Карлхайнц Дешнер - Криминальная история христианства

Беспощадную борьбу против инаковерующих ведет около середины III столетия и св. епископ Киприан, творец нацистского лозунга «дьявол — отец евреев» (стр. 111) и уже типичный надменный представитель своего цеха. Ведь он уже требует, чтобы перед епископом «вставали, как когда-то перед языческими идолами», — хотя Христос в Евангелии от Иоанна говорит «Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу?.».

Для Киприана его христианские противники, подобно евреям и язычникам, тоже одержимы дьяволом, «ежедневно неистовыми голосами» они «все» доказывают «свое ядовитое безумие». В то время как каждое католическое послание «дышит кроткой невинностью», разглагольствования предателей веры и борцов с католической церковью», «бесстыдных приверженцев еретического разложения» изобилуют «какими-то лающими бранью и оскорблениями», сами они погрязли в «разгорающемся и все больше вырождающемся разладе», «в разбое и преступлениях».

Киприан упорно настаивает примерно в 69 посланиях на том, что «еретик» был «врагом мира нашего Господа» «что еретик так же как отпавший все вместе лишены Святого духа», «что вине и наказанию подвергаются все, кто объединился в гнусной дерзости с отпавшими против предстоятелей и епископов», что они «все без исключения наказаны», что они «потеряли всякую надежду», все «низвергнуты в величайшую пропасть», что каждый этот дьявол «идет к гибели». С «еретиками», доказывает святой ссылками на часто эксплуатируемый Ветхий Завет, ни в коем случае нельзя «есть хлеб и пить воду», никогда нельзя «делить земную пищу и мирское питие», не говоря уж о «приносящей исцеление воде крещения и небесной милости». И Новым Заветом донимает он «еретика нужно избегать, как «обращенных, самих себя приговоривших грешников».

Епископ Киприан не терпит никаких контактов с инакомыслящими христианами «Разделение распространяется на все сферы жизни» (Жирард) Для Киприана, который непрестанно твердит о «настоящих хитростях еретиков» (Кирхнер), католическая церковь все, а все другое в основе ничто. Он славит церковь как запечатанный источник, как запертый сад, как полноводный рай, как «мать» снова и снова, от которой правоверные хотят отторгнуть лишь «упрямый сектантский дух и еретические искушения», правоверные, которые кажутся то «спутанными и блуждающими овцами», то «покрытыми славою, бравыми воинами», «военным лагерем Христа», во всяком случае, людьми, которым он обещал возвышение к небесному блаженству, и на вечные времена показ мук их преследователей. Но каждый, кто не в церкви, должен умереть от жажды, так как он стоит (почти непрерывно повторяющееся слово) «снаружи» (foris) ужасное место, где все кажется пустым, фальшивым, и тот, кто стоит «снаружи» почти что мертв «Снаружи» отклоняется «свет мраком, вера неверием, надежда отчаяньем, разум безумием, бессмертие смертью, любовь ненавистью, правда ложью, Христос Антихристом» «Снаружи» бедствует и гибнет каждый, «снаружи» все без исключения не крещены, просто политы водой, запачканы, — не лучше язычников Киприан не имеет ничего общего с «еретиками», схизматиками, среди которых он совершенно не распознает ни Бога, ни Христа, Святого Духа, ни веры, ни церкви Все они враги для него — alieni, profani, haeretici, schismatici, aduersarii, blasphemantes, mimici, hostes, rebelles, короче, все вместе они антихристы.

Но это остается обычной тональностью в межконфессиональных отношениях. В то время как собственная церковь оценивается как «лазарет», «полноводный рай», учение противника — «бессмысленное, путанное», «бесстыдная ложь», «колдовство», «болезнь», «глупость», «грязь», «чума», «блеяние», «дикий вой» и «тявканье», «сновидение и бабьи сплетни», «величайшее безбожие» Христианские конкуренты постоянно «самодовольны», «ослеплены», «мнят себя выше других», они — «атеисты», «дураки», «лжепророки», «первенцы сатаны», «рупор дьявола», «звери в человеческом облике», «выплевывающий яд дракон», «сумасшедший» (здесь, однако попутно свершается даже заклинание против них) «Еретики» всегда также нравственно подозрительны, они опустившиеся, «кутилы», «обожающие» свою «утробу и чувствующие исключительно плотски», думающие только «об удовлетворении своего желудка и более глубоко расположенных органов». Они предаются «разврату бесстыдным образом», они как козлы, которых привлекает много коз, как кони, ржущие вслед кобылам, как страстно хрюкающие свиньи. Согласно католику Иринею, гностик Марк с помощью «любовного зелья и волшебства» делает близких послушными, чтобы «опозорить их тело». Согласно монтанисту Тертуллиану, католики пьют и совокупляются во время своих празднеств причастия. Католик Кирилл ославливает монтанистов как убийц и пожирателей детей Христане между собой. При этом даже Августин призывал. «Не думайте, однако, что ересь могла возникнуть из-за пары маленьких заблудших душ. Ересь порождали лишь великие люди». Правда, он сам тоже всю жизнь преследовал ее. И уже с помощью «мирских рук».

