Александр Асмолов - Острова сампагита (сборник)
Багио
До поездки на Филиппины с этим названием у меня ассоциировался только чемпионат мира по шахматам, состоявшийся перед Московской олимпиадой, когда Карпов с минимальным перевесом обыграл Корчного. Для нас, живущих в стране победившего социализма, тот шахматный турнир преподносился, как сражение двух идеологий. Бежавший из страны Кориной должен был проиграть во что бы то ни стало. Не трудно представить, в каком напряжении работали тогда не только претендент на шахматную корону, но и все сопровождающие лица, чьи семьи остались дома заложниками.
Мне припомнилась эта история за ужином на веранде виллы Сьерра Виста в кругу соотечественников, занесенных сюда совсем иными проблемами. Навряд ли кто-то из них играл в шахматы или читал мемуары участников той баталии. Все кануло в лету. Как и этот жаркий, несмотря на теперешнюю осень в России, день. На Филиппинах быстро темнеет, полутонов почти нет. Переход от светлого к темному, от суши к океану, от прошлого к настоящему происходит здесь странным для европейца образом, как и многое другое.
В шесть вечера по местному времени раскаленная гладь океана поглотила солнечный диск, не оставив на своей безмятежной поверхности и следа. Опустившаяся тьма была просто пугающей. Мне не удалось разглядеть в ней ни единого огонька, словно разом исчезли в пучине все корабли, лодки и острова, коих здесь предостаточно. Ночной океан показался мне черной дырой, где пропадает все сущее.
На веранде вспыхнули разноцветные гирлянды, еще резче очерчивая границу небытия. Заботливые официанты зажгли свечи на столиках, и стало как-то уютно и спокойно. Тут же из темноты выпорхнули большие, темной расцветки бабочки. Они кружились над язычками пламени, и огромные тени, в такт движениям их крыльев, бесшумными призраками сновали по потолку. Привлеченные этим движением на мощных балках перекрытий веранды появились ящерки. В их огромных влажных глазах отражались огоньки свечей. Казалось, что все застывшие на потолке твари уставились на меня и выжидают. Впечатление не из приятных. Принесший сок официант заметил мой настороженный взгляд, заулыбался и принялся успокаивать – ящерицы не кусают больших мальчиков, они охотятся только на комаров. Пристыженный, откидываюсь на спинку плетеного кресла и отмечаю, что надо мной пополнение. Коричневый жук с мощными передними клешнями медленно ползет вдоль балки. В детстве я был бы героем всей улицы, попадись мне такой красавец в руки. Он угодил бы в спичечный коробок и без устали скреб бы своими коготками, пытаясь вырваться на свободу, а детвора с восхищением прикладывала бы коробок к уху и слушала. М-да, наши дети теперь развлекаются иначе.
Оглядываюсь, стараясь незаметно рассмотреть посетителей виллы. Наши увлечены трапезой. Держатся вместе, да и заказывают одинаковые блюда. Появившаяся недавно возможность самостоятельно выезжать из страны, да еще и выбирать маршрут, делает их заметными в любой одежде. Иное дело – семья американцев в центре зала – они везде ведут себя как хозяева. Не одергивают детей, которые быстро осваивают любую территорию, обильно едят, мало употребляют спиртного и почти не курят. Мой плохой английский едва позволяет понять, о чем они так громко говорят. Зато с филиппинцами общаться много проще. Акцент мягкий и простые фразы, они прощают ошибки, в отличие от носителей языка. На архипелаге около ста наречий, и английский принят вторым национальным языком. Надо сказать, что молодежь говорит на нем очень уверенно. От этих рассуждений меня отвлекает вопрос официанта:
– Сэр едет завтра в Багио?
Утвердительно киваю.
– Возьмите свитер. Там холодно.
Это звучит забавно. Вылетая из Москвы, я спрятал в чемодан теплую одежду и обувь, оставшись в шортах и футболке. Даже октябрьская ночь кажется здесь душной, а подсвеченная изнутри неестественно голубая вода в бассейне манит постоянно. Впрочем, все наши делают вид, что дома у каждого бассейн не хуже и переодеваться сейчас просто лень. Интересно, что означает в понятии филиппинца «холодно».
Я читал, что Багио является летней столицей, расположенной высоко в горах. Вместе с Манилой они находятся на Лусоне – одном из крупнейших островов. Почти три сотни километров, разделяют не просто две столицы, они разделяют два мира. У нас иначе. Северная столица в Питере еще и теперь сохранила отблеск былой красоты. Она свысока смотрит на Московские высотки, повелевающие страной. Но, так или иначе, в обеих наших столицах говорят на одном языке, да и погода почти одинакова. На Филиппинах все по-другому.
