Александр Кадетов - Аквариум - 3
Кирилл знал об отношениях начальника контрразведки к евреям и его чрезмерной подозрительности ко всем и ко всему. Правда, некоторые считали, что у него были серьезные основания к этому, так как усиление влияния выходцев из еврейской общины вызывало негативные эмоции внутри ЦРУ. Доля евреев-сотрудников в резидентурах увеличилась с 10 до 35 процентов, а среди руководящих кадров с 5 до 30 процентов. В коридорах Лэнгли вслух говорили о том, что многие потенциальные кандидаты на вербовку отказывались иметь дело с сотрудниками-евреями, опасаясь, что сообщаемая ими информация будет использована в интересах разведслужбы Израиля «Моссад».
Энглтон лично курировал резидентуру ЦРУ в Тель-Авиве и не доверял евреям, считая, что они руководствуются прежде всего интересами Израиля.
— Да, Джеймс, я обратил на это внимание и постараюсь учесть в работе, — вставил Людерсдорф.
— Так вот, — продолжал Энглтон, — вы хорошо знаете, как ловко евреи еще с библейских времен умели использовать своих женщин. Помните, в Библии, приближаясь к Египту, Авраам инструктировал свою жену Сару: «Вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом. Скажи же фараону, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя». А в России у коммунистов со времен революции все еще продолжает функционировать институт еврейских жен, особенно в высших эшелонах власти. Достаточно вспомнить, что у Молотова, Кирова, Ворошилова и у многих других партийных боссов жены были еврейками. Вы наверняка знакомы с недавно изданной в Нью-Йорке книгой русского эмигранта Андрея Дикого «Евреи в России и в СССР». Советую вам еще раз ее перечитать. Там вы найдете много любопытного и полезного для вашей будущей операции, — закруглился Энглтон, вставая и тем самым давая понять собеседнику, что аудиенция окончена. — Желаю вам успеха, Билл. После операции загляните ко мне, обсудим все как следует.
Людерсдорф поблагодарил Энглтона за ценные советы, попрощался и направился в секретариат. Стрелка часов уже приближалась к 15.00. Предъявив пропуск охраннику, он на специальном лифте, которым можно было воспользоваться, только зная шифр, поднялся в круглый зал.
Ровно в 15.00 председательствующий, директор по делам Советского Союза и восточноевропейских стран Джон Ленчовеки, предоставил слово Людерсдорфу. Кирилл в течение пятнадцати минут коротко доложил суть планируемой секретной операции. Члены группы были предварительно ознакомлены с запиской и вопросов практически не задавали. Не пришлось использовать и приготовленный Кириллом реквизит: видео- и аудиозаписи, полученные из мадридской резидентуры. В конце заседания пришел и сам директор ЦРУ Билл Кейси. Он коротко подвел итоги, добавив в конце, что хочет знать все, что происходит в Москве. Планируемая операция, по его мнению, должна была служить этой цели. В представлении Кейси хорошим оперативником мог быть только тот, кто не боится иной раз преступить закон.
Через три дня Кирилл вылетел в Испанию самолетом Нью-Йорк-Париж-Мадрид. Он был уверен в успехе операции. Сидя в удобном кресле, американский ас пытался проанализировать поведение Лобкова в предстоящей операции. Он немного волновался, как спортсмен перед стартом. Обычно ему приходилось иметь дело с волонтерами, где главное было определить истинную мотивацию и ценность доброжелателя. А здесь было нечто другое: надо было самому сделать вербовочное предложение и убедительно доказать вербуемому, что другого выбора, кроме согласия, у него нет. У Людерсдорфа был свой метод вербовки. Он отличался от общепринятых тем, что был как бы от противного и основывался на прекрасном знании русского национального характера. Большинство работников ЦРУ, встречаясь с перебежчиками из Советского Союза, всегда пытались наобещать им златые горы, если они соглашались сотрудничать. Кирилл действовал по-другому, что давало ему возможность быстро разобраться в истинных мотивах перебежчика. Он никогда волонтеру ничего не обещал, а, наоборот, говорил ему, что тот может встретить большие трудности на своем пути…
В мадридском аэропорту Кирилла встретил резидент Эндрюс и сразу повез его на конспиративную квартиру, где их уже ожидала Элизабет. Операция намечалась на следующий день в двадцать часов. Русский в это время должен был быть у Элизабет.
Именно ровно в этот час Кирилл позвонил в квартиру. Дверь открыла Эливабет и подтвердила, что гость здесь.
Войдя в гостиную вместе с Кириллом, Элизабет, обращаясь к побледневшему Лобкову, сказала:
— Рома, извини, мой шеф хотел бы с тобой познакомиться и поговорить. Я оставлю вас.
Она повернулась и вышла из квартиры.
