Василий Лесников - Пилотируемый космический полет
Уже под конец режима, устав от впечатлений, я устроился возле бытового отсека, уцепившись за опору руками и ногами, как кавалерист. В полуметре от пола это было не опасно. Кончится режим, и я спокойно встану ногами на пол.
И вдруг, когда уже было объявлено, что до конца режима осталось 5 секунд, мимо меня пролетел руководитель бригады, которого явно несло в сторону и вверх.
Я даже не понял сразу. Ради шутки я схватил его за ногу или всерьез обеспокоился его положением. Что-то сработало в сознании, а вот почему, до сих пор понять не могу. Хотя вслух потом восхитился своей реакцией и поступком. Считал, что это действие есть результат того, что я окончательно освоился с невесомостью. Может быть и так, но действовал я тогда все же неосознанно.
Руководитель бригады с благодарностью посмотрел на меня.
– Молодец, – и встав на ноги, сразу поспешил к космонавтам.
Пожалуй, где то тут, в этом факте, заключался для меня главный урок, который я вынес, работая в невесомости.
Как все-таки важно, чтобы в трудную минуту при выполнении любой работы, рядом оказался понимающий, чуткий человек, который помог бы лучше понять твой организм, твое место в жизни вообще, стать увереннее в себе, испытать истинную сладость победы над собственными слабостями, осознать великое чувство уважения к другому человеку.
Нет, не только физические ощущения невесомости познал я в этом полете. Урок Человечности был и останется на всю жизнь для меня важнее урока влияния невесомости и других факторов космического полета на человеческий организм.
Теперь попробуем рассмотреть еще несколько моментов, связанных со здоровьем космонавтов. И не будем обращать внимания на соблюдение врачебной тайны. Они люди публичные.
Начнем с самого начала. Первый отряд космонавтов набирали из молодых, абсолютно здоровых летчиков-истребителей. И это было оправдано в определенной степени, так как на первом этапе предстояло проверить способность человека выжить на орбите, и определить возможность выполнения полноценной работы человеком в условиях длительной невесомости.
Полеты на космических кораблях «Восток» и «Восход» доказали – человек может работать в космосе. Но стало ясно и другое – одного здоровья для полетов в космос мало. Особенно четко такая ситуация стала проявляться с началом длительных экспедиций на орбитальные пилотируемые станции. Нужны были специалисты. Причем в разных областях знаний и большим практическим опытом. А таких людей с абсолютным здоровьем было мало. Да и, как показал опыт полетов, оно особенно и не требовалось. Ограничения по некоторым позициям можно было снимать. И их снимали. Не особенно афишируя эту позицию.
Острый период адаптации к невесомости у космонавтов заканчивался через 3–4 суток полета, а полноценно работать они могли через две недели. Через два месяца полета начинались проявляться признаки усталости.
Восстановление всех физиологических дополетных параметров космонавтов наступало на земле приблизительно через столько же времени, сколько продолжался космический полет.
Кроме того. Никто из медиков и сейчас не сможет сказать для конкретного космонавта долгосрочный медицинский прогноз.
Космонавты Лебедев, Серебров считают, что здоровье у них ухудшилось вследствие совершенных космических полетов. Медики же считают, что причиной могут быть и послеполетные жизненные условия.
А вот космонавт Левченко умер через шесть месяцев после своего кратковременного полета в космос. До полета у летчика-испытателя не было никаких жалоб или признаков нездоровья.
Если же внимательно рассмотреть мартиролог космонавтов и астронавтов, то можно сделать вывод, что причиной смерти (рак, инсульт, инфаркт) почти у половины из них является стресс. И не только в полете, но и на земле, в период подготовки.
Так что в этих вопросах медикам еще работать и работать.
22. Как вы находите информацию, которую потом используете в своих книгах, статьях? Выгодно ли заниматься писательской деятельностью?
Информация всегда накапливается постоянно, и иногда попадает в мое поле зрения совсем неожиданно.
Чему-то я сам был свидетелем. Что-то рассказывали коллеги, свидетели некоторых событий. О чем-то нам сообщали в приказах и информационных сообщениях. А что-то мы просто знали и все, даже не задумывались о подтверждающих фактах или документах. Знали на основе интуитивного анализа той информации, которая постоянно крутилась в воздухе среди большого коллектива специалистов, готовящих космонавтов к полетам, и среди людей близких или приближенных к космонавтам.