В Маниле и окрестностях говорят на пилипино (выросшем из тагальского), а в Багио и остальных горных селениях признают только язык игоротов (непокорных племен, обитавших здесь еще до прихода испанцев). Причем игороты были весьма воинственны, они долго не принимали христианство и могли запросто вместе со скальпом снять у чужака и голову. Говорят, что в горных районах до сих пор остались повстанцы, воюющие с правительством. Ну, террористы мне не попадались, а вот вооруженную помповыми ружьями охрану у дверей банка или супермаркета видел. Как похоже на наших кавказцев. Впрочем, есть и отличие.
Багио считается студенческим центром не только Филиппин, но и близлежащих государств юго-восточной Азии. С удивлением узнал, что там б университетов и почти 20 тысяч студентов. Много корейцев, но есть и японцы. Впрочем, это и понятно – цены даже для россиян очень привлекательны.
Перебор в памяти этих фактов не встревожил ящерицу надо мной. Жук, который мог бы стать гордостью любой детской коллекции, исчез из вида, а вот дальний родственник варана так и остался в дозоре. Легкий бриз принес дыхание океана, и мне захотелось пройтись. Обменявшись парой гастрономических фраз с соотечественниками, освобождавшими от нарезанных плодов манго очередное блюдо, я вышел из освещенной веранды во тьму. Впечатление было именно такое. С каждым осторожным шагом за спиной затихали голоса, и я все глубже погружался в тишину. Конечно, под ногами еще оставалась ухоженная, выложенная плиткой дорожка, а не сплетение корней тропического леса. Однако подстриженные кусты и огромные, словно лопухи, пальмовые листья быстро создавали иллюзию дремучей непроходимой чащи.
Надо сказать, что чем дальше на островах от больших городов, тем чаще отключается электроэнергия. Без предупреждений. Ее экономят повсюду, но на правительство не сетуют, терпеливо дожидаясь возвращения светлого блага цивилизации. Наверное, поэтому ночное освещение дорожек на вилле не предусмотрено. Впереди отчетливо слышен шум волн на берегу. Неожиданно натыкаюсь на запертую дверь решетки. Выход на пляж закрыт. Справа бесшумно появляется тень, и луч электрического фонарика бьет по глазам. Это охранник. Он советует не выходить за территорию. Мы еще обмениваемся несколькими фразами, и прежде, чем он растворяется во тьме, успеваю заметить поблескивающую рукоятку солидного пистолета в кобуре. Ну, что же, спать я буду спокойно.
Утреннее солнце отблескивало в зеркальной поверхности окружавшей нас речушки, когда мы выехали за ворота виллы. Кстати, название Сьерра Виста переводится как место с видом на горы. Дорога плавно поворачивает вдоль побережья, а впереди над пальмами уже виднеются горы. Совершенно спокойный океан сливается с ровными тростниковыми и рисовыми полями, натыкаясь вдалеке на груды разбросанных гор, чьи вершины прячутся в облаках. Говорят, что действующие вулканы то и дело беспокоят местных жителей, иногда, к сожалению, очень серьезно. Однако без них не было бы Филиппин. Поэтому не побывать в горах – все равно что не видеть Филиппин. А одно из удивительных мест, вернее – курортов в горах, это Багио.
Расположенный за перевалом, на высоте около тысячи двухсот метров над уровнем моря, Багио стоит на месте горной деревеньки. Задуманный как туристический городок на двадцать тысяч жителей, сегодня он вырос раз в десять и еще строится. Хотя главное там – летняя резиденция президента страны. Понятно, что в жару из пыльной и душной Манилы туда тянутся и крупные чиновники, и «золотая» молодежь, и те бизнесмены, которые могут себе позволить такой отдых. Сразу вспоминается запрет для романовской династии отдыхать за пределами империи. Вот и строили они дворцы в Ливадии, да ездили летом на север, в город со шведским название Гельсингфорс. Припоминается, что и в эмиратах многие богатые люди летом тоже отправляют свои семьи к скандинавам. Жару никто не любит. Уж лучше наши снега, да морозы. Как без них Новый год встречают…
Пока вы читали эти строки, наш автобус упорно поднимался по горному серпантину одной из трех дорог, ведущих в Багио. Именно ее строили при активном участии бывшего президента Маркоса: он способствовал разработке проекта, курировал строительство и не забыл установить свой бюст так, чтобы его было видно с любого места этой горной дороги. В поездке кажется, что сорокаметровый бетонный монумент все время обращен к тебе лицом, символизируя непобедимость бывшего диктатора. Никто не может подкрасться к нему со спины. После свержения Маркоса пытались свергнуть и монумент. Однако тот был сделан на совесть, и после двух неудачных взрывов его оставили в покое. Теперь есть что показать туристам. Филиппинцы с гордостью говорят об истории своей страны, при этом терпимо относятся к памятникам ушедших монархов, господствовавших здесь около трехсот лет испанцев, а позже и американцев.