— Добрый вечер, Роман Ефимович, давайте знакомиться, — сказал Кирилл по-русски, подходя к столу и протягивая огромную ручищу оторопевшему от неожиданности Лобкову.
Все это произошло так быстро, что Роман автоматически, словно загипнотизированный этим ворвавшимся с улицы верзилой, протянул руку, пытаясь и не сумев приподняться с кресла.
— Меня звать Кирилл Борисович, — начал Людерсдорф, — я начальник русского отдела ЦРУ, специально прилетел в Мадрид, чтобы познакомиться с вами, хотя, Роман Ефимович, как вы, наверное, догадались, заочно я вас знаю очень, очень давно.
Лобкову словно подвесили пудовые гири к ногам и вдавили его в мягкое кожаное кресло, он еще продолжал испуганно таращить глаза на незнакомца, не зная, что предпринять, что ответить. Как бы предугадывая ход мыслей Лобкова и его состояние, нежданный визитер продолжал:
— Прошу, Роман Ефимович, правильно понять происходящее и цель моего визита. Вас никто не собирается ни вербовать, ни применять к вам силу, упаси Бог, в «ы цивилизованные люди. Да и смешно к вам применять насилие, вы дипломат, гражданин великой державы, защищены иммунитетом неприкосновенности. Я уверен, что мы с вами обо всем мирно договоримся, учитывая сложившиеся для вас обстоятельства. Просто я хотел бы попросить об одном маленьком одолжении. Вы ведь, я слышал, собираетесь в отпуск?
— Да-а… — наконец выдавил из себя Лобков и испугался, не узнав свой голос.
— Не могли вы, — перебил его Людерсдорф, — оказать мне любезность передать Федору Ивановичу вот это.
Тут он вынул из внутреннего кармана небольшой пакет и положил его на стол.
— Простите, я вас не понял, какому Федору Ивановичу и что это? — проговорил Роман, хотя мысль опередила его слова и молнией обожгла мозг: «Неужели этот тип имеет в виду Быкова?»
— Сейчас я все объясню, но сначала давайте по русскому обычаю выпьем за знакомство по рюмочке. Вы что предпочитаете? Да что я спрашиваю-то, вы же пьете ваше любимое виски «Джонни Уокер. Черная метка». А я, извините, пью только «Столичную».
Сказав так, Кирилл по-хозяйски подошел к холодильнику, в котором, как у Хоттабыча, оказалась заветная бутылка водки, налил себе большую рюмку и со словами: «За встречу!» выпил залпом по-русски до дна, крякнул, взял со стола кусочек хлеба, понюхал и отправил в рот. Лобков как бы по инерции последовал за ним, пригубив стакан с недопитым виски.
— Вы спрашиваете, кто такой Федор Иванович? — продолжал Людерсдорф. — Ваш хороший знакомый, генерал Быков. А в пакете деньги, десять тысяч американских долларов. Ну, насчет передачи ему пакета с деньгами я, конечно, выразился фигурально, Роман Ефимович. Дело вот в чем. Мы хотим, чтобы вы заняли со временем место Федора Ивановича. Не удивляйтесь, пожалуйста, это не бреди, не фантазия. Вы молоды, энергичны, талантливы, а Быков, так сказать, плюсквамперфект, давно прошедшее время, ему пора на печку. Надо уступать место молодым. Мы не собираемся вас вербовать, мы хотим помочь вам сделать карьеру и занять достойное вашим способностям место. Я больше скажу, мы вам уже помогаем. Вы спросите — как? Мы с вами профессиональные разведчики и все понимаем с полслова. Смотрите, Роман Ефимович, вы во второй загранкомандировке, два года уже пролетели, а у вас результат-то не ахти, кот наплакал. В первой командировке вы были молоды, перед вами и не стояли вербовочные задачи. А сейчас пора выдавать на гора, «сделать палку», как у вас в ГРУ выражаются, то есть вербовку. Ох, уж наш великий могучий русский язык! Вы можете возразить насчет результатов. Скажите, а Спарелли разве не кандидат на вербовку? Еще какой кандидат с главного объекта разведки. Вы же в Центр, надеюсь, о нем все сообщили? Да и материалы уже пошли в Центр, за которые вы получаете положительные оценки. Разве не так? То-то, все верно, вам и сказать нечего!
Тут Людерсдорф налил вторую рюмку, быстро опрокинул ее и, не давая Лобкову сказать ни слова, продолжил:
— Да, мы вам помогаем. Да, это правда. Спарелли наш кадр, Роман Ефимович, и работает под нашим руководством. И если вы постараетесь, то он будет давать вам и секретные документы. Короче, мы сделаем все, чтобы в Союз после командировки вы вернулись на коне, со щитом, а не на щите, как иногда бывает с разведчиками.
