пользуются дольше, чем человек. Различие состоит в том, что люди лечатся осмысленно, доверяясь врачу, в природе же каждый сам себе лекарь. Укушенная змеей собака бежит в лес и находит нужную траву-противоядие. Спасаясь от кишечных паразитов, овцы едят полынь. Лоси при тех же болезнях едят чемерицу. Медведь не ляжет в берлогу, не изгнав из кишечника паразитов. Животные хорошо знают, какие растения действуют как рвотные, какие надо есть как слабительные. Коровы и лошадь хорошо различают ядовитые травы и всегда обойдут белену, дурман, конский щавель, горький лопух. Любопытный случай я записал четыре года назад на Чукотке, на северном мысе Шмидта. «Ждут кораблей. Свежие продукты кончились. Во многих домах кошки поели цветы – в горшках остались одни корешки от цветов». Нетрудно понять: кошки страдали от витаминного голода. Будь на мысе какая-нибудь растительность, вряд ли бы кто-нибудь заприметил, как лечатся кошки. Но поселок стоит на голых камнях, и цветы на окнах оказались для кошек единственным «витамином».