Aлексей Буяков - Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945)
Некоторые изменения были внесены во внутренний распорядок жизни отряда. Была введена утренняя гимнастика, часовой отдых после обеда. Упразднены обязательные перемещения по территории военного городка только бегом, запрещено рукоприкладство.[363] В одном из информационных документов БРЭМ, отражающем настроение группы родителей после посещения ими в 1944 году своих сыновей-асановцев, отмечалось: «В самом начале было несколько печальных инцидентов, где некоторые унтер-офицеры позволили себе бить по лицу за всякие дисциплинарные провинности. Но как-то об этом узнал полковник Смирнов, и он очень строго наказал их. Теперь самое лучшее отношение, конечно, большая строгость, но это ничего».[364]
Ослабление режима внутренней жизни Сунгарийского отряда, как, впрочем, и остальных РВО, привело к увеличению случаев нарушения военнослужащими дисциплины. Так, в марте 1944 года курсант юнкерского училища старший унтер-офицер Г. Я. Коваленко совершил самовольную отлучку в Харбин. Причиной стала девушка. В Харбине Коваленко был задержан, препровожден на Сунгари-2 и посажен в карцер. По окончании 15-дневного заключения в карцере курсанта разжаловали в рядовые и уволили в резерв. Летом 1944 года эстандарт-юнкеры В. В. Горохов и С. В. Михайлов, проходившие практику в Ханьдаохэцзийском РВО, получили строгий выговор со стороны отрядного советника капитана Камимура за нетактичное поведение, поскольку «пили водку, играли в карты и волочились за женщинами».[365] Осенью того же года в Ханьдаохэцзийском РВО была обнаружена пропажа нескольких единиц оружия, что привело к увольнению со службы подозревавшегося в пропаже каптенармуса 1-й роты Н. И. Шашлова. В апреле 1945 года старший унтер-офицер Сунгарийского отряда Ю. А. Волков был снят с должности и. о. начальника отдела боепитания за оскорбление в пьяном виде прапорщика и переведен писарем в 5-й отдел штаба отряда. И это далеко не все случаи.
Согласно утверждениям некоторых асановцев, в их среду проникали и сообщения подпольной радиостанции «Отчизна», начавшей свою деятельность в Харбине в конце 1944 года. Радиостанция была создана группой эмигрантской молодежи во главе с бывшим лидеров Союза националистической молодежи Устиновым при покровительстве и руководстве со стороны одного из старших начальников ГБРЭМ – Михаила Матковского.[366] «Отчизна», в частности, призывала эмигрантскую молодежь идти в РВО, чтобы приобрести боевые навыки, которые помогут в дальнейшем бить японцев.[367]
Как уже отмечалось, после 2-го Амурского похода отряд прекратил практику долгосрочных учебных походов. В 1944 году был совершен только один учебный пеший поход, длившийся десять дней. Так же как в сентябре 1943 года, отряд в полном составе выдвинулся в Мадачэнкоу, район станции Яблоня. В Мадачэнкоу проводились отрядные учения, в ходе которых штурмом была взята сопка, взорван мост, осуществлено освобождение «арестованных советскими солдатами колхозников». Учения завершились смотром отряда. На учениях присутствовал начальник Харбинской Военной миссии генерал Дои и ряд других японских чинов.[368]
Японское руководство постоянно курировало деятельность Сунгарийского РВО. Отряд неоднократно посещали полковник Асано, генерал-майор Дои, генерал-майор Акикуса Сюн.[369] В мае-июне 1944 года отряд удостоил своим посещением принц Микаса Такахито, самый младший брат императора Японии Хирохито, служивший в Императорской Ставке. Высокопоставленный гость присутствовал на смотровых занятиях в городке отряда на станции Сунгари-2. По окончании смотра каждый офицер отряда представлялся ему лично. Каких-либо публичных выступлений со стороны принца не было, но на банкете в его честь, организованном в офицерском собрании, он выступил перед командным составом отряда с небольшой речью, в которой поблагодарил за оказанную честь и пожелал укрепления духа и воинской подготовки во имя интересов японского и русского народов. Он также лично поблагодарил полковника Смирнова за хорошо проведенные занятия и физическую подготовленность чинов отряда.[370]
Японскими инспекторами осуществлялся контроль над политическими настроениями офицеров и солдат РВО, их отношением к службе. Известно, например, что русские офицеры отряда были недовольны низкими окладами. Майор Идзима, живший при отряде, имел обыкновение проводить беседы с русскими военнослужащими, выявляя их взгляды. В конце концов полковник Смирнов запретил офицерам давать какую-либо информацию Идзиме без его ведома.[371]
В мае 1944 года курсанты военного училища при отряде завершили свое обучение. Из двадцати пяти курсантов полный курс училища окончили двадцать три. После заключительных смотров и письменных экзаменов только девять курсантов получили звание эстандарт-юнкера – кандидата в офицерский чин. Вместе с ними звание эстандарт-юнкера было присвоено вахмистру хозчасти отряда Ивану Парыгину (в отряде с 1939 года) и имевшим высшее образование военнослужащим медицинской службы – ветеринару Евгению Грацианову и зубному врачу Георгию Раснюку (помимо прочего, в 1942 году окончил курсы радистов особого рода при Муданьцзянской Военной миссии).
