Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович
Формальность и неформальность мы определяем следующим образом:
♦ Формальность – это характерное свойство социальных связей, закрепленное юридически и признаваемое обществом. Иными словами, институт, то есть набор ограничений, придуманных обществом для структурирования социальных взаимодействий, будет считаться формальным, если его правила прописаны в соответствии с действующим законодательством и легко доступны в таком виде для большинства населения.
♦ Неформальность – это характерное свойство социальных связей, не закрепленное юридически и не проявляющееся открыто и публично. Другими словами, институт, то есть набор ограничений, придуманных обществом для структурирования социальных взаимодействий, будет считаться неформальным, если его правила не прописаны в официальных источниках и, соответственно, не представлены в таком виде большинству населения (поэтому его правила могут совпадать с действующим законодательством, а могут вступать с ним в противоречие).
На самом деле для наших целей формальность и неформальность институтов можно определить проще, задавшись вопросом, имеют ли эти институты юридически закрепленную форму. Прежде всего государство и правящая элита, которые законом уполномочены использовать государственную власть, являются формальными, поскольку их положение закреплено юридически. Однако если политический, экономический или общественный актор выполняет функции, которые юридически не закреплены, то (1) они являются неформальными, и (2) институт, который включает в себя эту юридически не закрепленную, не оформленную в письменном виде функцию, также считается неформальным. Что касается термина «институты», здесь мы используем его в таком же смысле, как и в приведенных выше определениях: набор ограничений, придуманных обществом для структурирования социальных взаимодействий, который порождает определенные закономерности социального поведения[210]. Если говорить точнее, «набор ограничений, придуманных обществом», включает в себя нормативные положения (то есть формальные правила), устоявшиеся практики (то есть неформальные правила) и нарратив (то есть их объяснение и обоснование)[211], хотя мы также будем использовать этот концепт в более широком смысле для описания формальных и неформальных групп элит, правительств и государственных институтов.
Если применять к правящим элитам представленные выше дихотомии, сначала мы должны дифференцировать два типа правящих элит – непатрональные и патрональные:
♦ Патрональная правящая элита – это правящая элита, члены которой формально или неформально связаны через патронально-клиентарные отношения. Патрональная правящая элита имеет пирамидоподобную структуру подчинения (однопирамидальная система), и каждый ее член является частью иерархии, во главе которой стоит главный патрон.
♦ Непатрональная правящая элита – это правящая элита, члены которой формально или неформально связаны посредством добровольных связей, то есть горизонтальных отношений между равными сторонами. Непатрональная правящая элита состоит из многочисленных фракций с определенной степенью автономии (многопирамидальная система), что исключает таким образом возможность авторитарного правления одного лидера.
Для либеральных демократий характерна непатрональная правящая элита. Исходя из определения конституционного государства [♦ 2.3.2], многочисленные автономные фракции существуют обычно внутри правящей партии, но, безусловно, и внутри государственного аппарата, в форме отдельных ветвей власти [♦ 4.4.1]. Автономность ветвей власти гарантируется конституцией, тогда как автономия фракций внутри правящей партии может быть гарантирована множественностью ресурсов, то есть тем, что партийное руководство не может обладать всеми доступными экономическими или политическими ресурсами. Действительно, в либеральных демократиях, как пишут Дуглас Норт и его соавторы в «Насилии и социальных порядках» [♦ 2.4.6, 6.2.1], существует «открытый доступ» к политическим и экономическим ресурсам. Они утверждают, что в режимах, подобных либеральным демократиям, «политические партии борются за власть на конкурентных выборах. Успешное функционирование партийной конкуренции зависит от открытого доступа, которому способствуют конкурентная экономика и гражданское общество, обеспечивающие множество организаций, которые представляют самые различные интересы и могут мобилизовать самых разных избирателей, в случае если правящий режим попытается укрепить свои позиции путем создания ренты, ограничения доступа или принуждения»[212].
И все же даже в такой идеальной типичной модели в рамках либерально-демократического режима иногда бывает так, что определенную государственную сферу временно захватывает актор, который, получая доступ к средствам (государственного) принуждения, становится (неформальной) частью правящей элиты и делает предыдущего лидера это сферы своим вассалом. В таких случаях отношение «захватчик – захваченный» принимает форму отношения «патрон – клиент». Однако такой «захват» не может быть тотальным, и, что еще важнее, он представляет собой лишь патрональную цепочку, а не патрональную сеть. К последней по определению относится большое количество патрональных цепочек, организованных в пирамидообразную систему[213].
Поскольку сами фракции обычно имеют внутренние иерархии, их можно описать как пирамиды, а большое количество конкурирующих фракций – как мультипирамидальную систему[214]. В противоположность этому, коммунистической диктатуре и патрональной автократии присущи однопирамидальные системы патрональных правящих элит. Как пишет Хейл, в однопирамидальных системах основные сети власти «объединены и образуют единую пирамиду власти под руководством главного патрона, которого обычно считают лидером страны, а любые сети вне этой пирамиды систематически маргинализируются и широко признаются неспособными поставить под сомнение авторитет доминирующей группы»[215].
В коммунистической диктатуре единая пирамида опирается на два столпа. Первый – это стремление марксистско-ленинской партии проводить переустройство общества при помощи государственного принуждения, которое, в свою очередь, ведет к бюрократизации общества и превращению самой единой пирамиды в бюрократическую сеть. Второй заключается в том, что партия-государство монополизирует все имеющиеся ресурсы и способствует слиянию ветвей власти, что означает, что в такой системе не выживают никакие другие пирамиды и что ни один из членов правящей элиты не может находится за пределами партии-государства и ее формальной институциональной структуры. Номенклатура, как обычно называют правящую элиту коммунистических диктатур, представляет собой реестр государственных должностей, включая партийные, то есть принимающие политические решения на национальном и местном уровнях, и административные, то есть принимающие решения в государственных компаниях и других учреждениях, ответственных за выполнение центральных планов[216]. Поскольку распределение экономических и политических ресурсов между людьми, находящимися на более низких уровнях, сосредоточено в руках людей на более высоких уровнях [♦ 5.6.1], между членами иерархии возникает неравенство, что указывает на наличие патронально-клиентарных отношений бюрократического типа. Неформальные патрональные сети также формируются вокруг этих формальных должностей, и, соответственно, неформальные связи не могут дать кому-то больше власти, чем та, которая предоставляется этому человеку вместе с должностью внутри отдельной бюрократической патрональной цепочки во властной сети.
В номенклатуре именно формальные должности стоят на первом месте, а конкретные люди, их занимающие, – на втором. Другими словами, табель бюрократических должностей намного стабильнее, чем список людей, выбранных для
