Густав Шпет - Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»
Таким образом, если первая, предварительная стадия процесса (см. ч. 39) целиком находилась в руках солиситоров, то во втором же моменте, — моменте судебного разбирательства, — судьба дела — всецело в руках самого суда и барристеров.
Прежде чем перейти к этому второму моменту, отметим еще деталь, которой не пропустил Диккенс и которая дает дополнительный пример того, что называется ритом. Приглашение свидетелей для верности — «простая предосторожность», как выражается мистер Джексон (гл. 27, XXXI), — делается самой заинтересованной стороной. Но «повестка» выдается как судебный приказ именем короля: «узкая полоска пергамента», копии которой на обыкновенной бумаге вручаются под расписку вместе с «прогонными» (в данном случае это один шиллинг). Такая повестка называется subpoena, то есть «под страхом наказания», угрожающего свидетелю в случае его неявки; свидетель, согласно приказу, должен отложить все свои дела и явиться в указанное время в указанное место; если вызываемое по subpoena лицо не явится в суд без уважительной причины, каковой признается тяжелая болезнь, оно может быть подвергнуто уплате издержек или тюремному заключению за неуважение к суду.
ЧАСТЬ 41
Разбор дела
Второй момент процесса — самый суд. В Англии, в отличие от континентальных европейских стран, издавна установился обычай привлекать присяжных к решению не только уголовных, но и гражданских дел. Разница участия присяжных в тех и других делах в том, что уголовный суд знает две категории жюри: одну («Большое жюри»), решающую только вопрос о предании или непредании обвиняемого суду, и другую («Малое жюри»), выносящую решение, оправдательное или обвинительное, тогда как для жюри, созываемого для решения гражданского дела, этого различения не существует. Гражданское жюри только решает вопрос в пользу истца или в пользу ответчика, то есть оно соответствует Малому уголовному жюри или, как его также называют, Обыкновенному.
В гражданском процессе, кроме того, иногда участвует Специальное жюри, называемое так в противоположность Обыкновенному. Обычай созывать Специальное жюри возник в судебной практике и законодательно был закреплен только в первой трети XVII века. Предполагается, что Специальное жюри собирается в случаях, требующих от присяжных специальных знаний (по делам о банкротствах, запутанных торговых спорах и т. п.), но на деле, что и было узаконено в XIX веке, для занесения в список специальных присяжных требовался только более высокий денежный ценз. Специальное жюри может быть созвано по заявлению одной из сторон. В составе Специального, как и Обыкновенного, жюри должно быть 12 человек. В списке присяжных, привлеченных к участию в деле «Бардль против Пиквика», оказалось только десять имен. Отчего это произошло, остается неясным, но поскольку Додсон и Фогг заранее знали об этом, как видно из сообщения, сделанного Джексоном при вручении им свидетельских повесток пиквикистам (гл. 27, XXXI), то, вероятно, это произошло не по причинам техническим. Одно из возможных злоупотреблений в таких случаях связано с правом отвода отдельных членов жюри и заключается в том, что адвокат может заранее подсказать заведующему составлением жюри чиновнику, что то или иное лицо, имеющееся в списке, не следует вызывать. Так или иначе, но когда на самом суде был оглашен список специальных присяжных и в нем оказалось только десять имен, сарджент Базфаз обратился к суду с просьбой о включении в жюри так называемых tales. Tales (лат. — такие, таковые) — юридический термин, обозначающий лиц, которыми должны быть замещены недостающие присяжные, находящихся здесь же, в здании суда, и являющихся такими же, как и те, кого они заменяют, или такими же, как и те, кого они дополняют. Пристав не затруднился включить в состав Специального жюри по делу о нарушении брачного обещания двух обыкновенных присяжных, из которых один оказался зеленщиком, а другой — аптекарем.
После того как члены жюри приведены к присяге, как представители сторон, так и свидетели должны обращаться к ним (о чем судья напомнил мистеру Уинклю, гл. 30, XXXIV). Роль председательствующего судьи сводится главным образом к тому, что он следит за формальным порядком заседания, дает разъяснения по отдельным пунктам закона и резюмирует прения сторон. Если бы судьи добросовестно исполняли свои обязанности и призывали, когда нужно, своих высокоученых собратьев к порядку и при этом пользовались находящимся в их распоряжении могущественным оружием: правом штрафовать за «неуважение к суду», Диккенс не мог бы считать (ср. его Предисловие к «Пиквику») основным пороком английского судопроизводства распущенное поведение на суде барристеров, запугивание присяжных, издевательство над свидетелями и т. п.
Самый процесс разбирательства дела изложен у Диккенса с исключительной добросовестностью. «Дело открывается» младшим барристером истца, читающим краткое изложение фактической стороны дела и причин, давших повод к иску, — в процессе Пиквика «дело открыл» мистер Скимпин. Вслед за тем сарджент излагает присяжным дело во всех его подробностях, приводит документы и дает ему нужное освещение. После этого суд переходит к допросу свидетелей, причем согласно общему узусу — одного свидетеля допрашивает сарджент, другого — юниор и т. д., пока не будут допрошены все свидетели; само собой разумеется, что при допросе свидетеля одним барристером может задавать перекрестные вопросы и другой барристер, точно так же как и представители противной стороны. После допроса свидетелей, речи защитника и резюме судьи присяжные удаляются на совещание и выносят решение; в случае разногласия присяжных дело может быть пересмотрено.
