Харальд Буш - Подводный флот Третьего рейха. Немецкие подлодки в войне, которая была почти выиграна. 1939-1945 гг.

С молодой порослью офицеров надо быть готовым к неприятностям. Ясно, что все они разнятся, и, когда я забывал об этом, порой кто-то из них своим поведением напоминал мне о сем факте.

В долгом походе на таком маленьком судне, как подводная лодка, приходится пресекать такие пошлости, как грязные истории, которые обычно рассказывают в мужских раздевалках. И не только потому, что они противоречат моральным установкам. Стоит им начаться, как они могут выйти из-под контроля, да и вообще они дают команде далеко не самый лучший пример поведения.

Я часто беседовал с офицерами, когда они несли вахту на мостике. Я спрашивал, какие, по их мнению, действия должны предпринять мы сегодня, чтобы уклониться от встречи с противником? А если условия благоприятствуют? А что, если мы неожиданно столкнемся с эсминцем? Появился самолет – когда мы должны нырять и когда можем оставаться на поверхности? Когда лучше атаковать и с какой стороны? Я обсуждал с ними ситуации, склонившись над подсвеченным штурманским столиком, и позволял им высказывать свои предположения, но они должны были быть рациональными, исходящими из боевого настроя, потому что страхов хватало и у меня самого и в дополнительных я не нуждался.

Конечно, вы должны предоставлять офицерам возможность оставаться в своей компании, чтобы они могли до колик посмеяться над своим командиром. Естественно, трапезничали мы все вместе, и в кают-компанию каждый должен был являться аккуратным и подтянутым: столовое белье у нас было белым или в крайнем случае оно когда-то было белым. Чтобы придать бытию цивилизованный характер, мы практически каждый день садились играть в карты – обычно в дурака, – и можно было только радоваться, если какая-то книга привлекала всеобщее внимание, и потом мы обсуждали ее.

Это говорилось так часто, что стало общим местом: под глубинными бомбами все смотрят на офицеров. У меня был один офицер, который, когда начинали рваться глубинные бомбы и он был свободен от вахты, ложился спать! Он просыпался, лишь когда что-то сваливалось ему на голову. В таких случаях он бурчал про себя что-то вроде «отдохнуть не дают» и немедленно засыпал снова. Как-то раз, всплыв, мы оказались в минном заграждении, и я спросил его, в какую сторону, по его мнению, надо перекладывать руль, на правый борт или на левый. Он бесхитростно ответил: «Совершенно не важно. Если вы завтра проснетесь, то, значит, действовали верно, вот и все». Его трудно было вывести из себя; просто ему были свойственны природная безмятежность и суховатый юморок.

Под глубинными бомбами основная тяжесть, кроме офицеров, лежала на акустике, потому что он первым слышал приближение эсминца. Я запрещал им в любых обстоятельствах громко докладывать мне, что охотник за лодками идет прямо на нас. Каждый доклад передавался мне через вестового, которому полагалось соблюдать спокойствие и говорить тихим голосом. Он никогда не использовал слова «эсминец», на него было наложено табу – мы говорили о «небольшом корабле», избавляя команду от излишнего беспокойства.

Во время глубинной бомбардировки вы должны как-то добиться, чтобы все моряки, свободные от вахт, разошлись по своим койкам и легли спать. Вы должны убедиться, что все в самом деле дышат через окислительные патроны – хотя бы офицеры, – потому что те доставляют неудобства, и многие, когда считают, что их никто не видит, стараются избавиться от них. Когда все было налажено, командир тоже мог прилечь и сделать вид, что спит. Для команды вид спящего командира был доказательством того, что дела не так уж плохи. Но сначала я обходил лодку и рассказывал команде, что мы делаем, дабы сбить врага со следа. Не стоит забывать, что это важно, и всегда стоит использовать такую возможность.

В долгом походе офицеры должны обладать сообразительностью и способностями, чтобы команда увлеченно принимала то, что им предлагают. Сам я предпочитал не играть первую скрипку, когда заходила речь об организации свободного времени. Просто, беседуя с офицерами и командой, я рассказывал, какие у них есть возможности, делал одно-другое предложение, а остальное зависело от них.

Легко было проводить турниры по шахматам и скату. О положении в турнирной таблице рассказывалось по внутрикорабельной связи и в нашей газете, так что первые два или три раза энтузиазм удавалось поддерживать до конца турниров.