«Если бы существовало время, — утверждает католик Антвейлер, — которое можно было бы восславить за деловитость, то это было бы время отцов церкви». И добавляет к сему. «И здесь думается прежде всего о четвертом столетии».

В IV столетии, однако, когда последовали все новые расколы, когда секты, схизмы, ереси проявляли все большее самосознание, самостоятельность, антиеретические вопли становились все резче, агрессивнее, борьба против всего некатолического все больше обосновывается и юридически, дело доходит прямо-таки до патологической агитации и действиям, к форменному «заболеванию» (Кафан).

В IV столетии св. Пахомий, основатель первого христианского монастыря (около 320 г) и первый создатель монастырского — коптского — устава, ненавидит «ересь» как чуму «Генерал-аббат», который пишет свои послания частично тайнописью, узнает «еретиков» уже по запаху и разъясняет «Каждый человек, читающий Оригена, скатывается в бездну ада» Все труды этого крупнейшего предконстантиновского теолога (сам фанатик Афанасий защищал его как высокоученого и прилежного) Пахомий бросил в Нил.

В IV столетии епископ Епифаний из Саламины — иудейский ренегат и фантастически злобный антисемит — предупреждает в своей «Аптечке» (Panazion) о 80 «ересях», даже уже о 20 дохристианских. При этом каждая «ересь» возбуждает святого так сильно, что небольшое количество правого смысла, которое ему отпустила природа, от отвращения еще больше съежилось Его пламенное заступничество за церковь находится, однако, в обратной пропорции с его разумом, — что сегодня не оспаривается, но не оста новило св. Иеронима, его соратника, назвать однажды Епифания «patrem paene omnium episcoporum et antiquae reliquiae sanctitas[77] также как и Второму Нисскому собору (787 г) присвоить ему титул «патриарха ортодоксии». В своей «Аптечке», столь же конфузной, сколь обстоятельно велеречивой, испытывающей терпение читателя, фанатично-лицемерный епископ хочет лечить всех укушенных ядовитыми змеями, именно Еретиками», большим количеством «противоядия» «Патриарху ортодоксии» удалось самому в до того пока не обширное «ересеопровержение» имплантировать «в качестве фактов самые дикие и неправдоподобные известия, а при необходимости даже утверждать собственное свидетельство им» (Крафт) Более того, оберпастырь Кипра придумывает из уже найденного слова «еретик» совершенно новые «ереси». Христианская историография.

В IV столетии учитель церкви Василий «Великий» находит так называемых еретиков полными «коварства», «оскорблений», «злословия», «голой и бесстыдной греховности» «Еретики» схватывают «охотно все с дурной стороны», «ведут дьявольскую войну», имеют «тяжелые от вина головы», затуманены «дурманом», «безрассудны», «бездна лицемерия», «безбожности» Святой уверен, «что человек, который взращен ложным учением, не может отказаться от греха ереси так же, как мавр изменить цвет своей кожи или пантера свои пятна», — поэтому ересь нужно «клеймить», «искоренять».

Евсевий из Цезарей, родившийся между 260 и 264 гг. «отец церковной истории», позднее пользовавшийся все возраставшей благосклонностью императора Константина, называет одну страшную «ересь» за другой Известный епископ, для современной теологии лишь «малый мир идей» (Риккен, общество Иисуса), «теологически неспособный» (Ларримор), бичует «фальшивых, обольстительных мужей» в большом количестве. Симона Волхва, Сатурнина из Антиохии, Василида из Александрии, Карпократа — «враждебные Богу еретические школы», которые действуют «обманом» и совершают «отвратительные подлости».

Однако «все новые ереси» поднимают свою голову. Там Кердоном «передается плохое учение», Маркион, как это сказано Иринеем, создает «с помощью своих бесстыжих богохульств еще больше школ», Бардесан «не полностью» очистился «от грязи старых заблуждений», там появляется Новат со своими «совершенно бесчеловечными воззрения ми», приходит Мани, «безумная, названная его именем одержимая дьяволом ересь», «варвар», вооруженный «оружием смущения духа», его «фальшивыми и безбожными положениями» — «смертельный яд».