ЧАСТЬ 42
Исполнение решения суда
Заключительным моментом процесса является приведение приговора в исполнение на основании особого типа экзекутивных приказов суда (ритов, ч. 39). Гражданский процесс общего права в Англии знает четыре вида экзекутивных ритов, выдающихся для того, чтобы заставить упрямого неплательщика внести деньги, к уплате которых он приговорен. Эти приказы касаются или имущества должника (неплательщика), или его личности. Из слов мистера Перкера (гл. 36, XL) мы узнаем, что против мистера Пиквика был выдан приказ, известный под названием capias ad satisfaciendum, или, как именует его Перкер, пользуясь принятым сокращением, — ca. sa. Этот приказ направляется против личности должника и санкционирует его задержание, пока он не удовлетворит тех, кому должен. Выдача такого приказа широко практиковалась в Англии вплоть до отмены тюремного заключения за долги (1869 г.).
Экзекутивные приказы выдаются шерифу. Институт шерифов — древнейший, имевший очень сложную историю, институт Англии. Когда-то шериф представлял полноту королевской власти в графстве, но с течением времени судебные и фискальные обязанности его ограничивались, и в его руках сосредоточивалась главным образом высшая в графстве исполнительная власть. Он арестовывает, созывает присяжных, заведует парламентскими выборами, приводит в исполнение судебные приговоры и приказы суда и т. п., — он, следовательно, конфискует имущество должников или заключает их в тюрьму. Для этой цели он имеет в своем распоряжении штат чиновников, судебных исполнителей, или приставов, которые выполняют все эти обязанности шерифа. Такого чиновника Диккенс показал в лице мистера Нэмби, приехавшего арестовать мистера Пиквика (гл. 36, XL). На двери дома Нэмби красовалась табличка: «Нэмби, чиновник (officer) лондонских шерифов» (в Лондоне два шерифа: один — для Сити, второй — для графства Мидлсекс). Другое название этой должности: «пристав», бейлиф (bailiff или bound bailiff, презр. bumbailiff), по-видимому, считалось до известной степени одиозным. Так, в романе Филдинга «Эмилия», когда пристав хитростью вызывает героя романа на улицу и арестовывает, между ними происходит такой обмен репликами: «Вы, значит, пристав (a bailiff)?» — говорит Бут. «Я — исполнитель (an officer), сэр», — отвечает тот (кн. VIII, гл. I).
В прежнее время судебные исполнители содержали особые дома, даже нечто вроде таверн, в которых в течение небольшого срока держали арестованных, прежде чем отправить их в тюрьму. В этих домах арестованные за грабительскую плату могли получать разные жизненные удобства и имели время лично или через посредство друзей и родных уладить свои отношения с кредитором. В «Пиквике» дана ясная картина такого рода учреждения; подробно на его описании Диккенс останавливается также в своих «Очерках» («Рассказы», гл. 10; ср. также «Холодный дом», гл. 15). Филдинг в «Эмилии» (1752 г.) изображает ряд сцен в таком доме.
От мистера Нэмби Перкер везет мистера Пиквика в Сарджентс-Инн, где принимали дежурные судьи (ч. 35) и где мистер Пиквик должен был получить Habeas corpus, то есть судья, рассмотрев дело, мог или освободить его от ареста, или передать его «физическую личность» (ч. 35) для заключения в определенную тюрьму. Так как мистер Пиквик категорически отказывался платить, участь его была предрешена, и Перкеру оставалось хлопотать лишь о том, чтобы его подопечный попал именно во Флитскую тюрьму (ч. 53). Диккенс пользуется случаем показать читателю некоторые обыденные сцены и нравы Сарджентс-Инна. Уже при входе внимание мистера Пиквика останавливают на себе «субъекты потрепанно-благородного вида» (of shabby-genteel appearance) — представители «любопытной профессии», как выражается Перкер, — которые предлагают свои услуги в качестве поручителей, — «поручатся за вас на какую угодно сумму, а возьмут всего полкроны» (гл. 36, XL). Имеется в виду широко распространенный в Англии и давно санкционированный законом обычай, согласно которому судья может привлеченного к ответственности (за исключением обвиняемого в измене) освободить от задержания в тюрьме, если он представит поручительство, что в назначенные срок предстанет перед судом. Суды вправе ограничивать круг лиц, поручительство которых он принимает, лицами более или менее значительного общественного и материального положения, а также определять размер денежных сумм, обеспечивающих поручительство (последние, согласно Биллю о правах, ч. 37, не должны быть «чрезмерными»). Поскольку во многих случаях бесцельность предварительного заключения, а также ненужность реального поручительства бывает очевидна, то создается, как поясняет мистер Перкер «юридическая фикция», когда поручителем выступает лицо, поручительство которого реального значения не имеет, но судьей оно тем не менее принимается. Мистер Пиквик оценил эту практику, развившуюся на почве формализма и ограниченности закона, как «лжесвидетельство».