С некоторыми документами я знакомился сам, даже не думая по началу о том, что информация из них сможет мне пригодиться. Кстати. Если бы кто-то и захотел просто получить некоторые документы, то это было сопряжено с большими трудностями. Особенно знакомство с приказами по личному составу. Они ведь имели перечень лиц, которых можно было ознакомить с приказами. И практически всегда все ознакомившиеся оставляли свои автографы в конце текста документа. На всякий случай. Кому-то для того, чтобы принял указание к действию. И конечно же как предостережение, чтобы не болтали лишнего.
Устно необходимая информация передавалась дальше каждому в части его касающейся.
Это правило секретности касалось даже таких, казалось бы, внешне простых вопросов, как распределение премий и уплата партийных взносов членами КПСС с этих сумм. Вот тут и происходил сбой в секретности.
По инструкции первичным партийным организациям один раз в три месяца положено было проверить правильность уплаты членских взносов коммунистами. Не дай бог не досчитается копейка в партийную казну.
Делалось это просто. На партийном собрании назначались очередные ревизоры – проверяющие из рядовых коммунистов, которые в удобное для них время отправлялись в бухгалтерию части. Большим начальникам заниматься такой мелочевкой было не по чину.
В бухгалтерии обычно ревизорам диктовали с финансовых карточек сумму зарплаты тех коммунистов, кого они проверяли. Высчитывались проценты и проверяющие сверяли все по ведомости уплаты членских взносов.
Однако. В финансовые карточки не всегда вносились суммы премий и вознаграждений. Их надо было проверять по отдельным приказам и выплатным ведомостям, выискивая нужные фамилии. Это было довольно хлопотно. Приказы и ведомости находились в разных секретных папках. И чаще всего проверяющие не числились в списках лиц, допущенных к работе с этими папками. И снова бухгалтер сверял фамилии, списки и сообщал о дополнительных выплатах. Но, если он торопился или просто лень ему было копаться в бумагах, мог и не сообщить о дополнительных выплатах. Но тогда могла появиться нестыковка с ведомостью по уплате членских взносов честным коммунистом. Так что, от проверяющих старались не отмахиваться, как о назойливых мух.
Иногда, правда, когда бухгалтеру действительно было некогда, он давал ведомости и приказы в руки проверяющего, чтобы тот мог сам сделать нужные выписки. В таких случаях любопытному человеку можно было сделать много открытий для себя.
Обычно те суммы, которые мы провеяли, были не больше 10–50 рублей, при общих зарплатах 150–300 рублей. Но в ведомостях стояли рядом и сотни, и даже тысячи рублей. Только относились они к большим начальникам. Чем выше начальник, тем больше дополнительные выплаты и премии.
И сразу становились понятными причины засекреченности дополнительных выплат. Начальники не хотели, чтобы подчиненные знали о несправедливом распределении премий. Да и не включали они эти суммы в общую свою зарплату, а следовательно и взносы с них не платили. Платить нужно было только бедным.
Думаю, что и сейчас, как в военной, так и в гражданской среде, данный факт присутствует.
И это только одна из причин, почему к приказам допускался определенный круг лиц. Но в общем, все все знали. Судили обо всем, рядили, но до забастовок и открытых протестов у нас никогда не доходило. Как то даже и мыслей об этом не было. Может быть потому, что подобное был запрещено определенными пунктами воинских уставов, инструкций и наставлений. А мы к этому привыкли. Не возмущались даже, но знали.
Вот эти знания я использую сейчас в своих размышлениях, рассказах. И пусть никто не протестует и не утверждает, что этого не было. Для них не было. Для меня было. Я и рассказываю о том, чем мы жили, о чем думали, как решали поступать и как поступали на самом деле.
Теперь об экономической выгоде писательского дела.
Наверное, раскрученные, популярные писатели получают неплохие гонорары. Об этом могу лишь предполагать.
Сам я за 30 лет написал 6 книг и подготовил рукописи еще нескольких книг.
Уже 21 год я на пенсии. Не работаю. Пишу книги. Если работать, книги писать будет некогда. Приходится выбирать.
Предлагал свои книги нескольким издательствам. Не берут. Говорят, что на эту тему все писано-переписано, а как автора меня никто не знает.