Как следует из более поздних источников, некоторые курсанты намеренно провалили экзамены, чтобы быть отчисленными из отряда. Определенную роль здесь, по-видимому, сыграл пример Коваленко. Но этого им не удалось – курсанты, сдавшие экзамены с низкими баллами, были направлены в звании старших унтер-офицеров в подразделения Сунгарийского, Ханьдаохэцзийского и Хайларского отрядов для прохождения дальнейшей службы.[372] Что же касается эстандарт-юнкеров, то в течение следующего полугода они проходили практику.
На период практики эстандарт-юнкера направлялись командирами взводов в один из русских воинских отрядов или в качестве сотрудников в гражданские учреждения. Эстандарт-юнкера Н. А. Баклашев, С. М. Голубенко, А. М. Томашевский, С. П. Шароглазов, а также Парыгин, Грацианов и Раснюк проходили практику в Сунгарийском отряде, В. В. Горохов и С. В. Михайлов – в Ханьдаохэцзийском, Б. А. Зимин – в Хайларском. Н. К. Буйнов и В. В. Гальвин работали инструкторами военной подготовки при 2-м отделе Главного БРЭМ в Харбине. Буйнов являлся адъютантом начальника 2-го (военного) отдела – подполковника Коссова, а также инструктором по военному делу 4-й высшей народной школы, Духовной семинарии, Лицея св. Николая, 2-й женской школы и Конвента св. Урсулы; Гальвин – инструктором по военному делу в Северо-Маньчжурском университете и Русском техникуме.
По окончании практики 17 декабря 1944 года приказом Военного министерства Маньчжоу-го двенадцать русских эстандарт-юнкеров были произведены в корнеты и направлены для прохождения дальнейшей службы в русские воинские отряды, за исключением Голубенко, который был переведен на гражданскую службу в Главное Бюро эмигрантов.
В начале 1945 года состоялось очередное увольнение в резерв солдат, завершивших срок военной подготовки. Все увольняемые в резерв получили напутствие со стороны руководства, в котором указывалось, что они, как резервисты РВО, по своему поведению и преданности властям и делу российской эмиграции должны являть собой пример для остальной массы эмигрантов и быть готовыми в нужный момент выступить на защиту интересов Маньчжурской империи.[373]
Весной сорок пятого года прошел последний призыв в русские воинские отряды. Предварительно, еще в январе, был проведен смотр здоровья эмигрантской молодежи, о чем писали русские газеты Харбина. Участие в смотре здоровья эмигрантской молодежи в Харбине, проводившемся в здании гимназии ХСМЛ, помимо специалистов принимали представители русской и японской администрации – начальник Харбинской Военной миссии генерал Дои, начальник ГБРЭМ генерал Власьевский, глава призывной комиссии полковник Асано, начальник Особого отдела Киовакай Като и др.[374] В результате призыва более ста молодых эмигрантов отправились служить в Сунгарийский и Ханьдаохэцзийский РВО.
Ханьдаохэцзийский воинский отряд в ходе реорганизации и слияния с Учебной командой горно-лесной полиции существенно увеличился. Теперь он имел в своем составе две роты и штабную команду общей численностью в 165 солдат, 26 унтер-офицеров и 9 офицеров.
Согласно сведениям на 30 августа 1944 года, командиром отряда являлся капитан (с января 1945 – майор) Гукаев, адъютантом отряда – подпоручик И. В. Попов, начальником интендантской службы – подпоручик И. С. Яшков. Первую роту трехвзводного состава (третий взвод являлся взводом связи) возглавлял поручик Плешко, вторую роту двухвзводного состава – поручик Ложенков. Военврачом отряда в чине майора медицинской службы состоял по совместительству врач Ханьдаохэцзийского отделения БРЭМ Алексей Яковлевич Приходько, в прошлом капитан медицинской службы Белой армии, более десяти лет прослуживший в госпитале китайских Охранных войск железной дороги (последний чин – подполковник китайской медицинской службы).[375]