Люди должны знать, за что они воюют, сознательно и с готовностью рисковать своими жизнями. Но часто приходилось иметь дело с какой-то пассивностью. Порой по воскресеньям я приказывал погрузиться на глубину и созывал общее собрание экипажа. Я рассказывал им о рейхе и его многовековой борьбе, о великих фигурах нашей истории и о том вкладе, что они внесли.

По моей просьбе офицеры читали лекции на темы, которые их интересовали: например, главный механик рассказал, что можно извлечь из угля, как из сырья; кто-то еще – об Атлантике, ее климате и животном мире, о Гольфстриме, пассатах и летучих рыбах. Все это морякам стоило знать.

Темы лекций становились предметом обсуждения, и если предмет был изложен понятным языком, то об этом говорили несколько дней, поскольку большинство свободного времени моряки проводили лежа на койках и болтая с приятелями.

Как и почти на всех подводных лодках, у нас была своя газета. Как правило, она начиналась с короткого изложения политических новостей, и, поскольку я считал этот раздел достаточно важным, всегда сам составлял его. Вторая часть была посвящена «местным новостям», то есть событиям нескольких последних дней, которые излагались в юмористическом тоне. Сообщения, полученные из радиоперехвата, всегда подбирались так, чтобы создать достаточно оптимистическую картину общей ситуации.

Прежде чем уходить в патрулирование, капитан должен убедиться, что на борту имеется достаточное разнообразие книг – от солидных трудов до легкой литературы. Тут необходимо сказать еще об одной детали. Пусть даже люди любят читать, вы не можете ожидать, что, отстояв часы своей вахты, они при тусклом свете будут сидеть за шатким столом кают-компании, приткнутом в проеме между запасными торпедами. Они хотят с удобствами вытянуться на своей койке, и не так сложно пристроить над каждым спальным местом по небольшой лампочке, чтобы каждый мог читать сколько ему захочется.

Сколько бы ни было на борту граммофонных пластинок, к концу патрулирования все они надоедают. Так что я позволял слушать музыку не больше часа каждый день. Каждая кают-компания по очереди сама выбирала себе программу по вкусу. Если же у кого-то был день рождения, то ему позволялось самому подбирать себе музыкальную программу.

Я уже упоминал о турнирах по шахматам и скату. Но у нас проходили и другие соревнования. Например, каждый должен был спеть в микрофон песню, и команда выставляла певцам оценки, как в школе. Первым призом служило освобождение от вахты, которую нес за него командир. Если обладателем второго приза становился матрос, то ему под наблюдением старшего механика дозволялось включить дизель, и, покинув машинное отделение, он поднимался на мостик и какое-то время командовал лодкой.

Проводили мы и спортивные соревнования, которые, к веселью слушателей и участников комментировались «по радио» в стиле Олимпийских игр. К одному концу прочной веревки подвешивался солидный груз, а другой крепился к стержню примерно восемнадцати дюймов в длину. Работая только кистями, надо было намотать веревку на стержень, подняв груз и снова опустив его. Победителем объявлялся тот, кто мог это сделать максимальное количество раз. Я привожу столько подробностей, дабы вы поняли – есть бесконечное количество возможностей разнообразить жизнь команды на подводной лодке.

Проводили мы и конкурс повествований. Каждый должен был выдумать какую-нибудь удивительную историю своих приключений – типа того, что мужчины во время отпуска рассказывают семье, и в микрофон изложить ее всей команде. Некоторые из таких выдумок были вполне правдоподобны, прямо хоть печатай!

Приведу еще один последний пример. Медик наставлял команду по вопросам здоровья и гигиены. Поскольку пространства для движения было немного и чаще всего приходилось сидеть, мы организовали конкурс поэзии. Каждый должен был сочинить четыре или восемь строчек, в юмористической форме изложив какое-то предписание врача.

Если вы хотите успешно командовать подводной лодкой, необходимо учитывать две существенные проблемы. Первая – дисциплина. Вторая – неустанная изматывающая подготовка команды, чтобы каждый ее член в мельчайших деталях знал свои обязанности. Аксиомы эти хорошо известны, и я не буду преувеличивать их значение. Но есть и другая вещь – командир должен проявлять подлинную и активную заботу о команде; поэтому я и вникал во все подробности свободного времяпровождения. Командиру недостаточно отдавать приказы и время от времени накладывать наказания – ведь его успех полностью зависит от других людей, которые преследуют те же цели, что и он. Все должны жить и действовать лишь ради своей лодки и ни для чего иного, и команда должна считать честью служить под командой только этого капитана.